часть 1
Пахло деревом.
Не свежестью леса, а сыростью старого шкафа, где куклы забывают, что когда-то были чьими-то любимыми.
Пиноккио проснулся среди шелеста. Влажный ветер гладил по щеке, в груди — тугой, животный страх, как перед прыжком.
— Ты дрожишь, — голос был глубоким, сладким, с лёгкой сиплостью. Ци Жун сидел на перилах, ноги свисали вниз, как у ленивого кота, а глаза горели. Не свечным светом, а чем-то иным. Живым. Ненастоящим.
— Я замёрз, — Пиноккио поднял глаза. — Или… нет. Это не совсем так.
Ци Жун склонил голову. Его пальцы лениво провели по подлокотнику, оставляя за собой линию инея.