glasirok 👽

глазирок, просто хочу поздравить с днём рождения канала, а также поблагодарить за чудесные работы. с гордостью заявляю, что мне очень приятно следить за Вашим творчеством.❤️❤️ один маленький вопрос: ваши любимые сладости?😃

можно я женюсь на вашем нарисованном цукасеке, я влюбилаьс в него в по уши 🌷💖💖🌹

Когда Руи открывает глаза, он сразу думает: я обкурился. Чистое, честное слово, это шизофрения, ночь без сна, никотин - всё, что угодно, что могло бы затуманить голову достаточно, чтобы привиделось настолько реалистично. А Нене-чан говорила, Руи-кун, ты-де слишком часто сигареты покупаешь. Ты-де много работаешь. Лепишь, стругаешь один и тот же профиль десятый год. Пора бы и выйти траву потрогать, поехали со мной исследовать Тянь-Шань...

Руи шарит рукой по груди, нащупывая очки и трясущейся левой рукой надевая их на нос.

Его Муза хлопает глазами, щурясь из-за яркого света. Мраморные веки закрываются почти как обычные, человеческие. Не докрашенные жёлто-красным волосы вьются, двигаются, как синтетические волосы париков. Драпировка на плече словно не весит пару десятков килограмм.

Они смотрят друг другу в глаза.

Вероятно, у него шизофрения. Да, потому что Муза — Цукаса-кун, как он его называет последние лет шесть, — медленно делает шаг. Неуверенный, скованный, как шагали куросы во времена архаики, только лицо его серьёзное, губы поджаты, а вырубленные зрачки-полумесяцы смотрят вниз.

На второй шаг Цукаса сходит со своей платформы.

Камиширо поджимает ноги, как бы пытаясь отодвинуться. Свет вокруг головы скульптуры похож на ангельский нимб. Ему хочется плакать от благоговения.

— Сплю. Я просто сплю или обкурился, да? — тихо утешает себя Руи, хватая тряпку с пола. Удивительно, что даже во сне у него болит спина.

Цукаса мельком оглядывает его студию, останавливая взгляд на одном из законченных бюстов, стоящих у полки. Он указывает на него свободной рукой, с которой поднимается мраморная пыль, тающая в солнечном свете. Он открывает рот, закрывает, немного неловко прокашливается, после чего всё-таки говорит:

— Это я? — спрашивает Муза, и его голос звучит отдалённо, слабо. Руи привык к бойкому, звонкому смеху из своих снов, в которых Цукаса хватал его за руку и тащил за собой в поле, на сцену, в цирк...

— Да, это ты, — так же слабо говорит Руи. — Да и... Большинство работ здесь — это ты. И ты тоже... Ты моя первая скульптура в полный рост.

Цукаса молчит две секунды, после чего задорно улыбается, будто бы его не смущает эта информация. Складка между его бровей разглаживается так, будто бы у него и нет мышцы гордецов.

— Уо-о-о-о! Ты так умеешь! Научишь?

Нет, Руи всё-таки обкурился. Надо завязывать.