ФСБ утверждала, что на фоне новостей о регулярно горящих военкоматах мотоциклисты начали обсуждать, не стоит ли им устроить что-то подобное. При этом цитат, прямо подтверждающих это, в обвинительном заключении не приводится. Лишь однажды байкеры обсуждали в чате новость о поджоге одного из российских военкоматов.

Свою версию силовики подкрепляют показаниями сторожа, заметившего Мурнева в военкомате: в них говорится, что Николай «нервничал, вел себя странно, постоянно оглядывался по сторонам, внимательно за всем наблюдал и ходил по коридору военкомата».

По словам Анны Мурневой, на самом деле причина визита ее мужа в военкомат в Пятигорске была совершенно другой: 26 сентября, на пятый день мобилизации, Николай отнес туда справку о том, что он отец четверых детей — многодетные отцы по российскому законодательству не могут быть мобилизованы.

«Он собрал себе аудиосистему, на которой можно было слушать музыку на пластинках, дискетах, кассетах, и даже был бобинный магнитофон, усилители и колонки он паял и собирал самостоятельно. А когда удавалось урвать на барахолке новые пластинки для проигрывателя, то считал, что день точно удался».

«Он рассказывал, что когда его задерживали, затащили в машину и надели на голову мешок, обклеивали пальцы скотчем, потом этот скотч будет на бутылках [с бензином], которые нашли у нас в гараже», — утверждает женщина. Кроме того, Николай рассказал жене, что его «подключали к каким-то проводам и пускали ток до тех пор, пока в сердце не начали появляться боли». «Давили морально, угрожали, что детей отдадут в детдом, а мне подкинут наркотики или отправят в психушку. Из-за этого ему пришлось подписать признательные показания на себя и друзей», — говорит Анна. Она утверждает, что ее муж, не выдержав давления, пытался покончить с собой в СИЗО — об этом он ей рассказал во время свидания.

«У меня всегда была цель жить нормальной, спокойной, маленькой, мирной жизнью.
С начала войны у меня есть два желания. Первое — мирное небо над головой. В этом я не одинок. Меня поддерживают миллионы граждан нашей страны.

Второе желание — что бы ни случилось, оставаться в России до самого конца и помогать тем, кому я могу помочь. Это моя страна, это мой дом, я за него отвечаю. Совесть моя чиста, мне не стыдно и не страшно.

Если же суд решит признать меня виновным, значит одно из моих желаний, то есть остаться дома в России, что бы ни было дальше, будет исполнено. Что ж, да будет так.

К тому же, как поётся
в одной хорошей песне: “Кто-то должен быть по эту сторону границы”. Спасибо, я готов»