Согласно греческой легенде, Партенопа бросилась в море и утонула, когда ее песни не смогли соблазнить Одиссея . Ее тело выбросило на берег в Неаполе, на острове Мегарида, где сейчас находится Кастель-дель-Ово. Ее могила на острове называлась "конструкцией сирен"

Таким своего друга я видел всего три раза. Это было ужасно. Он кричал, загибая пальцы: немецкий, английский, каталанский, испанский, французский, итальянский, греческий, латинский. В девятнадцать лет ты знаешь раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь языков. И боишься перейти в следующий класс по скрипке, идиот? Если б у меня была твоя голова, чертов придурок!

Но Он изъязвлён был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нём, и ранами Его мы исцелились.

Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой.

Обычная история. Люди всегда так делают: сначала терзают, а потом бьют поклоны.

Только потеряв привычное, они научатся ценить жизнь. Поймут, как многое им было дано, каким богатством они обладали.

Своим горем Гарриет было запрещено делиться, зато горе матери висело в воздухе немым укором, и Гарриет смутно казалось, будто это ее вина.

и вспоминала, как однажды, заливаясь слезами по Иде, забрела в спальню матери, а мать так вяло, царственно отмахнулась от нее одним пальчиком, одним пальцем

Красота — она как война. Она распахивает двери.

Особенно ему нравились бомжи, которые тут же, шурша промасленой бумагой, впивались в чебурек и смачно жевали его стертыми челюстями. Серое мясо с вкраплениями шерсти, жил и костей хрустело на зубах, лоснящееся ржавое тесто с кратерами лопнувших пузырей истекало жиром. Попрошайки запивали это великолепие «Спрайтом», вытирая грязным рукавом подбородок. Жидкость из зеленой бутылочки шипела и пропадала в бездонном натренированном желудке.

Книга — это сон, который и автор, и читатель видят вместе. Писатель как бы возводит строительные леса и держит за руку читателя, ведя его в историю. Придя в историю, читатель наполняет книгу своими снами, воспоминаниями и желаниями, так что книга в некоторой степени принимает форму ума читателя. Каждая книга раскрывается по своему для каждого читателя, в зависимости от того, что читатель привносит в нее.

Невозможно сказать. У каждого романа было множество источников вдохновения. Чаще всего всё начинается с места и настроения. Например, с появлением «Тайной истории» связаны моя первая зима в Вермонте, древнегреческая философия и древнегреческая трагедия, а ещё убийство Леопольда и Лёба и загадочное исчезновение студентки Паулы Вельден в 1940ых годах. «Маленький друг» - это фантазия из моего детства, проведённого в Миссисипи. Что касается «Щегла», то я всегда знала, что хочу написать книгу об Амстердаме и Нью Йорке. Много идей для этой книги были записаны у меня в заметках ещё 20 лет назад. Задолго до того, как я начала писать этот роман. Поэтому сложно однозначно ответить, что стало первоисточником. Это сочетание разных факторов, которые совпали в нужный момент. Так, например, получилось и с романом, который я пишу сейчас.

Гомер, древнегреческие поэты и трагики, Данте и Шекспир – вот мои главные учителя. Во время пандемии я перечитала Макбет и Гамлета. Я очень люблю Диккенса, Набокова, Пруста, Достоевского, Йейтса, Борхеса, Эдит Уортон, Ивлин Во, Сэлинджера, Вирджинию Вульф. Диккенс и вовсе был частью семейной истории.

Сережина мама лила слезы. О больничных талмудах сына говорила: «Моя “Война и мир”, моя “Сага о Форсайтах”, моя “Одиссея”».

Но Мира выбрала другую судьбу. Быть могучей тенью русского мальчика, юноши, мужчины. Фантазера, творца, писателя. Быть его опорой, жилеткой для слез, мамкой, сестрой, блюстителем пожизненной диеты, первым читателем его романов. Но не возлюбленной, не женой. И в этом была великая драма Миры Тхор

Через пару минут на белой стене перед Сергеем Петровичем вспыхнуло пламя. От него концентрическими кругами разбежались разноцветные брызги, превратились в облака и радугу, какими обычно какают розовые единороги и любимые девушки в представлении мечтательных прыщавых юнцов.