Непонятная, но милая дичь
про книги, про фильмы, про жизнь, про что угодно
мышкозавры здесь: @myshkosaurs | про кота здесь: @ChekhovTheCat
мышкозавры здесь: @myshkosaurs | про кота здесь: @ChekhovTheCat
关联群组
K.A.T.
3
频道变更历史
登录以解锁更多功能。
Свободным стану я от зла и от добра...
В моей душе нет больше места для бобра!
Бобры, косые бобры...
Бобры с далёкого берега.
Бобры, косые бобры! Бобры.
Свободным стану я от зла и от добра...
В моей душе нет больше места для бобра!
Бобры, косые бобры...
Бобры с далёкого берега.
Бобры, косые бобры! Бобры.
Свои небывалые и безумно увлекательные миры К.А.Терина описывает точно и ёмко, а главное — населяет подлинными героями. Тень, микробик, зомби на паровом приводе или капризный мальчик — каждый гордо выходит биться с самым беспощадным врагом: судьбой. И ведь может победить.
Шамиль Идиатуллин
Это воспоминание-байка литсотрудника Мефодия Испанцова, который десять лет отсидел в лагере на берегу Ледовитого океана, а после этого работал в «Магаданской правде», куда после университета устроился юный Рытхэу. Обрамление байки такое: накануне восьмого марта редакционные мужики собираются в фотолаборатории (которая была чем-то вроде мужского клуба и давала возможность прятаться от глаз руководства) и пьют печёночный экстракт (завезённый в лабораторию ящиками под личиной фотопроявителя) пополам с «Кедровым напитком». Мефодий Испанцов рассказывает молодым коллегам о временах, когда он был ещё зеком, но расконвоированным, любил поэта Шелли, летнюю тундру и красивую женщину по имени Конкордия. Детумесценцией эта история заканчивается.
Во время семинара у меня началась жуткая головная боль и я попросил аспирин. Кто-то дал мне таблетку, я её выпил и сейчас же начал чесаться. Ой-ой, сказал этот кто-то, прости, друг, кажется, я случайно дал тебе свою таблетку от зуда.
Семинар, надо сказать, был напряжённым, все как-то резко реагировали на критику и засыпали меня советами поумерить количество странного в моих текстах. Кто-то почему-то решил, что я люблю диетическую газировку, и потом страшно обиделся, когда я не её стал пить. К счастью, семинар каконец закончился. Но я продолжал чесаться.
Мне показали мою комнату и выдали в качестве реквизита почтовую коробку.
— Понимаете, наш пёсик боится почтальона. Так что этой коробкой вы сможете его прогонять.
Пёсиком оказался гиперактивный золотистый ретривер, а дверь в мою комнату не закрывалась. Всю первую половину ночи ретривер врывался в мою крошечную комнату, я в полусне поднимался с коробкой в руках, ретривер сбегал — и так несколько раз.
В два часа ночи раздался стук в дверь. Хозяин дома (и участник завершившегося семинара) пришёл ко мне с экземпляром моего «Города святых и безумцев», исчёрканного пометками. К тому моменту книге было уже лет семь. И вот он говорит:
— Мне кажется, мои правки могут вам пригодиться, если вы хотите стать по-настоящему успешным писателем...
Моим ответом на любезное предложение разобрать по косточкам книгу, опубликованную семь лет назад и получившую тогда охрененное признание, было: отъебись. Дружелюбный слюнявый ретривер продолжал навещать меня до утра.
Утром, когда я уже собрался и слегка осоловевший стоял у крыльца в ожидании такси, я увидел другого гостя, который провёл ночь на диване. Он подогнал свою огромную машину к хозяйскому гаражу и настойчиво газовал, наполняя гараж угарным газом. Дело в том, что на семинаре хозяин дома в хлам раскритиковал текст этого парня. На мой вопрос, что тут вообще происходит, парень ответил:
— Я нахрен весь его дом сейчас отравлю.
Я стал ждать свою машину с двойным нетерпением, потому что такой уровень сюрреализма — перебор даже для меня. Тут вышел хозяин дома и самодовольно заметил, что у него три системы фильтрации, так что обиженный товарищ может продолжать газовать сколько душе угодно. Товарищ и продолжил.
В этот самый момент подъехала моя машина и я с облечением свалил.
