Stuff and Docs
07.05.202516:36
Берег турецкий: в субботу говорим на стриме о Турции, имперской тоске и хитросплетениях турецкой истории XX века
В эту субботу снова встречаемся на стриме — и на этот раз я буду не один. В новом стриме моим гостем станет востоковед-турколог и мой большой друг Андрей Рыженков. Вместе мы отправимся в увлекательное интеллектуальное путешествие по Турции — стране, чья история кажется нам знакомой и загадочной одновременно. Поговорим о том, как Турция попрощалась со своей империей, чем Турция Ататюрка похожа на Османскую империю и чем отличается от нее, я задам глупые вопросов о турецком имперском наследии, политическом устройстве и поворотах турецкой истории ХХ века. И задам вопросы, которые напишете вы — так что оставляйте их в комментариях или готовьте к субботе.
И прошу — подписывайтесь на канал, это и правда оказалось и очень важно, и очень мотивирующе.
В эту субботу снова встречаемся на стриме — и на этот раз я буду не один. В новом стриме моим гостем станет востоковед-турколог и мой большой друг Андрей Рыженков. Вместе мы отправимся в увлекательное интеллектуальное путешествие по Турции — стране, чья история кажется нам знакомой и загадочной одновременно. Поговорим о том, как Турция попрощалась со своей империей, чем Турция Ататюрка похожа на Османскую империю и чем отличается от нее, я задам глупые вопросов о турецком имперском наследии, политическом устройстве и поворотах турецкой истории ХХ века. И задам вопросы, которые напишете вы — так что оставляйте их в комментариях или готовьте к субботе.
И прошу — подписывайтесь на канал, это и правда оказалось и очень важно, и очень мотивирующе.
转发自:
канавка
05.05.202509:51
дебютировал на «Republic»* с текстом по мотивам «Под огнём». рассуждаю о камерах и киллбоксах, вспоминаю, как пионеры кино работали на ВПК, а Мэрилин Монро собирала беспилотники, ссылаюсь на «Теорию дрона» Грегуара Шамаю и на Харуна Фароки.
«Драматургия „Под огнем“ максимально приближена к документальной: это фильм о войне, где вместо сюжета — набор оперативных целей, а у героев вместо узнаваемых черт — опознавательные знаки. Полтора часа зритель делит с ними тесный kill box. При этом Гарленд вовсю использует аттракционную природу кино: здесь свистят пули, бьют крупнокалиберные орудия и сверхзвуковой истребитель взбивает пыль Эр-Рамади. Но „Под огнем“ — фильм во многом экспериментальный. Физик-теоретик Ли Смолин называл классический период своей науки „физикой в ящике“: чтобы получить результат, ученый изолировал „явление от круговорота Вселенной“. Сам фильм Гарленда и Мендосы становится киллбоксом, изолированным от внешних событий».
https://republic.ru/posts/115654
* минюст РФ признал проект иноагентом.
«Драматургия „Под огнем“ максимально приближена к документальной: это фильм о войне, где вместо сюжета — набор оперативных целей, а у героев вместо узнаваемых черт — опознавательные знаки. Полтора часа зритель делит с ними тесный kill box. При этом Гарленд вовсю использует аттракционную природу кино: здесь свистят пули, бьют крупнокалиберные орудия и сверхзвуковой истребитель взбивает пыль Эр-Рамади. Но „Под огнем“ — фильм во многом экспериментальный. Физик-теоретик Ли Смолин называл классический период своей науки „физикой в ящике“: чтобы получить результат, ученый изолировал „явление от круговорота Вселенной“. Сам фильм Гарленда и Мендосы становится киллбоксом, изолированным от внешних событий».
https://republic.ru/posts/115654
* минюст РФ признал проект иноагентом.
转发自:
Stuff and Docs
02.05.202518:45
Готовьте вопросы (можете писать их в комментариях к этому посту) — все обсудим на стриме в субботу
В эту субботу, 3 мая — снова встречаемся на стриме на моем канале. Поболтаем о текстах, которые больше всего впечатлили за последнюю пару недель, расскажу об истории невероятного взлета и не менее впечатляющего падения шведского миллионера, а также немного расскажу о том, как немецкие парашютисты, прыгали в неизвестность и стали героями фильмов. А потом — отвечу на ваши вопросы: как те, что нападают в стриме или на Donation Alerts, так и на те, что вы напишите в комментариях к этой записи: про литературу, про кино, про историю сомнительных и загадочных личностей или про что-то, что вызывало вопросы в прошлых стримах или в подкасте "Синий Бархат". Буду ждать!
Суббота, 3 мая, 18:00 Мск — обводите в своих календарях и приходите.
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
В эту субботу, 3 мая — снова встречаемся на стриме на моем канале. Поболтаем о текстах, которые больше всего впечатлили за последнюю пару недель, расскажу об истории невероятного взлета и не менее впечатляющего падения шведского миллионера, а также немного расскажу о том, как немецкие парашютисты, прыгали в неизвестность и стали героями фильмов. А потом — отвечу на ваши вопросы: как те, что нападают в стриме или на Donation Alerts, так и на те, что вы напишите в комментариях к этой записи: про литературу, про кино, про историю сомнительных и загадочных личностей или про что-то, что вызывало вопросы в прошлых стримах или в подкасте "Синий Бархат". Буду ждать!
Суббота, 3 мая, 18:00 Мск — обводите в своих календарях и приходите.
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
29.04.202514:09
Иногда история бежит так быстро, что за ней не поспеть. Летний номер журнала "Крокодил" за июль 1939-го пахнет сеном, урожаем и вялым юмором про комбайны и колхозников. Тем временем Япония и СССР уже воюют, Европа вот-вот вспыхнет, а на страницах сатирического журнала — евгеника, анекдоты про немцев, и тень надвигающегося страшного безумия.
Иногда и разбираясь в чепухе можно увидеть что-то большое. В этот раз в качестве чепухи у нас будет советский журнал «Крокодил». С годами, кажется, он стал восприниматься как нечто более важное, чем он был в годы его расцвета, но сколько раз я его не листал — за самые разные годы — всегда он вызывал у меня какое-то чувство недоумения: натужные шутки, несмешные фельетоны, сатира на уровне жесткого разбора оплошностей сантехников и наезды на нерадивых чиновников, которые долго не принимают просителей (причем шутки эти стабильно однообразны — будь то в 1931, 1951 и 1983 году). И большая часть всех этих номеров, о которых пойдет речь ниже — вообще не о международной политике, а о бытовой рутине.
Но бывают и такие моменты, когда происходит столько важных событий в очень короткое время, что и на страницах «Крокодила» можно увидеть ход истории. Один из таких эпизодов — это конец лета и осень 1939 года, когда плотность исторически важных событий и экстренных новостей была невероятной. Почти как сейчас.
Вот здесь рассказал обо всем подробно — как осенью 1939 года журнал "Крокодил" медленно перестраивался для победы над "польскими панами",
Иногда и разбираясь в чепухе можно увидеть что-то большое. В этот раз в качестве чепухи у нас будет советский журнал «Крокодил». С годами, кажется, он стал восприниматься как нечто более важное, чем он был в годы его расцвета, но сколько раз я его не листал — за самые разные годы — всегда он вызывал у меня какое-то чувство недоумения: натужные шутки, несмешные фельетоны, сатира на уровне жесткого разбора оплошностей сантехников и наезды на нерадивых чиновников, которые долго не принимают просителей (причем шутки эти стабильно однообразны — будь то в 1931, 1951 и 1983 году). И большая часть всех этих номеров, о которых пойдет речь ниже — вообще не о международной политике, а о бытовой рутине.
Но бывают и такие моменты, когда происходит столько важных событий в очень короткое время, что и на страницах «Крокодила» можно увидеть ход истории. Один из таких эпизодов — это конец лета и осень 1939 года, когда плотность исторически важных событий и экстренных новостей была невероятной. Почти как сейчас.
Вот здесь рассказал обо всем подробно — как осенью 1939 года журнал "Крокодил" медленно перестраивался для победы над "польскими панами",
21.04.202508:53
На моем веку — это второй Папа Римский, умерший на посту. Смерть Иоанна Павла II помню очень хорошо. Он тоже умер в апреле. Тот апрель 2005 года в Петербурге был на редкость теплым и солнечным, и новость я узнал уже вечером, придя домой из школы. Радио сообщало о толпе людей собравшихся на площади перед собором Святого Петра и я пытался себе представить всех этих людей, которых в одном месте собрала закончившаяся человеческая жизнь.
Смерти предшествовала долгая болезнь и я тогда впервые задумался о том, что есть вещи о которых ты знаешь по книгам — конклав кардиналов, белый и черный дым над Ватиканом, особые ритуалы прощания — и они кажутся какой-то условной фантазией. Но потом происходит что-то — в данном случае смерть понтифика — и все приходит в движение. У всех назначены роли и люди, которые жили, не зная, что им предстоит однажды выполнить свою роль в ритуале прощания и захоронения Папы Римского, собираются и занимаются одним делом. Человеческий механизм движется установленным образом, как дивный автоматон. У всех свои задачи, правила и цели. Все идет так, как должно — и строчки из древних книг, установлений и правил вдруг на время обретают жизнь и плоть. А потом, когда все задачи выполнены, правила соблюдены, а слезы выплаканы — все вновь идет своим чередом. Все как раньше, но уже по-другому.
И потом таких событий было немало — когда ритуал, который кажется бумажным, сухим, неживым установлением, вдруг пробуждается на время к жизни. Люди устремляются в разные стороны, все со своими задачами и делами — и каждый играет свою роль в меру способностей.
Тогда меня это заворожило — и, надо признаться, что и до сих пор когда происходят такого рода вещи, меня больше всего восхищает вечность, обретаемая человечеством через наказы, законы и правила социального механизма.
И пара цитат. Одна из дневника Уильяма Ширера, американского журналиста, работавшего в Европе в 1930-е годы и оставившего довольно подробные записки о том, как Европа двигалась ко Второй мировой. Эта цитата — как раз о том, как на практике выглядит стремление выполнить ритуал и исполнить все так, как завещано. В 1939 году Ширер приехал на похороны Папы Пия XI:
А другая — из дневника Мориса Палеолога, посла Франции в России во времена Первой мировой — он пишет о смерти Папы Пия X — тот скончался в августе 1914, когда Европа уже была в пространстве катастрофы. Она — о нашей самонадеянности:
Смерти предшествовала долгая болезнь и я тогда впервые задумался о том, что есть вещи о которых ты знаешь по книгам — конклав кардиналов, белый и черный дым над Ватиканом, особые ритуалы прощания — и они кажутся какой-то условной фантазией. Но потом происходит что-то — в данном случае смерть понтифика — и все приходит в движение. У всех назначены роли и люди, которые жили, не зная, что им предстоит однажды выполнить свою роль в ритуале прощания и захоронения Папы Римского, собираются и занимаются одним делом. Человеческий механизм движется установленным образом, как дивный автоматон. У всех свои задачи, правила и цели. Все идет так, как должно — и строчки из древних книг, установлений и правил вдруг на время обретают жизнь и плоть. А потом, когда все задачи выполнены, правила соблюдены, а слезы выплаканы — все вновь идет своим чередом. Все как раньше, но уже по-другому.
И потом таких событий было немало — когда ритуал, который кажется бумажным, сухим, неживым установлением, вдруг пробуждается на время к жизни. Люди устремляются в разные стороны, все со своими задачами и делами — и каждый играет свою роль в меру способностей.
Тогда меня это заворожило — и, надо признаться, что и до сих пор когда происходят такого рода вещи, меня больше всего восхищает вечность, обретаемая человечеством через наказы, законы и правила социального механизма.
И пара цитат. Одна из дневника Уильяма Ширера, американского журналиста, работавшего в Европе в 1930-е годы и оставившего довольно подробные записки о том, как Европа двигалась ко Второй мировой. Эта цитата — как раз о том, как на практике выглядит стремление выполнить ритуал и исполнить все так, как завещано. В 1939 году Ширер приехал на похороны Папы Пия XI:
Февраль. Рим. Сегодня состоялось погребение Пия XI, очень красивая служба, но в соборе Святого Петра было холодно, да еще церемония очень задержалась, кажется, из-за того, что не могли найти припой, чтобы запечатать гроб, перед тем как его опускать в склеп. Послали срочно его достать, но, так как большинство мастерских в Риме было в тот день закрыто, потребовалось какое-то время, чтобы достать его в нужном количестве. Отец Делани, комментировавший для нас службу с вершины одной из колонн, совершил чудо, прекрасно заполнив час или около того, пока охотились за припоем.
А другая — из дневника Мориса Палеолога, посла Франции в России во времена Первой мировой — он пишет о смерти Папы Пия X — тот скончался в августе 1914, когда Европа уже была в пространстве катастрофы. Она — о нашей самонадеянности:
Прошлой ночью скончался папа римский Пий X. Соберется ли когда-либо совет кардиналов для выбора нового папы римского при более мрачных обстоятельствах или при свершении более грандиозного переворота в жизни человечества?
16.04.202514:17
А также на популярную тему высказался:
На стороне Зла выступают нелепые люди со странными мотивациями — Вольдеморт ведет себя как подросток и просто хочет быть опасным злом, Таноса ведут какие-то мальтузианские мысли о поддержания баланса в мироздании, а чего в реальности хочет Саурон кроме власти, фильмы нам не сообщают, он просто чертовски темен и мрачен. Те же, кто противостоят этому злу, обречены на успех с самого начала. Зло глупое, банальное, тупое, лишенное каких-либо причин на то, чтобы быть победителем — и добро, которое таково, потому что на нем так написано. Гарри Поттер не сильнее и не умнее, чем его одноклассники, но ему на роду (и на лбу) написано стать победителем; соратники его находятся в постоянных ссорах, но все же каким-то чудом превозмогают своего оппонента
Различные формы мифологий о Второй мировой войне, которая стала реалистической основой послевоенного мироустройства, лишь закрепили эту схему в реальности и заставили переносить утопическое мышление в реальнополитическое измерение. Политическая мифология современности берет понятную схему на вооружение: вот перед нами одинокий злодей Бин Ладен, который собственноручно устраивает теракт в центре американской демократии, которая становится жертвой — следом начинается операция «Несокрушимая свобода», которая, правда перерастет в войну на два десятилетия. С операцией «Иракская свобода» Ирак оккупируют на десятилетия, но делают это в рамках борьбы с очередным голливудским злодеем — у него колоритные усы и военный берет, конечно он обречен на провал. Седовласый аппаратчик из Югославии отправляется в Гаагу и умирает в тюремной камере. Исламский священник превращается сначала в радикала, а затем, на короткий миг, в лидера радикального исламистского государства, но его убивает ракета. Так и только так может быть.
На стороне Зла выступают нелепые люди со странными мотивациями — Вольдеморт ведет себя как подросток и просто хочет быть опасным злом, Таноса ведут какие-то мальтузианские мысли о поддержания баланса в мироздании, а чего в реальности хочет Саурон кроме власти, фильмы нам не сообщают, он просто чертовски темен и мрачен. Те же, кто противостоят этому злу, обречены на успех с самого начала. Зло глупое, банальное, тупое, лишенное каких-либо причин на то, чтобы быть победителем — и добро, которое таково, потому что на нем так написано. Гарри Поттер не сильнее и не умнее, чем его одноклассники, но ему на роду (и на лбу) написано стать победителем; соратники его находятся в постоянных ссорах, но все же каким-то чудом превозмогают своего оппонента
Различные формы мифологий о Второй мировой войне, которая стала реалистической основой послевоенного мироустройства, лишь закрепили эту схему в реальности и заставили переносить утопическое мышление в реальнополитическое измерение. Политическая мифология современности берет понятную схему на вооружение: вот перед нами одинокий злодей Бин Ладен, который собственноручно устраивает теракт в центре американской демократии, которая становится жертвой — следом начинается операция «Несокрушимая свобода», которая, правда перерастет в войну на два десятилетия. С операцией «Иракская свобода» Ирак оккупируют на десятилетия, но делают это в рамках борьбы с очередным голливудским злодеем — у него колоритные усы и военный берет, конечно он обречен на провал. Седовласый аппаратчик из Югославии отправляется в Гаагу и умирает в тюремной камере. Исламский священник превращается сначала в радикала, а затем, на короткий миг, в лидера радикального исламистского государства, но его убивает ракета. Так и только так может быть.
07.05.202511:46
Чувство конца: английская книжка с русским названием
В 1924 году в Англии была напечатана книжка со странным для англичан названием. На обложке красовалось загадочное слово «Konyetz». То есть «Конец» по-русски. Автором значился некий Мартин Хассингтри; фамилия, очевидно вымышленная, стилизованное под что-то староанглийское (Шептодрев? Шелестодрев?; впрочем в Англии есть деревня буквально с таким названием — так что может дело в этом). Внутри читателя ждал странный, почти мистический роман.
Он начинался мрачным предвозвестием скорого конца цивилизации:
«Мир был охвачен муками. Ненависть и зависть царили безраздельно, а недоверие к человеку и равнодушие к Богу властвовали повсюду.
Это происходило через несколько лет после Первой Европейской войны.
Цивилизация потерпела крах — крах, потому что она была неестественной; крах, потому что была слишком материалистичной. Долгие годы научных открытий сделали человечество менее зависимым от самого себя, в то время как труд, которым оно прежде занималось, уступил место излишествам удовольствий, на которые теперь появилось слишком много времени».
Центральный персонаж книги «Конец» — русский мистик А. Г. Бобришев, известный также под именем «Огон» (отсылка к русскому слову «огонь»), который по неясной даже самому внимательному читателю причине живёт в изгнании в Британии. Книга, подобно многим произведениям подобного рода, создаёт воображаемый исторический мир, в котором Британская империя вынуждена отступать из обширных районов Азии. В самой Британии лейбористское правительство пытается удерживать порядок, но тщетно.
По Европе ползет большевизм, который, кажется, неизбежно подчинит себе все страны и правительства. Вместе с ним начинается вспышка чумы и холеры — «той холеры, от которой человек корчится и хватается за живот, холеры, от которой пятки человека выгибаются всё ближе и ближе, пока не коснутся его головы, и позвоночник ломается с резким хрустом». Болезни уносят жизни миллионов людей, и, как будто этого было мало, в Европе происходит серия землетрясений. По Европе носится русский мистик Бобришев, с которым, почему-то, связаны надежды на спасение человечества.
В самом конце он странствует по Британии (в нее уже вторгуются тысячи русских солдат, прилетающих на самолетах), произнося мистические откровения о конце времён, появляется момент надежды: «высоко, ввысь, пробился свет… души разделились. Злые вернулись, чтобы начать путь заново; добрые остались жить; и когда пришёл Свет — они не испугались и не были опалены».
Автором книжки был Оливер Болдуин, сын британского премьер-министра Стэнли Болдуина. Появление этого странного романа не объяснишь только презрением к большевизму.
Оливер воевал в Первой мировой, затем отправился в Армению (книжка «Konyetz» посвящена армянской партии Дашнакцутюн) — якобы, как журналист, который хотел помогать новому правительству. После захвата Армении большевиками его арестовали — он провел два месяца в заключении, после чего был освобожден. На пути обратно в Британию он был задержан турецкими властями по обвинению в шпионаже в пользу Советской России и провел еще пять месяцев в тяжелых условиях, постоянно находясь под угрозой казни. Эти события он описал в своей книге «Шесть тюрем и две революции».
Болдуин глубоко привязался к Армении — он даже был в составе армянской делегации на Лозаннской конференции, которую называл «финальным предательством Армении». Он считал, что Лига Наций бросила армян на произвол судьбы, и именно это предательство стало ядром его антибольшевистской и антипацифистской позиции. Ну и книжку он писал как предупреждение Европе.
В 1924 году в Англии была напечатана книжка со странным для англичан названием. На обложке красовалось загадочное слово «Konyetz». То есть «Конец» по-русски. Автором значился некий Мартин Хассингтри; фамилия, очевидно вымышленная, стилизованное под что-то староанглийское (Шептодрев? Шелестодрев?; впрочем в Англии есть деревня буквально с таким названием — так что может дело в этом). Внутри читателя ждал странный, почти мистический роман.
Он начинался мрачным предвозвестием скорого конца цивилизации:
«Мир был охвачен муками. Ненависть и зависть царили безраздельно, а недоверие к человеку и равнодушие к Богу властвовали повсюду.
Это происходило через несколько лет после Первой Европейской войны.
Цивилизация потерпела крах — крах, потому что она была неестественной; крах, потому что была слишком материалистичной. Долгие годы научных открытий сделали человечество менее зависимым от самого себя, в то время как труд, которым оно прежде занималось, уступил место излишествам удовольствий, на которые теперь появилось слишком много времени».
Центральный персонаж книги «Конец» — русский мистик А. Г. Бобришев, известный также под именем «Огон» (отсылка к русскому слову «огонь»), который по неясной даже самому внимательному читателю причине живёт в изгнании в Британии. Книга, подобно многим произведениям подобного рода, создаёт воображаемый исторический мир, в котором Британская империя вынуждена отступать из обширных районов Азии. В самой Британии лейбористское правительство пытается удерживать порядок, но тщетно.
По Европе ползет большевизм, который, кажется, неизбежно подчинит себе все страны и правительства. Вместе с ним начинается вспышка чумы и холеры — «той холеры, от которой человек корчится и хватается за живот, холеры, от которой пятки человека выгибаются всё ближе и ближе, пока не коснутся его головы, и позвоночник ломается с резким хрустом». Болезни уносят жизни миллионов людей, и, как будто этого было мало, в Европе происходит серия землетрясений. По Европе носится русский мистик Бобришев, с которым, почему-то, связаны надежды на спасение человечества.
В самом конце он странствует по Британии (в нее уже вторгуются тысячи русских солдат, прилетающих на самолетах), произнося мистические откровения о конце времён, появляется момент надежды: «высоко, ввысь, пробился свет… души разделились. Злые вернулись, чтобы начать путь заново; добрые остались жить; и когда пришёл Свет — они не испугались и не были опалены».
Автором книжки был Оливер Болдуин, сын британского премьер-министра Стэнли Болдуина. Появление этого странного романа не объяснишь только презрением к большевизму.
Оливер воевал в Первой мировой, затем отправился в Армению (книжка «Konyetz» посвящена армянской партии Дашнакцутюн) — якобы, как журналист, который хотел помогать новому правительству. После захвата Армении большевиками его арестовали — он провел два месяца в заключении, после чего был освобожден. На пути обратно в Британию он был задержан турецкими властями по обвинению в шпионаже в пользу Советской России и провел еще пять месяцев в тяжелых условиях, постоянно находясь под угрозой казни. Эти события он описал в своей книге «Шесть тюрем и две революции».
Болдуин глубоко привязался к Армении — он даже был в составе армянской делегации на Лозаннской конференции, которую называл «финальным предательством Армении». Он считал, что Лига Наций бросила армян на произвол судьбы, и именно это предательство стало ядром его антибольшевистской и антипацифистской позиции. Ну и книжку он писал как предупреждение Европе.
03.05.202521:19
Допустим
01.05.202509:38
И к Первомаю
转发自:
Кенотаф
25.04.202514:35
Последний шаг
Мы дошли по тропе до самого конца. Больше года Егор Сенников следил за тем, как расходились пути-дороги самых разных людей, застигнутых грозой катастрофы в прошлом веке. Сегодня — размышление о том, куда же все они пришли. Проведет нас в последний путь — Леонид Леонов, самый непрочитанный большой русский писатель прошлого века.
Кто-то скажет: Леонид Леонов — гений.
А другой в ответ: а я его вообще не читал, впервые слышу такое имя.
Одни встрепенутся: да что вы, это важнейший русский писатель XX века, прямой продолжатель Горького, человек удивительного таланта и глубины.
А кто-то скептически напишет: не видел в глаза ни одной строчки — и ничего не потерял.
Я не буду об этом спорить: не место здесь. Для условий нашей повести Леонид Леонов интересен прежде всего тем, что судьба ему уготовила остаться последней крупной и яркой фигурой, для которой отъезд во время катастрофы революции и Гражданской войны был реальным выбором, сделанным в сознательном возрасте.
Прапорщик Леонов, современник века, стоял на набережной Архангельска в 1919 году и наблюдал за тем, как иностранные союзники Белой армии грузятся на корабли — и уходят с русского Севера. Американцы и англичане сновали на фоне Соломбальских островов. Будущее запорошено снегом, затянуто туманами. Белая армия здесь обречена — и может правда стоит уйти с англичанами.
Леонов вырос здесь, ему привычны и воды Двины, и деревянные дома на Соломбале, и строгая суровость природы. Его отца-поэта сослали сюда из Москвы за революционную активность, но он и здесь не потерялся — и занялся тем, что знал и любил лучше всего: стал издателем. В его газете Леонид и дебютировал со своими стихами.
Англичане, уходя, предложили и военному руководителю Белой армии на Севере, генералу Миллеру, отправиться вместе с ними. Тот отказался — и потом был вынужден наблюдать, как британцы топили снаряды и оружие, которое было так нужно его армии. Те были уверены, что Миллер не удержится и потому не хотели, чтобы оружие досталось большевикам. Генерал же решил еще побороться, но сил хватило на несколько месяцев — и в начале 1920 года уехал из России и он. Ему еще довелось в нее вернуться — в 1937 году его похитят с парижской улицы агенты НКВД, вывезут в Россию и расстреляют в подвале внутренней тюрьмы на Лубянке.
Предлагали место и отцу Леонова, и самому будущему писателю.
Сделай один шаг — и перед тобой начинают расходиться в самые разные стороны поблескивающие тропы: будешь печататься в «Руле» и спиваться в берлинском кабачке; откроешь свою поэтическую школу; уйдешь во французское Сопротивление и умрешь под пытками в Гестапо (глаза закрываются, а потный немецкий палач, тяжело дыша, пьет воду и смотрит на тебя — живой или уже все?); уедешь в Америку преподавать; устанешь от эмигрантской жизни и вернешься в Россию — навстречу лекциям об упадке Европы и мрачному стуку в дверь под утро; станешь горным инженером в Австралии. Множество путей, на многие мы смотрели в этой повести.
Но шаг этот сделан не был.
Оба Леоновых отказались. В конце февраля 1920 года большевики входят в Архангельск. Судьба Леоновым благоволит — и отцу, и сыну, — старший отделался непродолжительным арестом, младший, Леонид, вновь оказался на войне — теперь за красных.
Разорвали молнии края.
И великий чёрный Сатана,
Изгибаясь ласково и нежно,
Знал, что мчится в вечность без руля,
На груди косматая земля
Ему предстояло найти свой, ни на чей не похожий путь через толщу советской истории. И по нему он прошел дальше многих. Он одиночка, не строил школы, но излучал неясный внутренний свет.
Полный текст и окончание — по ссылке
#сенников
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Мы дошли по тропе до самого конца. Больше года Егор Сенников следил за тем, как расходились пути-дороги самых разных людей, застигнутых грозой катастрофы в прошлом веке. Сегодня — размышление о том, куда же все они пришли. Проведет нас в последний путь — Леонид Леонов, самый непрочитанный большой русский писатель прошлого века.
Кто-то скажет: Леонид Леонов — гений.
А другой в ответ: а я его вообще не читал, впервые слышу такое имя.
Одни встрепенутся: да что вы, это важнейший русский писатель XX века, прямой продолжатель Горького, человек удивительного таланта и глубины.
А кто-то скептически напишет: не видел в глаза ни одной строчки — и ничего не потерял.
Я не буду об этом спорить: не место здесь. Для условий нашей повести Леонид Леонов интересен прежде всего тем, что судьба ему уготовила остаться последней крупной и яркой фигурой, для которой отъезд во время катастрофы революции и Гражданской войны был реальным выбором, сделанным в сознательном возрасте.
Прапорщик Леонов, современник века, стоял на набережной Архангельска в 1919 году и наблюдал за тем, как иностранные союзники Белой армии грузятся на корабли — и уходят с русского Севера. Американцы и англичане сновали на фоне Соломбальских островов. Будущее запорошено снегом, затянуто туманами. Белая армия здесь обречена — и может правда стоит уйти с англичанами.
Леонов вырос здесь, ему привычны и воды Двины, и деревянные дома на Соломбале, и строгая суровость природы. Его отца-поэта сослали сюда из Москвы за революционную активность, но он и здесь не потерялся — и занялся тем, что знал и любил лучше всего: стал издателем. В его газете Леонид и дебютировал со своими стихами.
Англичане, уходя, предложили и военному руководителю Белой армии на Севере, генералу Миллеру, отправиться вместе с ними. Тот отказался — и потом был вынужден наблюдать, как британцы топили снаряды и оружие, которое было так нужно его армии. Те были уверены, что Миллер не удержится и потому не хотели, чтобы оружие досталось большевикам. Генерал же решил еще побороться, но сил хватило на несколько месяцев — и в начале 1920 года уехал из России и он. Ему еще довелось в нее вернуться — в 1937 году его похитят с парижской улицы агенты НКВД, вывезут в Россию и расстреляют в подвале внутренней тюрьмы на Лубянке.
Предлагали место и отцу Леонова, и самому будущему писателю.
Сделай один шаг — и перед тобой начинают расходиться в самые разные стороны поблескивающие тропы: будешь печататься в «Руле» и спиваться в берлинском кабачке; откроешь свою поэтическую школу; уйдешь во французское Сопротивление и умрешь под пытками в Гестапо (глаза закрываются, а потный немецкий палач, тяжело дыша, пьет воду и смотрит на тебя — живой или уже все?); уедешь в Америку преподавать; устанешь от эмигрантской жизни и вернешься в Россию — навстречу лекциям об упадке Европы и мрачному стуку в дверь под утро; станешь горным инженером в Австралии. Множество путей, на многие мы смотрели в этой повести.
Но шаг этот сделан не был.
Оба Леоновых отказались. В конце февраля 1920 года большевики входят в Архангельск. Судьба Леоновым благоволит — и отцу, и сыну, — старший отделался непродолжительным арестом, младший, Леонид, вновь оказался на войне — теперь за красных.
Разорвали молнии края.
И великий чёрный Сатана,
Изгибаясь ласково и нежно,
Знал, что мчится в вечность без руля,
На груди косматая земля
Ему предстояло найти свой, ни на чей не похожий путь через толщу советской истории. И по нему он прошел дальше многих. Он одиночка, не строил школы, но излучал неясный внутренний свет.
Полный текст и окончание — по ссылке
#сенников
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
19.04.202515:00
16.04.202508:48
Встречаемся в субботу на стриме
В субботу, в 18:00 Мск — второй стрим! В новом стриме мы поговорим о загадочном австрийском ученом, который мечтал изменить мир и увлекался вопросами крови, поговорим о книге Ильи Эренбурга, полной странствий и удивительно точных наблюдений о межвоенной Европе, обсудим Юлиана Семенова и мой текст о нем; а также коротко коснемся вопроса о том, почему «Черное зеркало» меня раздражает — а потом я отвечу на вопросы зрителей.
Обводите в ежедневнике дату и время — и приходите посмотреть и послушать.
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
В субботу, в 18:00 Мск — второй стрим! В новом стриме мы поговорим о загадочном австрийском ученом, который мечтал изменить мир и увлекался вопросами крови, поговорим о книге Ильи Эренбурга, полной странствий и удивительно точных наблюдений о межвоенной Европе, обсудим Юлиана Семенова и мой текст о нем; а также коротко коснемся вопроса о том, почему «Черное зеркало» меня раздражает — а потом я отвечу на вопросы зрителей.
Обводите в ежедневнике дату и время — и приходите посмотреть и послушать.
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
06.05.202509:26
Леонид Брежнев получает в подарок револьверы Кольт от бывшего бейсболиста и актера Чака Коннорса, Калифорния, 1973 год
03.05.202515:01
Начинаю стрим, проходите, занимайте места, ставьте лайки и делитесь ссылкой.
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
30.04.202513:46
Готовьте вопросы (можете писать их в комментариях к этому посту) — все обсудим на стриме в субботу
В эту субботу, 3 мая — снова встречаемся на стриме на моем канале. Поболтаем о текстах, которые больше всего впечатлили за последнюю пару недель, расскажу об истории невероятного взлета и не менее впечатляющего падения шведского миллионера, а также немного расскажу о том, как немецкие парашютисты, прыгали в неизвестность и стали героями фильмов. А потом — отвечу на ваши вопросы: как те, что нападают в стриме или на Donation Alerts, так и на те, что вы напишите в комментариях к этой записи: про литературу, про кино, про историю сомнительных и загадочных личностей или про что-то, что вызывало вопросы в прошлых стримах или в подкасте "Синий Бархат". Буду ждать!
Суббота, 3 мая, 18:00 Мск — обводите в своих календарях и приходите.
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
В эту субботу, 3 мая — снова встречаемся на стриме на моем канале. Поболтаем о текстах, которые больше всего впечатлили за последнюю пару недель, расскажу об истории невероятного взлета и не менее впечатляющего падения шведского миллионера, а также немного расскажу о том, как немецкие парашютисты, прыгали в неизвестность и стали героями фильмов. А потом — отвечу на ваши вопросы: как те, что нападают в стриме или на Donation Alerts, так и на те, что вы напишите в комментариях к этой записи: про литературу, про кино, про историю сомнительных и загадочных личностей или про что-то, что вызывало вопросы в прошлых стримах или в подкасте "Синий Бархат". Буду ждать!
Суббота, 3 мая, 18:00 Мск — обводите в своих календарях и приходите.
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
转发自:Кенотаф
24.04.202509:34
Willkommen, bienvenue, welcome!
Fremde, etranger, stranger.
Gluklich zu sehen, je suis enchante,
Happy to see you, bleibe, reste, stay
Я вижу эту картину каждый день по много раз — она стоит в качестве заставки у меня на телефоне. У меня было время подумать и о ней, и о женщине на ней изображенной, и об авторе.
Помните пиратские DVD-диски, на которые была записана добрая часть фильмографии какого-нибудь режиссера? Или какая-нибудь тематическая подборка, куда какой-то неведомый автор нарезал в кучу Тарантино, Гая Ричи и непонятный боевик, жалкую пародию на двух предыдущих авторов. Таких дисков в пору моего взросления была огромная куча, и сейчас можно сказать уже уверенно, что это и была самая значимая часть моего первичного кинообразования; торренты в мою жизнь пришли позже.
Мужчина с выбеленным пудрой лицом всматривается в дымчатое искривленное стекло и начинает петь козлиным тенорком приветственную песню. На него направлен луч света. В монтаже мы видим молодого блондина, приезжающего на вокзал. А мужчина все поет, — представьте себе, он конферансье в кабаре. А потом переходит на разговор — у него, оказывается, в английском мощный немецкий акцент. На сцене конферансье окружен аляповато накрашенными девицами — подмигивает и предлагает нам поверить ему на слово, что все они девственницы.
Но в какой-то момент камера показывает нам — всего на несколько секунд, — странную девушку в изломанной позе, в одной руке дымится сигарета с мундштуком, а другая, неестественно изогнутая, опирается на бедро. В одном глазу у нее монокль, а ее лицо не выражает эмоций. Она смотрит на представление в кабаре — и мы вместе с ней вдруг оказываемся в этом месте, где царят свои пошлые и дикие, но все-таки законы; месте, где все как в жизни — на сцене ломают пошлый спектакль, а ты переживаешь в зале и возбуждение, и тоску, и волнение, и страх, и расстройство из-за того, что все кончено. Свет погас и пора выходить.
Наверное, я посмотрел «Кабаре» Боба Фосса в 12 или 13 лет — и навсегда осталось со мной. Уже позже я пойму, что девушка в странной позе — это отсылка к знаменитой картине Отто Дикса «Портрет журналистки Сильвии фон Харден». Неприятная желчная женщина в красно-черном клетчатом платье, которая курит и с отвращением смотрит куда-то в сторону. Это лицо — образ Берлина и эпохи. Берлина по которому несутся автомобили, задумчиво бродят русские эмигранты, катятся на тележках по улицам ветераны Великой войны… Время пахнет кровью и типографской краской, спермой и шампанским. Нет никакой уверенности ни в прошлом, ни в будущем, все удивительно относительно: и на экранах кинотеатрах ползут страшные фигуры — то ли отзвуки недавней войны, то ли тени войны грядущей. Но пока что, прямо сейчас, мир еще не горит, а значит можно развлечься — погоняться за долларом, потанцевать в дансинге. Из угла на тебя посмотрит Сильвия фон Харден — изучит, разберет на детали, поставит оценку и отвернется. Она — современная женщина, ничего не ждет от жизни, никого не рвется учить, а хочет быть абсолютно независимой. Она знает цену и себе, и вам, и этому глупому миру. И она полна внутренней силы.
Ее лицо — это образ переходной эпохи, а вы же знаете, как очаровательны бывают эти времена, когда все думают, что живут в тени большой иллюзии, а на самом деле — будущего страха. Время, прозванное межвоенным, уложенное между двумя грандиозными катастрофами, подарило одному поколению призрачную надежду обмануть человеческое естество. Пропетлять между войнами, не свалиться в канаву, а как-то протанцевать, проплясать, пробежать между капканами. Сильвия фон Харден не оставляет вам шансов — избежать не получится. Нужно помнить о том, что вас ждет, относиться к этому трезво, без сантиментов.
Допивайте свой напиток. Время платить по счету.
Но мир моих юных дней, при всех смехотворных обычаях и сложностях, в которых он погрязал, оставался мирком отважным и крепким, с невозмутимым юмором встречавшим напасти и бестрепетно выходившим на поля далеких сражений, чтобы покончить со свирепой пошлостью Гитлера и Аламилло
#коврик_у_кенотафа #сенников
Fremde, etranger, stranger.
Gluklich zu sehen, je suis enchante,
Happy to see you, bleibe, reste, stay
Я вижу эту картину каждый день по много раз — она стоит в качестве заставки у меня на телефоне. У меня было время подумать и о ней, и о женщине на ней изображенной, и об авторе.
Помните пиратские DVD-диски, на которые была записана добрая часть фильмографии какого-нибудь режиссера? Или какая-нибудь тематическая подборка, куда какой-то неведомый автор нарезал в кучу Тарантино, Гая Ричи и непонятный боевик, жалкую пародию на двух предыдущих авторов. Таких дисков в пору моего взросления была огромная куча, и сейчас можно сказать уже уверенно, что это и была самая значимая часть моего первичного кинообразования; торренты в мою жизнь пришли позже.
Мужчина с выбеленным пудрой лицом всматривается в дымчатое искривленное стекло и начинает петь козлиным тенорком приветственную песню. На него направлен луч света. В монтаже мы видим молодого блондина, приезжающего на вокзал. А мужчина все поет, — представьте себе, он конферансье в кабаре. А потом переходит на разговор — у него, оказывается, в английском мощный немецкий акцент. На сцене конферансье окружен аляповато накрашенными девицами — подмигивает и предлагает нам поверить ему на слово, что все они девственницы.
Но в какой-то момент камера показывает нам — всего на несколько секунд, — странную девушку в изломанной позе, в одной руке дымится сигарета с мундштуком, а другая, неестественно изогнутая, опирается на бедро. В одном глазу у нее монокль, а ее лицо не выражает эмоций. Она смотрит на представление в кабаре — и мы вместе с ней вдруг оказываемся в этом месте, где царят свои пошлые и дикие, но все-таки законы; месте, где все как в жизни — на сцене ломают пошлый спектакль, а ты переживаешь в зале и возбуждение, и тоску, и волнение, и страх, и расстройство из-за того, что все кончено. Свет погас и пора выходить.
Наверное, я посмотрел «Кабаре» Боба Фосса в 12 или 13 лет — и навсегда осталось со мной. Уже позже я пойму, что девушка в странной позе — это отсылка к знаменитой картине Отто Дикса «Портрет журналистки Сильвии фон Харден». Неприятная желчная женщина в красно-черном клетчатом платье, которая курит и с отвращением смотрит куда-то в сторону. Это лицо — образ Берлина и эпохи. Берлина по которому несутся автомобили, задумчиво бродят русские эмигранты, катятся на тележках по улицам ветераны Великой войны… Время пахнет кровью и типографской краской, спермой и шампанским. Нет никакой уверенности ни в прошлом, ни в будущем, все удивительно относительно: и на экранах кинотеатрах ползут страшные фигуры — то ли отзвуки недавней войны, то ли тени войны грядущей. Но пока что, прямо сейчас, мир еще не горит, а значит можно развлечься — погоняться за долларом, потанцевать в дансинге. Из угла на тебя посмотрит Сильвия фон Харден — изучит, разберет на детали, поставит оценку и отвернется. Она — современная женщина, ничего не ждет от жизни, никого не рвется учить, а хочет быть абсолютно независимой. Она знает цену и себе, и вам, и этому глупому миру. И она полна внутренней силы.
Ее лицо — это образ переходной эпохи, а вы же знаете, как очаровательны бывают эти времена, когда все думают, что живут в тени большой иллюзии, а на самом деле — будущего страха. Время, прозванное межвоенным, уложенное между двумя грандиозными катастрофами, подарило одному поколению призрачную надежду обмануть человеческое естество. Пропетлять между войнами, не свалиться в канаву, а как-то протанцевать, проплясать, пробежать между капканами. Сильвия фон Харден не оставляет вам шансов — избежать не получится. Нужно помнить о том, что вас ждет, относиться к этому трезво, без сантиментов.
Допивайте свой напиток. Время платить по счету.
Но мир моих юных дней, при всех смехотворных обычаях и сложностях, в которых он погрязал, оставался мирком отважным и крепким, с невозмутимым юмором встречавшим напасти и бестрепетно выходившим на поля далеких сражений, чтобы покончить со свирепой пошлостью Гитлера и Аламилло
#коврик_у_кенотафа #сенников
19.04.202514:10
Чуть меньше чем через час начнется стрим, где поговорим — не обо всем на свете, но об интересном!
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
15.04.202514:11
Советский Хемингуэй: разные лица Юлиана Семенова
Вышел мой текст о Юлиане Семенове на Кинопоиске. Пока я его писал, то все думал, как бы точнее назвать и описать образ жизни Семенова? Он и писатель, и журналист, и, путешественник, и, очевидно, авантюрист, и бонвиван, и охотник, и человек, которого постоянно подозревали в работе на КГБ. И, конечно же, автор «17 мгновений весны» одного из самых «народных» произведений, разошедшихся на цитаты, мемы, образы и осевших в памяти у нескольких поколений. Одного ответа, очевидно, нет, но его поиск сам по себе оказался интересным делом — по пути пришлось нырять в «Огонек» 1950-х, перелистывать воспоминания друзей и знакомых писателя, и попытаться понять причины его невероятного успеха.
Там внутри много всего невероятного: от дружбы с вдовой Хемингуэя и поездки в Берлин в 1945 году до поисков Янтарной комнаты в Германии 1970-х (в компании с лихтенштейнским бароном, другом СССР) и вопросов Михаилу Горбачеву. Мой самый любимый эпизод, впрочем — беседа писателя с Юрием Сенкевичем, ведущим «Клуба путешественников»: два человека на советском телевидении вдруг доходят до обсуждения поездки на Тенерифе — и подмигивают другу друг. Мол, бывали там, знаем.
В общем, читайте — мне кажется, что получилось хорошо. А уж какие фотографии в материале — просто роскошь.
Вышел мой текст о Юлиане Семенове на Кинопоиске. Пока я его писал, то все думал, как бы точнее назвать и описать образ жизни Семенова? Он и писатель, и журналист, и, путешественник, и, очевидно, авантюрист, и бонвиван, и охотник, и человек, которого постоянно подозревали в работе на КГБ. И, конечно же, автор «17 мгновений весны» одного из самых «народных» произведений, разошедшихся на цитаты, мемы, образы и осевших в памяти у нескольких поколений. Одного ответа, очевидно, нет, но его поиск сам по себе оказался интересным делом — по пути пришлось нырять в «Огонек» 1950-х, перелистывать воспоминания друзей и знакомых писателя, и попытаться понять причины его невероятного успеха.
Там внутри много всего невероятного: от дружбы с вдовой Хемингуэя и поездки в Берлин в 1945 году до поисков Янтарной комнаты в Германии 1970-х (в компании с лихтенштейнским бароном, другом СССР) и вопросов Михаилу Горбачеву. Мой самый любимый эпизод, впрочем — беседа писателя с Юрием Сенкевичем, ведущим «Клуба путешественников»: два человека на советском телевидении вдруг доходят до обсуждения поездки на Тенерифе — и подмигивают другу друг. Мол, бывали там, знаем.
В общем, читайте — мне кажется, что получилось хорошо. А уж какие фотографии в материале — просто роскошь.
Не прикладывая к тому особых усилий, он то и дело встречается со знаменитостями или оказывается в центре исторических событий. Вот Джон Стейнбек, новоиспеченный нобелевский лауреат, приезжает в Москву в 1963-м. В Москве его встречает Владимир Познер, тогда сотрудник Агентства печати «Новости», потом американца везут к Аджубею в «Огонек», затем он встречается с Семёновым. В архиве писателя сохранилось письмо от Стейнбека с благодарностью за теплый прием. А вот Жорж Сименон: автор детективов о комиссаре Мегрэ в 1980 году дает Семёнову интервью для «Литературной газеты» (писатели шутят по поводу сходства их фамилий — «вдруг мы родственники»), но еще до того они переписываются, обсуждают переводы книг Семёнова на французский, а при встрече с удовольствием пьют водку. Сам Семёнов на творческих вечерах, отвечая на претензии к «низкому» детективному жанру, приводил в пример именно Сименона: вот настоящий большой писатель, чего вам еще надо?
А вот Отто Скорцени — нацистский преступник, который занимался организацией сложных тайных операций, а после войны осел в Испании. Материал об этой встрече написан в стиле семёновских романов, он больше похож на докладную записку в Центр, нежели на обычное интервью. Неподготовленный читатель сразу тонет в потоке имен: «А этого вы знали? А этого? А того?» По ходу интервью закадровый голос автора сообщает, каковы были истинные причины действий нацистов, кто с кем играл и какие у этой игры были цели.
05.05.202514:00
Оказывается, у Эгона Шиле это целая серия, около десятка, портретных рисунков с изображением наших военнопленных. Потрясающе.
Посмотреть все работы и прочитать информацию о создании этой серии — я быстренько собрала здесь.
Посмотреть все работы и прочитать информацию о создании этой серии — я быстренько собрала здесь.
03.05.202509:56
Встречаемся через несколько часов на стриме — расскажу историю о богаче, который думал, что правит миром, а на деле оказался одним из персонажей произведений великого советского писателя, порассуждаю о том, как бразильский сюрреалист показал во время Второй мировой войны подлинный ужас предательства, а также немного о двух сериалах — один поэтично сообщает, что твиттер должен быть уничтожен из-за его чрезмерной токсичности, а другой - о том как глупый человек может сделать плохую ситуацию чудовищной.
В 18:00 Мск — заходите, подписывайтесь на канал, ставьте лайки и колокольчик — скоро встретимся
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
В 18:00 Мск — заходите, подписывайтесь на канал, ставьте лайки и колокольчик — скоро встретимся
https://www.youtube.com/live/7hcheIeyw34
转发自:Кенотаф
30.04.202511:48
В этом году всё прогрессивное человечество отмечает четверть века единственному роману Татьяны Толстой — «Кысь». Его она писала по следам Чернобыльской катастрофы 14 лет — ей на днях исполнилось 39 лет.
Мы решили посвятить свежайший выпуск рубрики «Судим по обложке» этому знаменитому роману, который выдержал такое количество переизданий, что хватило на этот выпуск и ещё осталось.
Если вы не согласны с нашим мнением по этому и другим вопросам, пишите в @thecenotaphbot.
#обложки_кенотафа
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Мы решили посвятить свежайший выпуск рубрики «Судим по обложке» этому знаменитому роману, который выдержал такое количество переизданий, что хватило на этот выпуск и ещё осталось.
Если вы не согласны с нашим мнением по этому и другим вопросам, пишите в @thecenotaphbot.
#обложки_кенотафа
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
23.04.202508:44
«Сливки НЭПа» и революционная диалектика
В марте 1924 года Илья Эренбург выступает в Ленинграде с чтением рассказов и лекциями.
«Вечерняя Красная газета» (Ленинград) помещает фельетон Э.Гарда «Чарли-чаплинцы» в связи с лекцией И.Э.:
Публике, толпе, обывательщине нужен клоун. <…> Попробова ли футуризм, богоискательство, порнографию, спиритизм, натпинкертоновщину. И все надоело. Потянуло на «солененькое» <…> Недаром у нас прут на лекцию «смотреть» Илью Эренбурга. Приехал он в Ленинград из-за границы. Дорога известная: с вокзала на кафедру. Теперь ведь так повелось, что каждый «сменовеховец», решившийся наконец «переменить берлинскую пивную на нэповскую» — начинает читать нам лекцию. Тема всегда одна: «Ах, эта гнилая Европа!» <…> Театры наполовину пусты. А вот лекция Чарли Чаплина… То бишь, Ильи Эренбурга собрала полный зал Консерватории.
О, успокойтесь: это — всего только «сливки нэпа». Это те, о ко торых сказано Щедриным: — Они, бедные, ведь думают желудком! Что с них спрашивать!»
А за месяц до того газета "Известия" в регулярном разделе "Белая печать" (в нем обозревалась и критиковалась эмигрантская пресса), сообщает о лекции примерно на ту же тему, но представленную в Германии — здесь Эренбург тоже воспринимается как сомнительный попутчик, но тема лекции превозносится:
Писатель Илья Эренбург — революционный попутчик — прочитал в Берлине доклад о вырождении Европы. Мы не имеем отчета об этом докладе, по всем данным эсеровские «Дни», как чорт ладана, боятся принять всерьез, что Европа на закате своих дней, разлагается и идет к гибели…
«Дням» не нравятся и факты, коими оперировал Эренбург. «Тут был и немецкий патриотизм, обратившийся в этикетку (что верно, то верно), и Огиннес в роли Каниферштана, и мадридский трамвай, и фашизм, и повышение цен на мужчин после войны, и кризис социализма в Европе, и гуляющие по Курфюрстендамму шибера, и взятое на прокат меткое слово о браке «руды с углем», и Магдебургская архитектура, и дружеское сообщение американского журналиста, что он «едет к себе в глушь — в Нью- Йорк» и «бал немецких художников, на котором 90 проц. посетителей занимались „любовными утехами“ едва ли не на глазах у публики, и утверждение (по „Дням“ не „безапелляционное“), что религия умерла, и т. д.».
Потешное зрелище! Эсеровские «Дни» в роли защитника умирающей, разлагающейся европейской культуры от… умеренного Эренбурга.
В марте 1924 года Илья Эренбург выступает в Ленинграде с чтением рассказов и лекциями.
«Вечерняя Красная газета» (Ленинград) помещает фельетон Э.Гарда «Чарли-чаплинцы» в связи с лекцией И.Э.:
Публике, толпе, обывательщине нужен клоун. <…> Попробова ли футуризм, богоискательство, порнографию, спиритизм, натпинкертоновщину. И все надоело. Потянуло на «солененькое» <…> Недаром у нас прут на лекцию «смотреть» Илью Эренбурга. Приехал он в Ленинград из-за границы. Дорога известная: с вокзала на кафедру. Теперь ведь так повелось, что каждый «сменовеховец», решившийся наконец «переменить берлинскую пивную на нэповскую» — начинает читать нам лекцию. Тема всегда одна: «Ах, эта гнилая Европа!» <…> Театры наполовину пусты. А вот лекция Чарли Чаплина… То бишь, Ильи Эренбурга собрала полный зал Консерватории.
О, успокойтесь: это — всего только «сливки нэпа». Это те, о ко торых сказано Щедриным: — Они, бедные, ведь думают желудком! Что с них спрашивать!»
А за месяц до того газета "Известия" в регулярном разделе "Белая печать" (в нем обозревалась и критиковалась эмигрантская пресса), сообщает о лекции примерно на ту же тему, но представленную в Германии — здесь Эренбург тоже воспринимается как сомнительный попутчик, но тема лекции превозносится:
Писатель Илья Эренбург — революционный попутчик — прочитал в Берлине доклад о вырождении Европы. Мы не имеем отчета об этом докладе, по всем данным эсеровские «Дни», как чорт ладана, боятся принять всерьез, что Европа на закате своих дней, разлагается и идет к гибели…
«Дням» не нравятся и факты, коими оперировал Эренбург. «Тут был и немецкий патриотизм, обратившийся в этикетку (что верно, то верно), и Огиннес в роли Каниферштана, и мадридский трамвай, и фашизм, и повышение цен на мужчин после войны, и кризис социализма в Европе, и гуляющие по Курфюрстендамму шибера, и взятое на прокат меткое слово о браке «руды с углем», и Магдебургская архитектура, и дружеское сообщение американского журналиста, что он «едет к себе в глушь — в Нью- Йорк» и «бал немецких художников, на котором 90 проц. посетителей занимались „любовными утехами“ едва ли не на глазах у публики, и утверждение (по „Дням“ не „безапелляционное“), что религия умерла, и т. д.».
Потешное зрелище! Эсеровские «Дни» в роли защитника умирающей, разлагающейся европейской культуры от… умеренного Эренбурга.
19.04.202508:17
Уже через несколько часов встречаемся на стриме:
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
https://www.youtube.com/live/jrm2v7GkIo8
转发自:Кенотаф
14.04.202508:49
Сегодня тот самый опросник «Кенотафа» попал в руки редактору от Бога и автору телеграм-каналов «Лингвошутки» и «Йӑл (Добрейшая Чувашия») Елене Лукьяновой, которая вспомнила электрички Москва — Сергиев Посад, поговорила о временах «добезцаря» и поругалась на Достоевского.
— Литературный персонаж, с которым вы себя наиболее идентифицируете на данном этапе жизни?
— Меня тронуло, как описывает свою маму главный герой «Щегла», хочется быть для подросшего ребенка такой, как она.
https://teletype.in/@thecenotaph/lukyanova
#опросник_кенотафа
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
— Литературный персонаж, с которым вы себя наиболее идентифицируете на данном этапе жизни?
— Меня тронуло, как описывает свою маму главный герой «Щегла», хочется быть для подросшего ребенка такой, как она.
https://teletype.in/@thecenotaph/lukyanova
#опросник_кенотафа
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
显示 1 - 24 共 108
登录以解锁更多功能。