Стоики не ноют

Ты ошибаешься, Луцилий, если думаешь, будто только наш век повинен в таких пороках, как страсть к роскоши, пренебрежение добрыми нравами и всё прочее, в чём каждый упрекает своё столетье. Это свойства людей, а не времён: ни один век от вины не свободен.

Хочешь умилостивить Бога? Будь благ! Кто Ему подражает, тот чтит Его достаточно!

Этот сидит подле больного друга, мы его одобряем: другой делает то же ради наследства — он коршун, ожидающий падали.

Как овладевающий искусством бросать копьё старается попасть в намеченное место и приучает руку направлять оружье, а потом, приобретя благодаря упражненью и навыку эту способность, пользуется ею, как захочет. Ведь он научился поражать не тот или этот предмет, а любой, какой пожелает.

Не с таким уж большим разрывом обгоняем мы друг друга; смерть никого не минует... То, о чём ты так хлопочешь, ничтожно. Разве в том дело, долго ли ты будешь избегать неизбежного?

Тут смешно также говорить: "Посоветуй мне". Что я тебе посоветую? Нет, говорить нужно: "Сделай мою мысль способной определить соответствующее отношение ко всему, что бы ни получалось". Ведь если положение вещей будет диктовать что-то иное... ...Ты не будешь нуждаться в совете.

Насколько тяжелее то, что приносят гнев и печаль из-за чего-либо, чем само то, из-за чего мы гневаемся и печалимся.

Страсть к роскоши отошла от природы, она ежедневно сама себя разжигает и растёт уже много веков, изобретательностью способствуя порокам. Сперва она пожелала лишнего, потом противоестественного, а напоследок превратила душу в рабыню тела и заставила её служить его похоти.

Все, эти ремесла, шум которых будоражит город, работают на потребу телу, которому прежде отпускали столько, сколько рабу, а теперь подносят всё, как хозяину. Поэтому в той мастерской ткут, в этой куют, в той варят духи, тут учат изнеженным телодвиженьям, там — изнеженным, расслабленным напевам.

Потерялась естественная мера, ограничивающая желания необходимым; теперь желать, сколько нужно, значит, слыть деревенщиной или нищим.

А сейчас ты не путешествуешь, но скитаешься и мечешься, гонимый с места на место поисками того, что есть везде: ведь всюду нам дано жить правильно. Есть ли что суетливей форума? Но и там можно жить спокойно, если деться некуда.

Поверь мне, настоящая радость сурова. Уж не думаешь ли ты, что вон тот, с гладким лбом и, как выражаются наши утончённые говоруны, со смехом в очах, презирает смерть, впустит бедность к себе в дом, держит наслаждения в узде, размышляет о терпеливости в несчастье? Радуется тот, кто не расстаётся с такими мыслями, и радость его велика, но строга. Я хочу, чтобы ты владел такою радостью: стоит тебе раз найти её источник — и она уже не убудет.

Зато всякий, кто занимается философией ради собственного исцеления, делается велик духом и неодолим, преисполняется уверенности и кажется тем выше, чем ближе подойдёшь.