книжная содержанка

Когда вокруг не осталось ничего целого, она опустилась на пол, прислонившись спиной к краю стола. Грудь вздымалась, в ушах стоял звон, а перед глазами — лишь хаос, который она сама и создала. Разбитое. Изломанное. Бесповоротное.

И лишь высотки за стеклом молчали и были свидетелями того, что только что произошло.

Чак Паланик о словах, которые должен забыть писатель.

«Через шесть секунд вы начнете меня ненавидеть. Но через шесть месяцев вы станете писать лучше.С этого момента — по крайней мере, в ближайшие полгода — я запрещаю вам использовать мыслительные глаголы. А именно: "думать", "знать", "понимать", "осознавать", "верить", "хотеть", "помнить", "представлять", "желать" и сотни других, к которым вы так любите прибегать.

Вместо того чтобы заставить персонажей желать чего-то, вы должны описать все именно так, что сам читатель это захочет.

Ночной ветерок играл прядями Никса, пока он, запрокинув голову, впитывал каждый звук голоса Элайны. Его пальчики судорожно сжимали её руку — будто боялся, что если отпустит, всё это исчезнет: и тёплое плечо тети, и волшебство звёздного неба.

— Видишь эти три яркие звезды, выстроившиеся в ряд? — Элайна провела пальцем по воздуху, очерчивая контур. — Это Пояс Ориона. А чуть выше — красноватая Бетельгейзе, его плечо.

Мальчик замер, всматриваясь в мерцающую россыпь.

— А та, которая сверкает сильнее всех? — Он потянулся вверх, едва не теряя равновесия.

Элайна подхватила его, удерживая от падения, и улыбнулась:

— Это Сириус. Самая яркая звезда на нашем небе. В древности считали, что это пес, следующий за Орионом.

— Значит... у охотника был друг? — Никс сморщил лоб, в его голосе прозвучала внезапная серьёзность.

Сердце Элайны странно сжалось. Она медленно выдохнула, ощущая, как что-то тёплое и колючее одновременно подкатывает к горлу.

— Да, малыш. Даже среди звёзд... никто не остаётся совсем один.

Никс прижался к её боку, доверчиво уткнувшись в складки платья.

— Это правильно, — пробормотал он. — Одиночество — оно холодное. Как та красная звезда.

Элайна не ответила, но на мгновение задумалась о словах Никса.

Тем временем где-то за спиной шевельнулась тень — она почувствовала это кожей, ещё до того, как обернулась.

Азриэль стоял в дверях, застывший между светом и тьмой. Лунный свет скользил по его скулам, но глаза оставались нечитаемыми — два тёмных провала, в которых тонули все её невысказанные мысли.

И знай, что я рядом
Хоть ты и не видишь
В полной темноте
Где всё исчезает
Мы кружимся в танце
Я здесь, я с тобой