Это же сколько нужно выпить, чтобы превратиться в натуральных зверей?.. Или дело не в алкоголе, просто здесь собрались такие люди?
Над кем они издеваются в своей обычной жизни? Над подчинёнными?
Жёнами? Детьми?
Это же сколько нужно выпить, чтобы превратиться в натуральных зверей?.. Или дело не в алкоголе, просто здесь собрались такие люди?
Над кем они издеваются в своей обычной жизни? Над подчинёнными?
Жёнами? Детьми?
– Владимир, – наконец решился он, – я должен тебе кое-что сказать… точнее, кое в чем признаться.
Владимир неотрывно смотрел на дорогу. Мончинский бросил на него умоляющий взгляд.
– Я… – начал он и замолчал, не зная, как правильно подобрать слова, – я… хочу извиниться.
– Колдуны редко извиняются, – ответил див.
– Но я должен! Потому что я болван. Даже хуже… Помнишь, в начале нашей совместной службы ты… насмехался надо мной, над моим страхом, неуверенностью. Я тебя очень боялся. А твои насмешки и пренебрежение… они уязвляли мое самолюбие. Я чувствовал себя униженным. Злился. И мечтал тебя наказать, избить, унизить в ответ. Я… я даже придумывал, как буду это делать. Мы в Академии проходили рекомендации по воспитанию дивов. А раньше целые книги писали, как правильно… наказывать. Так вот, я купил такую книгу, «Как надобно черта к порядку призывать» называется… Проштудировал ее. Дома до сих пор стоит.
– Хорошая книга. – Владимир внезапно улыбнулся. – Я читал ее. Мой хозяин, старший подьячий Тайной канцелярии, любил эту книгу мне цитировать.
– О… – Мончинский смутился еще больше. – Но я всерьез думал над тем, чтобы пустить эти советы в ход. А однажды, помнишь, когда ты сказал, что мне «не стоит пытаться прыгнуть выше головы», причем смотрел так презрительно… Я чуть не сорвался. Еле сдержался, мне хотелось призвать свое оружие и там же, на месте, избить тебя. Я сдержался лишь потому, что понимал, как глупо и нелепо буду выглядеть. Как… ребенок, кидающийся с кулаками на взрослого в бессильной ярости.
Владимир на мгновение повернулся и посмотрел в глаза Мончинскому.
– Я ощутил это. Когда я воспитываю колдуна, я не щажу его чувства. Но воспитываю я только тех, кого считаю достойным. После тренировки с его сиятельством графом Авериным и Кузей я понял, что толк из вас выйдет.
– А мне показалось, что ты тогда разочаровался во мне…
– Нет. Я увидел, что у вас есть контроль. Колдун может и должен наказать дива, если тот ведет себя неподобающе. Но не должен давать воли своим эмоциям и низким страстям. Вы с этим справились. И свою работу в Управлении выполняли в полной мере. Вам не за что извиняться.
– Но мне стыдно за свои мысли. И за то, что я трус.
– Для колдуна признать свои слабости – не трусость. Это разумно и помогает выживать.
– Но ты должен знать: у меня никогда не хватит сил наказать тебя и не выглядеть при этом нелепо. Поэтому лучше уж совсем этого не делать. Я это принял и начал у тебя учиться. А ту книгу я выброшу.
– Не нужно. Оставьте себе на память. После сдачи экзамена на высшую категорию почитаете и посмеетесь.
– Надо было одеться потеплее. – Аверин обхватил себя за плечи, под пальто задувало. Виктор в форменной шинели только посмеивался:
– Пока вы там по дворцам расхаживали, у нас тут уже неделю свищет. А мы еще прямо на заливе.
– Вот-вот. А как кота на улицу – так конечно, так можно, кот меховой, что ему сделается... – пробурчал Кузя, потягиваясь. Шапки на нем, несмотря на причитания о холодине, не наблюдалось.
– Тебе в человеческой форме будет удобно тут ползать на четвереньках? Если да, то я не возражаю.
🌷По мнению окружающих, Уве и жена вместе были как ночь и день. Под ночью, понятное дело, подразумевался Уве. Его самого это сравнение не задевало нимало. Зато жена всегда веселилась, услышав такое, и, прыская в кулак, отвечала: мол, если Уве и ночь, то лишь в том смысле, что слишком скуп, чтобы попусту жечь солнце.
А Уве всё гадал, ну почему она выбрала его. Она ведь любит всякие абстрактные вещи – музыку там, книги, всякие чудные слова. Уве же человек дела. Ему по душе отвёртки и масляные фильтры. Он шёл по жизни, сунув руки в карманы брюк. Она – танцуя.🌷
