Политическая ученая
Камила Ковязина о том, как люди Казахстана учатся в политику
TGlist reytingi
0
0
TuriOmmaviy
Tekshirish
TekshirilmaganIshonchnoma
ShubhaliJoylashuv
TilBoshqa
Kanal yaratilgan sanaСіч 28, 2025
TGlist-ga qo'shildi
Лют 17, 2025Muxrlangan guruh
Политическая ученая Chat
1
Rekordlar
19.04.202523:59
381Obunachilar11.04.202512:42
100Iqtiboslar indeksi09.03.202518:12
119Bitta post qamrovi24.03.202517:41
102Reklama posti qamrovi02.03.202510:41
200.00%ER11.02.202522:38
39.67%ERRRepost qilingan:
Власть - Новости Казахстана
11.04.202515:27
Судья Бейнегуль Кайсина огласила приговор Темирлану Енсебекову: он признан виновным и приговорен к 5 годам ограничения свободы и 100 часам принудительных работ в случае отсутствия постоянной работы. Ноутбук и телефон будут конфискованы в пользу государства.
Ему запрещено заниматься журналистской и публичной деятельностью, благотворительностью, получать гранты, делать публикации в соцсетях, посещать увеселительные заведения. Если он нарушит ограничения, то наказание могут могут заменить на лишение свободы.
Суд постановил Енсебекова немедленно освободить.
, - сказала судья Кайсина, у которой на рассмотрение дела ушло три дня.
Новость дополняется
Ему запрещено заниматься журналистской и публичной деятельностью, благотворительностью, получать гранты, делать публикации в соцсетях, посещать увеселительные заведения. Если он нарушит ограничения, то наказание могут могут заменить на лишение свободы.
Суд постановил Енсебекова немедленно освободить.
"Ваше поведение должно быть безупречным. Два нарушения могут служить основанием для замены вам наказание на лишение свободы"
, - сказала судья Кайсина, у которой на рассмотрение дела ушло три дня.
Новость дополняется
Repost qilingan:
ничего нового
11.04.202510:24
Почему одни культурные различия становятся политическими, а другие — нет? И как это вообще изучают.
Иногда кажется, что если группы в обществе отличаются языком, историей или религией, то конфликт почти неизбежен. Но исследования говорят, что не все так однозначно: различие само по себе необязательно приводит к напряжению. Оно становится важным, только если за него дают политические очки.
Есть одно очень показательное исследование, которое я люблю объяснять студентам. Его провёл политолог Дэниел Познер в далеком 2004. Оно построено на методе, который называется естественный эксперимент (natural experiment). Это, по сути, эксперимент, который “случился сам по себе", без вмешательства учёного. Исследователь не может, как в лаборатории, взять две группы людей и заставить их жить по разным правилам. Но иногда в реальности возникают ситуации, где всё уже разделилось - и всё, что остаётся, это сравнить.
В данном случае такую возможность даёт граница между двумя странами. По одну сторону границы - одни и те же этнические группы живут в одной политической системе. По другую - в другой.
Культура, язык, история схожи, а вот условия политической жизни - разные. Именно это и позволяет «проверить», как именно политика влияет на то, станет ли этничность важной или нет.
В данном случае - это граница между Малави и Замбией, двумя соседними странами в Восточной Африке. По обе стороны границы живут одни и те же этнические группы - например, чева и тумбука:
их язык, культура и образ жизни схожи, они жили на этих землях задолго до появления государственной границы и прошли через похожий опыт колониального и постколониального периода.
Но! В Малави эти две группы - чева и тумбука - достаточно большие, чтобы влиять на политику. Политики борются за их голоса, строят на них свои кампании. В итоге появляется соперничество: каждая группа начинает видеть в другой — политического оппонента. Люди чаще голосуют по этническому признаку, между группами возникает напряжение.
А вот в Замбии - эти же самые чева и тумбука живут по другую сторону границы, но их меньше, и в масштабах страны они не играют заметной политической роли. Политики не ориентируются на них, не используют этничность как инструмент. Поэтому и у самих людей нет особой причины думать о себе как о "разных" в политическом смысле. Различия остаются, но они не становятся поводом для конфликта.
Познер провёл опросы по обе стороны границы, проверяя, насколько сильно люди подчеркивают свою этническую принадлежность, насколько негативно или нейтрально они относятся к "другой" группе, и с кем готовы вступать в коалиции. Результаты предельно ясны: влияет не сама этничность, а контекст, в котором она становится политически выгодной.
Это и есть главная идея: политическая значимость идентичности зависит от того, как устроена конкуренция, какие есть партии, как выстроены правила доступа к власти и ресурсам.
Этот вывод важен не только для Африки. Так в некоторых обществах, особенно постколониальных или постимперских, идентичности вроде этничности, языка, религии, региона становятся политическими не потому, что “люди разные”, а потому что кто-то делает их важными для выборов, кадровой политики, образования или публичной легитимности.
И тут мы возвращаемся к политике как системе стимулов. Политики будут использовать любую доступную линию раскола, если это даёт электоральную выгоду. И не будут использовать её, если это не приносит никаких плюшек. Понятное дело, что не бывает нейтральной культуры или аполитичного разнообразия. Вопрос не в том, чтобы "избавиться от различий", а в том, какие различия мы поощряем институционально.
Иногда кажется, что если группы в обществе отличаются языком, историей или религией, то конфликт почти неизбежен. Но исследования говорят, что не все так однозначно: различие само по себе необязательно приводит к напряжению. Оно становится важным, только если за него дают политические очки.
Есть одно очень показательное исследование, которое я люблю объяснять студентам. Его провёл политолог Дэниел Познер в далеком 2004. Оно построено на методе, который называется естественный эксперимент (natural experiment). Это, по сути, эксперимент, который “случился сам по себе", без вмешательства учёного. Исследователь не может, как в лаборатории, взять две группы людей и заставить их жить по разным правилам. Но иногда в реальности возникают ситуации, где всё уже разделилось - и всё, что остаётся, это сравнить.
В данном случае такую возможность даёт граница между двумя странами. По одну сторону границы - одни и те же этнические группы живут в одной политической системе. По другую - в другой.
Культура, язык, история схожи, а вот условия политической жизни - разные. Именно это и позволяет «проверить», как именно политика влияет на то, станет ли этничность важной или нет.
В данном случае - это граница между Малави и Замбией, двумя соседними странами в Восточной Африке. По обе стороны границы живут одни и те же этнические группы - например, чева и тумбука:
их язык, культура и образ жизни схожи, они жили на этих землях задолго до появления государственной границы и прошли через похожий опыт колониального и постколониального периода.
Но! В Малави эти две группы - чева и тумбука - достаточно большие, чтобы влиять на политику. Политики борются за их голоса, строят на них свои кампании. В итоге появляется соперничество: каждая группа начинает видеть в другой — политического оппонента. Люди чаще голосуют по этническому признаку, между группами возникает напряжение.
А вот в Замбии - эти же самые чева и тумбука живут по другую сторону границы, но их меньше, и в масштабах страны они не играют заметной политической роли. Политики не ориентируются на них, не используют этничность как инструмент. Поэтому и у самих людей нет особой причины думать о себе как о "разных" в политическом смысле. Различия остаются, но они не становятся поводом для конфликта.
Познер провёл опросы по обе стороны границы, проверяя, насколько сильно люди подчеркивают свою этническую принадлежность, насколько негативно или нейтрально они относятся к "другой" группе, и с кем готовы вступать в коалиции. Результаты предельно ясны: влияет не сама этничность, а контекст, в котором она становится политически выгодной.
Это и есть главная идея: политическая значимость идентичности зависит от того, как устроена конкуренция, какие есть партии, как выстроены правила доступа к власти и ресурсам.
Этот вывод важен не только для Африки. Так в некоторых обществах, особенно постколониальных или постимперских, идентичности вроде этничности, языка, религии, региона становятся политическими не потому, что “люди разные”, а потому что кто-то делает их важными для выборов, кадровой политики, образования или публичной легитимности.
И тут мы возвращаемся к политике как системе стимулов. Политики будут использовать любую доступную линию раскола, если это даёт электоральную выгоду. И не будут использовать её, если это не приносит никаких плюшек. Понятное дело, что не бывает нейтральной культуры или аполитичного разнообразия. Вопрос не в том, чтобы "избавиться от различий", а в том, какие различия мы поощряем институционально.
Ko'proq funksiyalarni ochish uchun tizimga kiring.
