Інсайдер ЗСУ
Новини UA | Україна
Главное новостное. Одесса
Реальна Війна
NOTMEME Agent News
І.ШО? | Новини
Труха⚡️Жесть 18+
Адвокат Права
Україна | Новини
Інсайдер ЗСУ
Новини UA | Україна
Главное новостное. Одесса
Реальна Війна
NOTMEME Agent News
І.ШО? | Новини
Труха⚡️Жесть 18+
Адвокат Права
Україна | Новини
Інсайдер ЗСУ
Новини UA | Україна
Главное новостное. Одесса
Bunin & Co
Политическая аналитика от экспертов Центра политических технологий им. Игоря Бунина
TGlist reytingi
0
0
TuriOmmaviy
Tekshirish
TekshirilmaganIshonchnoma
ShubhaliJoylashuvРосія
TilBoshqa
Kanal yaratilgan sanaЖовт 02, 2017
TGlist-ga qo'shildi
Груд 13, 2023Rekordlar
06.02.202517:48
9.1KObunachilar27.05.202423:59
200Iqtiboslar indeksi28.01.202522:22
49.3KBitta post qamrovi12.11.202423:59
897Reklama posti qamrovi01.11.202423:59
2.24%ER28.01.202522:22
546.16%ERR31.03.202514:38
В Сирии сформировано новое правительство.
Ахмед аш-Шараа обеспечил себе контроль за всеми ветвями власти. Он без выборов стал президентом на ближайшие пять лет. Назначает треть депутатов, а две трети избирает назначенный им комитет. Формирует Конституционный суд. Также в марте упразднен пост премьер-министра – Мухаммед аль-Башир стал министром энергетики. В системе власти нет никакого противовеса президенту, а слухи о том, что новым премьером станет деятель, независимый от аш-Шараа, оказались беспочвенными.
В этих условиях аш-Шараа счел возможным распустить переходное правительство, состоявшее в основном из его соратников, и сформировать новый кабинет, большинство министров которого не связаны с ХТШ (признанной террористической и запрещенной в России). Это так называемое технократическое правительство, но в отсутствии премьер-министра все члены кабинета зависимы от президента.
Аш-Шараа сохранил непосредственный контроль над ключевыми министерствами – МИД, МВД, Минобороны, Минюстом. Пост министра юстиции покинул Шади аль-Ваиси, который, будучи исламским судьей в Идлибе, выносил женщинам смертные приговоры за прелюбодеяние. Его сменил Мадхар аль-Вайс, ближайший соратник аш-Шараа в те годы, когда он был известен как аль-Джулани. Руководивший в том же Идлибе высшим судебным советом и внедрявший те же принципы, которыми руководствовался аль-Ваиси.
Аш-Шараа сформировал «витринное» правительство, состав которого можно представить и западным, и восточным (Турции и Саудовской Аравии) партнерам. Из 23 министров 19 – арабы-сунниты, но четыре места выделены меньшинствам. Министром сельского хозяйства назначен друз, министром транспорта – алавит (занимавший этот же пост при Асаде в 2006-2011 годах), министром социальных дел и труда – христианка (она же единственная женщина в правительстве). Министр образования – курд, вошедший в кабинет министров в личном качестве и не представляющий курдские Сирийские демократические силы (СДС).
Из представителей меньшинств обращает на себя внимание Хинд Кабават, долгое время жившая в Канаде. Ранее она работала в американском Институте мира (который сейчас разгоняют Дональд Трамп и Илон Маск), Центре мировых религий, дипломатии и разрешения конфликтов университета Джорджа Мейсона и в женевском офисе Сирийской комиссии по переговорам. Но в отличие от многих сирийских политиков и общественных деятелей, бывших при режиме Башара Асада в эмиграции, она нашла общий язык с аш-Шараа и участвовала в подготовке Конференции по национальному диалогу, прошедшей в феврале. Теперь она представляет в правительстве христианскую общину.
Администрация Трампа в рамках многочисленных урезаний прекратила и основную часть финансирования организации «Белые каски», которая вызывает сильнейшее неприятие в России. Только в ноябре Мария Захарова заявила, что «Белые каски» на средства американских и британских налогоплательщиков продолжают заниматься в Сирии подрывной деятельностью. Теперь глава этой организации Раед аль-Салех назначен министром по борьбе со стихийными бедствиями и реагированию на чрезвычайные ситуации.
Кроме желания пойти навстречу партнерам, аш-Шараа заинтересован в том, чтобы показать большинству сирийских мусульман, что новые власти не будут продвигать ваххабизм. Еще в Идлибе аш-Шараа и его сторонники демонстрировали уважение к распространенному в Сирии шафиитскому мазхабу. Теперь принадлежащий к нему исламский юрист и богослов Мухаммед Абу аль-Хайр Шюкри назначен министром вакуфов. Он проповедовал в дамасской мечети имама аш-Шафии как раз в те годы, когда ее посещал молодой аш-Шараа и совсем недавно рассказывал о том, как тот получал исламское образование.
Кстати, верховным муфтием Сирии официально назначен также шафиитский богослов и критик салафитов Усама ар-Рифаи, находившийся в оппозиции Асаду и провозглашенный муфтием еще в Идлибе. Ар-Рифаи был известен связями с «Братьями-мусульманами» (организация признана террористической и запрещена в России). А это уже может сильно напрячь правительство Египта, где эта организация является главным «внутренним врагом».
Алексей Макаркин
Ахмед аш-Шараа обеспечил себе контроль за всеми ветвями власти. Он без выборов стал президентом на ближайшие пять лет. Назначает треть депутатов, а две трети избирает назначенный им комитет. Формирует Конституционный суд. Также в марте упразднен пост премьер-министра – Мухаммед аль-Башир стал министром энергетики. В системе власти нет никакого противовеса президенту, а слухи о том, что новым премьером станет деятель, независимый от аш-Шараа, оказались беспочвенными.
В этих условиях аш-Шараа счел возможным распустить переходное правительство, состоявшее в основном из его соратников, и сформировать новый кабинет, большинство министров которого не связаны с ХТШ (признанной террористической и запрещенной в России). Это так называемое технократическое правительство, но в отсутствии премьер-министра все члены кабинета зависимы от президента.
Аш-Шараа сохранил непосредственный контроль над ключевыми министерствами – МИД, МВД, Минобороны, Минюстом. Пост министра юстиции покинул Шади аль-Ваиси, который, будучи исламским судьей в Идлибе, выносил женщинам смертные приговоры за прелюбодеяние. Его сменил Мадхар аль-Вайс, ближайший соратник аш-Шараа в те годы, когда он был известен как аль-Джулани. Руководивший в том же Идлибе высшим судебным советом и внедрявший те же принципы, которыми руководствовался аль-Ваиси.
Аш-Шараа сформировал «витринное» правительство, состав которого можно представить и западным, и восточным (Турции и Саудовской Аравии) партнерам. Из 23 министров 19 – арабы-сунниты, но четыре места выделены меньшинствам. Министром сельского хозяйства назначен друз, министром транспорта – алавит (занимавший этот же пост при Асаде в 2006-2011 годах), министром социальных дел и труда – христианка (она же единственная женщина в правительстве). Министр образования – курд, вошедший в кабинет министров в личном качестве и не представляющий курдские Сирийские демократические силы (СДС).
Из представителей меньшинств обращает на себя внимание Хинд Кабават, долгое время жившая в Канаде. Ранее она работала в американском Институте мира (который сейчас разгоняют Дональд Трамп и Илон Маск), Центре мировых религий, дипломатии и разрешения конфликтов университета Джорджа Мейсона и в женевском офисе Сирийской комиссии по переговорам. Но в отличие от многих сирийских политиков и общественных деятелей, бывших при режиме Башара Асада в эмиграции, она нашла общий язык с аш-Шараа и участвовала в подготовке Конференции по национальному диалогу, прошедшей в феврале. Теперь она представляет в правительстве христианскую общину.
Администрация Трампа в рамках многочисленных урезаний прекратила и основную часть финансирования организации «Белые каски», которая вызывает сильнейшее неприятие в России. Только в ноябре Мария Захарова заявила, что «Белые каски» на средства американских и британских налогоплательщиков продолжают заниматься в Сирии подрывной деятельностью. Теперь глава этой организации Раед аль-Салех назначен министром по борьбе со стихийными бедствиями и реагированию на чрезвычайные ситуации.
Кроме желания пойти навстречу партнерам, аш-Шараа заинтересован в том, чтобы показать большинству сирийских мусульман, что новые власти не будут продвигать ваххабизм. Еще в Идлибе аш-Шараа и его сторонники демонстрировали уважение к распространенному в Сирии шафиитскому мазхабу. Теперь принадлежащий к нему исламский юрист и богослов Мухаммед Абу аль-Хайр Шюкри назначен министром вакуфов. Он проповедовал в дамасской мечети имама аш-Шафии как раз в те годы, когда ее посещал молодой аш-Шараа и совсем недавно рассказывал о том, как тот получал исламское образование.
Кстати, верховным муфтием Сирии официально назначен также шафиитский богослов и критик салафитов Усама ар-Рифаи, находившийся в оппозиции Асаду и провозглашенный муфтием еще в Идлибе. Ар-Рифаи был известен связями с «Братьями-мусульманами» (организация признана террористической и запрещена в России). А это уже может сильно напрячь правительство Египта, где эта организация является главным «внутренним врагом».
Алексей Макаркин
25.03.202514:13
В современном мире происходит быстрая трансформация консерваторов – они становятся бунтарями. И речь идет не только о трампизме.
В Европе появилось понятие «суверенистов», к которым относится и традиционалист Виктор Орбан, и ультраправая АдГ, и стремящееся к центру «Национальное объединение» Марин Ле Пен, и пришедший из левого лагеря Роберт Фицо. Их нередко называют популистами, но к таким партиям переходит немалая часть консервативного электората, недовольного размыванием идентичности у правоцентристских политических сил.
Если раньше договоренности право- и левоцентристов о создании «больших» правительственных коалиций достаточно спокойно воспринимались консервативными избирателями, то сейчас происходит отток от правоцентристов к крайне правым в Австрии, а в последние недели – и в Германии. Результаты опроса института INSA для газеты Bild показывают, что сейчас за ХДС/ХСС проголосовали бы 27% избирателей, а за АдГ – 23% (на февральских выборах в бундестаг АдГ получила на 7,8 пунктов меньше, чем ХДС/ХСС).
Меняется и сам консерватор. Из поборника стабильности он превращается в бунтаря, заимствующего неприязнь к элитам у левых сил. Это неудивительно, так как, с точки зрения консерватора, элиты предали государство и средний класс («нормальных людей», «трудолюбивых налогоплательщиков») и разрушили привычную стабильность. А раз так, то происходит бунт. Еще недавно консервативные католики защищали своих иерархов и клириков от обвинений в морально-нравственных прегрешениях. Теперь же они все чаще требуют морального очищения, наказания виновных в сокрытии таких фактов, вплоть до папы Римского. И связывают нравственную распущенность с распространившимся в церкви либерализмом. Само требование вернуться к устоям в их устах становится антиэлитным бунтом.
Пока либералы возмущались дискриминацией женщин и различных меньшинств, консерваторы активно обсуждали тему педофилии, связывая ее со злоупотреблениями элит. Эта тема неслучайна, так как любые родители опасаются, что их ребенок станет жертвой преступника (вспомним, как в советское время детей учили не слушать незнакомцев). Теория заговора QAnon широко распространилась по Интернету, оказывая влияния на настроения ядра республиканского электората, для немалой части которого Обама-Клинтоны-Байден-Харрис стали не просто идеологическими противниками, но и символами сатанизма.
Еще полтора десятилетия назад прокурор Акоста, будущий министр труда в правительстве Трампа, мог заключать сделку с Эпштейном – сейчас любого такого республиканца однопартийцы немедленно предадут анафеме. В ходе предвыборной кампании Трамп обещал раскрыть секретные материалы по «педофильскому» делу Эпштейна – и когда выяснилось, что ничего нового в них нет, это привело к гневу в рядах крайне правых.
Бунт консерваторов связан с потерей ими уверенности, ощущением, что почва уходит из-под ног, а в глобальном мире становится жить все менее уютно. Либералом может оказаться не только журналист или профессор (этим консерваторы уже давно не доверяют), но и церковный иерарх, и глава концерна, и коронованная особа. Деиндустриализация лишает привычной работы и образа жизни – сейчас в Европе может стимулироваться новая индустриализация посредством развития ВПК, но для этого нужно время. Бурные перемены в морально-нравственной сфере раздражают не только консерваторов, но и часть умеренных либералов. Увеличивающаяся инокультурная миграция ведет к росту опасений за личную безопасность, ощущению незащищенности.
Пандемия усилила ощущение незащищенности, в том числе у малого бизнеса, которому невозможно было перейти на удаленку. Усилившаяся после пандемии инфляция и невысокие темпы роста ведут к ощущению экономического тупика не только на макро-, но и на микроуровне, в рамках своих домохозяйств.
И в целом у консерваторов складывается ощущение, что они, привыкшие ощущать себя опорой общества и «моральным большинством», оказываются в меньшинстве. А их привычная норма в разных сферах, от политической до религиозной, перестает быть таковой. Вот солидные люди и превращаются в бунтарей.
Алексей Макаркин
В Европе появилось понятие «суверенистов», к которым относится и традиционалист Виктор Орбан, и ультраправая АдГ, и стремящееся к центру «Национальное объединение» Марин Ле Пен, и пришедший из левого лагеря Роберт Фицо. Их нередко называют популистами, но к таким партиям переходит немалая часть консервативного электората, недовольного размыванием идентичности у правоцентристских политических сил.
Если раньше договоренности право- и левоцентристов о создании «больших» правительственных коалиций достаточно спокойно воспринимались консервативными избирателями, то сейчас происходит отток от правоцентристов к крайне правым в Австрии, а в последние недели – и в Германии. Результаты опроса института INSA для газеты Bild показывают, что сейчас за ХДС/ХСС проголосовали бы 27% избирателей, а за АдГ – 23% (на февральских выборах в бундестаг АдГ получила на 7,8 пунктов меньше, чем ХДС/ХСС).
Меняется и сам консерватор. Из поборника стабильности он превращается в бунтаря, заимствующего неприязнь к элитам у левых сил. Это неудивительно, так как, с точки зрения консерватора, элиты предали государство и средний класс («нормальных людей», «трудолюбивых налогоплательщиков») и разрушили привычную стабильность. А раз так, то происходит бунт. Еще недавно консервативные католики защищали своих иерархов и клириков от обвинений в морально-нравственных прегрешениях. Теперь же они все чаще требуют морального очищения, наказания виновных в сокрытии таких фактов, вплоть до папы Римского. И связывают нравственную распущенность с распространившимся в церкви либерализмом. Само требование вернуться к устоям в их устах становится антиэлитным бунтом.
Пока либералы возмущались дискриминацией женщин и различных меньшинств, консерваторы активно обсуждали тему педофилии, связывая ее со злоупотреблениями элит. Эта тема неслучайна, так как любые родители опасаются, что их ребенок станет жертвой преступника (вспомним, как в советское время детей учили не слушать незнакомцев). Теория заговора QAnon широко распространилась по Интернету, оказывая влияния на настроения ядра республиканского электората, для немалой части которого Обама-Клинтоны-Байден-Харрис стали не просто идеологическими противниками, но и символами сатанизма.
Еще полтора десятилетия назад прокурор Акоста, будущий министр труда в правительстве Трампа, мог заключать сделку с Эпштейном – сейчас любого такого республиканца однопартийцы немедленно предадут анафеме. В ходе предвыборной кампании Трамп обещал раскрыть секретные материалы по «педофильскому» делу Эпштейна – и когда выяснилось, что ничего нового в них нет, это привело к гневу в рядах крайне правых.
Бунт консерваторов связан с потерей ими уверенности, ощущением, что почва уходит из-под ног, а в глобальном мире становится жить все менее уютно. Либералом может оказаться не только журналист или профессор (этим консерваторы уже давно не доверяют), но и церковный иерарх, и глава концерна, и коронованная особа. Деиндустриализация лишает привычной работы и образа жизни – сейчас в Европе может стимулироваться новая индустриализация посредством развития ВПК, но для этого нужно время. Бурные перемены в морально-нравственной сфере раздражают не только консерваторов, но и часть умеренных либералов. Увеличивающаяся инокультурная миграция ведет к росту опасений за личную безопасность, ощущению незащищенности.
Пандемия усилила ощущение незащищенности, в том числе у малого бизнеса, которому невозможно было перейти на удаленку. Усилившаяся после пандемии инфляция и невысокие темпы роста ведут к ощущению экономического тупика не только на макро-, но и на микроуровне, в рамках своих домохозяйств.
И в целом у консерваторов складывается ощущение, что они, привыкшие ощущать себя опорой общества и «моральным большинством», оказываются в меньшинстве. А их привычная норма в разных сферах, от политической до религиозной, перестает быть таковой. Вот солидные люди и превращаются в бунтарей.
Алексей Макаркин
04.04.202514:54
Эволюция образа Владимира Жириновского.
Перед президентскими выборами 2008 года ВЦИОМ провел опрос об отношении к Жириновскому. На тот момент лидеру ЛДПР доверяли 19% респондентов, не доверяли – 69%. Жириновский тогда вызывал у респондентов отрицательные эмоции значительно чаще, чем положительные. Наиболее характерное чувство, которое с ним ассоциировались, это недоверие (29%). Нередко он вызывал антипатию (14%), осуждение (10%), скепсис (8%). Среди позитивных эмоций были характерны симпатия и уважение (по 11%), надежда (7%).
Опрос 2008 года показывал, что Жириновский на тот момент оставался одним из «аллергенов» для большинства электората. Образ лидера ЛДПР вызывал недоверие респондентов. Впрочем, это его мало волновало. Значительно более важным для Жириновского был не антирейтинг, а рейтинг среди сторонников. Именно их поддержка каждый раз обеспечивала ЛДПР прохождение в Думу и опровергала негативные прогнозы в отношении политических перспектив партии и ее лидера.
Прошло восемь лет. В 2016 году ВЦИОМ вновь провел опрос по поводу личности и политической деятельности Жириновского, который дал совершенно иные результаты. На тот момент имя Жириновского вызывало чаще положительные (48%) или нейтральные (49%) ассоциации, тогда как доля отрицательных характеристик была существенно ниже (27%). Жириновского называли правдорубом – 16%, умным человеком – 9%, в то же время отмечали, что он крайне эмоционален – 10% и часто вызывает улыбку – 25%. В эмоциональном восприятии его личности у россиян позитивные чувства (68%) преобладали над негативными (44%). К Жириновскому питали прежде всего уважение (25%) и симпатию (22%). Из спектра негативных эмоций чаще всего проявлялись недоверие (18%) – но его стало существенно меньше.
В опросе 2016 года не было прямого вопроса о доверии. Но если посмотреть цифры опроса ВЦИОМ о доверии к политикам 2019 года (когда задавался закрытый вопрос, то есть прямо назывались их фамилии) то видно, что ему доверяли 35-37%, не доверяли 55-58%. То есть популярность выросла, но рейтинг все равно оставался в минусе, хотя уже не со столь значительным разрывом.
Такая ситуация могла быть связана с «крымским» эффектом. Присоединение Крыма повысило симпатии к Жириновскому, который всегда подчеркивал приверженность имперским ценностям и настаивал на максимально жестком внешнеполитическом курсе. Отсюда и бурный рост позитивных оценок. В то же время доверие к Жириновскому как к действующему политику отставало от этого позитива, он все равно воспринимался многими как шоумен. Хотя перемены ощущались и здесь. Жириновский переставал выглядеть экзотической фигурой, его риторика все более соответствовала мейнстриму.
В 2022 году доверие к Жириновскому резко выросло после начала СВО. В февральских опросах ему доверяли 28-29% - меньше, чем в 2019-м, но все равно значительно больше, чем в 2008-м. Но уже в начале марта – 34%, еще через неделю – 39%, а к середине марта достигло 45%. При этом никаких изменений в состоянии здоровья тяжело больного к тому времени Жириновского за это время не происходило – единственной причиной стремительного роста симпатий к лидеру ЛДПР стала СВО. Ощущение правоты России сочеталось у респондентов с представлением о правоте Жириновского как политика. Кстати, у Геннадия Зюганова такого «подскока» не произошло – требование предельно жесткого внешнеполитического курса связывалось не с советскими коммунистами, а с лидером ЛДПР.
Опрос ВЦИОМ, проведенный в конце апреля 2022-го – то есть после смерти Жириновского – подтвердил эту тенденцию. О доверии ему заявили 60% респондентов, безусловное доверие выразил каждый пятый (19%). Опрос, проведенный в марте 2025 года, показал «закрепление» этой тенденции – теперь Жириновскому доверяют 66% (безусловно – 23%). Жириновский выглядит не только патриотом, но и пророком, предсказавшим СВО задолго до ее начала. Образ не только положителен, но и предельно масштабен, чего не было при его жизни. Теперь он воспринимается как самостоятельный политик (56%), а не как зависимая политическая фигура (18%) или артист, шоумен (17%).
Алексей Макаркин
Перед президентскими выборами 2008 года ВЦИОМ провел опрос об отношении к Жириновскому. На тот момент лидеру ЛДПР доверяли 19% респондентов, не доверяли – 69%. Жириновский тогда вызывал у респондентов отрицательные эмоции значительно чаще, чем положительные. Наиболее характерное чувство, которое с ним ассоциировались, это недоверие (29%). Нередко он вызывал антипатию (14%), осуждение (10%), скепсис (8%). Среди позитивных эмоций были характерны симпатия и уважение (по 11%), надежда (7%).
Опрос 2008 года показывал, что Жириновский на тот момент оставался одним из «аллергенов» для большинства электората. Образ лидера ЛДПР вызывал недоверие респондентов. Впрочем, это его мало волновало. Значительно более важным для Жириновского был не антирейтинг, а рейтинг среди сторонников. Именно их поддержка каждый раз обеспечивала ЛДПР прохождение в Думу и опровергала негативные прогнозы в отношении политических перспектив партии и ее лидера.
Прошло восемь лет. В 2016 году ВЦИОМ вновь провел опрос по поводу личности и политической деятельности Жириновского, который дал совершенно иные результаты. На тот момент имя Жириновского вызывало чаще положительные (48%) или нейтральные (49%) ассоциации, тогда как доля отрицательных характеристик была существенно ниже (27%). Жириновского называли правдорубом – 16%, умным человеком – 9%, в то же время отмечали, что он крайне эмоционален – 10% и часто вызывает улыбку – 25%. В эмоциональном восприятии его личности у россиян позитивные чувства (68%) преобладали над негативными (44%). К Жириновскому питали прежде всего уважение (25%) и симпатию (22%). Из спектра негативных эмоций чаще всего проявлялись недоверие (18%) – но его стало существенно меньше.
В опросе 2016 года не было прямого вопроса о доверии. Но если посмотреть цифры опроса ВЦИОМ о доверии к политикам 2019 года (когда задавался закрытый вопрос, то есть прямо назывались их фамилии) то видно, что ему доверяли 35-37%, не доверяли 55-58%. То есть популярность выросла, но рейтинг все равно оставался в минусе, хотя уже не со столь значительным разрывом.
Такая ситуация могла быть связана с «крымским» эффектом. Присоединение Крыма повысило симпатии к Жириновскому, который всегда подчеркивал приверженность имперским ценностям и настаивал на максимально жестком внешнеполитическом курсе. Отсюда и бурный рост позитивных оценок. В то же время доверие к Жириновскому как к действующему политику отставало от этого позитива, он все равно воспринимался многими как шоумен. Хотя перемены ощущались и здесь. Жириновский переставал выглядеть экзотической фигурой, его риторика все более соответствовала мейнстриму.
В 2022 году доверие к Жириновскому резко выросло после начала СВО. В февральских опросах ему доверяли 28-29% - меньше, чем в 2019-м, но все равно значительно больше, чем в 2008-м. Но уже в начале марта – 34%, еще через неделю – 39%, а к середине марта достигло 45%. При этом никаких изменений в состоянии здоровья тяжело больного к тому времени Жириновского за это время не происходило – единственной причиной стремительного роста симпатий к лидеру ЛДПР стала СВО. Ощущение правоты России сочеталось у респондентов с представлением о правоте Жириновского как политика. Кстати, у Геннадия Зюганова такого «подскока» не произошло – требование предельно жесткого внешнеполитического курса связывалось не с советскими коммунистами, а с лидером ЛДПР.
Опрос ВЦИОМ, проведенный в конце апреля 2022-го – то есть после смерти Жириновского – подтвердил эту тенденцию. О доверии ему заявили 60% респондентов, безусловное доверие выразил каждый пятый (19%). Опрос, проведенный в марте 2025 года, показал «закрепление» этой тенденции – теперь Жириновскому доверяют 66% (безусловно – 23%). Жириновский выглядит не только патриотом, но и пророком, предсказавшим СВО задолго до ее начала. Образ не только положителен, но и предельно масштабен, чего не было при его жизни. Теперь он воспринимается как самостоятельный политик (56%), а не как зависимая политическая фигура (18%) или артист, шоумен (17%).
Алексей Макаркин
19.03.202517:43
Про Трампа и судей.
История взаимоотношений Дональд Трампа с судейским сообществом во время его второго срока напоминает марафон. Трамп принимает указы, радикально меняющие устоявшиеся правила – а судьи, ссылаясь на законы, приостанавливают их действие. В ответ трамписты призывают объявить этим судьям импичмпент.
История с окружным судьей Джеймсом Боасбергом на этом фоне отличается тем, что против него выступил лично Трамп, назвавший его «радикальным левым сумасшедшим», «нарушителем спокойствия и агитатором» и «нечестным». И Трамп лично потребовал объявить ему импичмент. Член палаты представителей Брэндон Гилл (республиканец от Техаса) уже заявил, что инициирует импичмент Боасберга. Ставки велики – Боасберг не позволил Трампу применить Закон об иностранных врагах 1798 года для быстрой депортации венесуэльских мигрантов, которых администрация назвала членами банд.
Закон этот входил в пакет четырех охранительных законов (Alien and Sedition Acts), принятых федералистским большинством Конгресса и подписанных президентом Джоном Адамсом. Три из этих законов сейчас не действуют, а четвертый был сохранен на случай военных действий – и применялся во время англо-американской войны 1812 года, Первой и Второй мировых войн. В мирное время он носил «спящий» характер, пока его не разбудил Трамп, договорившийся с сальвадорским президентом Найибом Букеле о депортации венесуэльцев в Сальвадор. Там их ждет гордость Букеле – огромная тюрьма для бандитов.
Масштаб ставок связан с приоритетностью мигрантской темы и для Трампа, и для его избирателей. Национальный опрос NBC News показывает, что внешнеполитический курс Трампа не одобряют 53% респондентов. Что еще более важно, большинство избирателей не одобряют первые результаты работы Трампа в экономике (54% не одобряют) и то, как он справляется с инфляцией и решает проблему стоимости жизни (55% не одобряют).
Но в целом рейтинг одобрения политики Трампа несколько выше – ее не одобряют 51%, а одобряют 47%. Для такой спорной фигуры как Трамп, к тому же прямо сейчас ломающей многие привычные устои, это очень неплохой результат. «Вытягивает» рейтинг тема защиты границ и борьбы с миграцией – здесь Трампа поддерживают 55% респондентов. И вдруг палки в колеса Трампу ставит какой-то судья первой инстанции.
Но тут есть проблемы. Пока судей критиковали отдельные конгрессмены, то председатель Верховного суда Джон Робертс молчал. Но когда к критикам присоединился Трамп, он заговорил, работает корпоративная солидарность. «За более чем два столетия было установлено, что импичмент не является надлежащим ответом на разногласия по поводу судебного решения. Для этой цели существует обычный процесс рассмотрения апелляции», — сказал Робертс. Президента он не упомянул, но все поняли, о ком идет речь.
Ссориться с Робертсом Трамп не хочет. Формально в Верховном суде огромное большинство у консерваторов (6 к 3), но один из этих консерваторов – Робертс. Так что достаточно еще одного голоса, чтобы отменить решение Трампа. Прецедент уже есть: Верховный суд США разрешил выплату иностранной помощи на $2 млрд, которую заблокировал Трамп. Вместе с либералами и Робертсом за это решение голосовала протеже Трампа Эми Кони Барретт.
Да и Боасберг не похож на левого радикала – он респектабельный представитель элиты. Окружным судьей его назначил Барак Обама, но еще ранее в Верховный суд штата делегировал Джордж Буш-младший. И у него неплохие отношения с Робертсом, а в Йеле он изучал юриспруденцию вместе с консервативным судьей Бреттом Кавано (и к сведению конспирологов, был членом общества «Череп и кости»).
И, наконец, истории с импичментами судей – головная боль для спикера Палаты представителей Майка Джонсона. Обеспечить даже простое большинство в Палате для выдвижения обвинения крайне сложно, а в Сенате, где для импичмента требуются две трети голосов, ситуация совсем безнадежна. Зато такие пропагандистские ходы бьют по двухпартийному сотрудничеству, которое, несмотря на политическую поляризацию, в условиях нестабильного большинства все равно нужно для законодательной деятельности.
Алексей Макаркин
История взаимоотношений Дональд Трампа с судейским сообществом во время его второго срока напоминает марафон. Трамп принимает указы, радикально меняющие устоявшиеся правила – а судьи, ссылаясь на законы, приостанавливают их действие. В ответ трамписты призывают объявить этим судьям импичмпент.
История с окружным судьей Джеймсом Боасбергом на этом фоне отличается тем, что против него выступил лично Трамп, назвавший его «радикальным левым сумасшедшим», «нарушителем спокойствия и агитатором» и «нечестным». И Трамп лично потребовал объявить ему импичмент. Член палаты представителей Брэндон Гилл (республиканец от Техаса) уже заявил, что инициирует импичмент Боасберга. Ставки велики – Боасберг не позволил Трампу применить Закон об иностранных врагах 1798 года для быстрой депортации венесуэльских мигрантов, которых администрация назвала членами банд.
Закон этот входил в пакет четырех охранительных законов (Alien and Sedition Acts), принятых федералистским большинством Конгресса и подписанных президентом Джоном Адамсом. Три из этих законов сейчас не действуют, а четвертый был сохранен на случай военных действий – и применялся во время англо-американской войны 1812 года, Первой и Второй мировых войн. В мирное время он носил «спящий» характер, пока его не разбудил Трамп, договорившийся с сальвадорским президентом Найибом Букеле о депортации венесуэльцев в Сальвадор. Там их ждет гордость Букеле – огромная тюрьма для бандитов.
Масштаб ставок связан с приоритетностью мигрантской темы и для Трампа, и для его избирателей. Национальный опрос NBC News показывает, что внешнеполитический курс Трампа не одобряют 53% респондентов. Что еще более важно, большинство избирателей не одобряют первые результаты работы Трампа в экономике (54% не одобряют) и то, как он справляется с инфляцией и решает проблему стоимости жизни (55% не одобряют).
Но в целом рейтинг одобрения политики Трампа несколько выше – ее не одобряют 51%, а одобряют 47%. Для такой спорной фигуры как Трамп, к тому же прямо сейчас ломающей многие привычные устои, это очень неплохой результат. «Вытягивает» рейтинг тема защиты границ и борьбы с миграцией – здесь Трампа поддерживают 55% респондентов. И вдруг палки в колеса Трампу ставит какой-то судья первой инстанции.
Но тут есть проблемы. Пока судей критиковали отдельные конгрессмены, то председатель Верховного суда Джон Робертс молчал. Но когда к критикам присоединился Трамп, он заговорил, работает корпоративная солидарность. «За более чем два столетия было установлено, что импичмент не является надлежащим ответом на разногласия по поводу судебного решения. Для этой цели существует обычный процесс рассмотрения апелляции», — сказал Робертс. Президента он не упомянул, но все поняли, о ком идет речь.
Ссориться с Робертсом Трамп не хочет. Формально в Верховном суде огромное большинство у консерваторов (6 к 3), но один из этих консерваторов – Робертс. Так что достаточно еще одного голоса, чтобы отменить решение Трампа. Прецедент уже есть: Верховный суд США разрешил выплату иностранной помощи на $2 млрд, которую заблокировал Трамп. Вместе с либералами и Робертсом за это решение голосовала протеже Трампа Эми Кони Барретт.
Да и Боасберг не похож на левого радикала – он респектабельный представитель элиты. Окружным судьей его назначил Барак Обама, но еще ранее в Верховный суд штата делегировал Джордж Буш-младший. И у него неплохие отношения с Робертсом, а в Йеле он изучал юриспруденцию вместе с консервативным судьей Бреттом Кавано (и к сведению конспирологов, был членом общества «Череп и кости»).
И, наконец, истории с импичментами судей – головная боль для спикера Палаты представителей Майка Джонсона. Обеспечить даже простое большинство в Палате для выдвижения обвинения крайне сложно, а в Сенате, где для импичмента требуются две трети голосов, ситуация совсем безнадежна. Зато такие пропагандистские ходы бьют по двухпартийному сотрудничеству, которое, несмотря на политическую поляризацию, в условиях нестабильного большинства все равно нужно для законодательной деятельности.
Алексей Макаркин
01.04.202514:12
Лишение Марин Ле Пен права баллотироваться на выборах 2027 года происходит в условиях, когда она является реальным кандидатом на победу.
Это уникальная ситуация для Франции. Там раньше судили и приговаривали экс-президентов (Жака Ширака и Николя Саркози), но они уже не претендовали на переизбрание. Ширак по возрасту, Саркози в силу невысокого рейтинга. Судили и приговаривали экс-министров, которые не были кандидатами в президенты. В данном же случае речь идет о лидере гонки – мартовский опрос социологического института Ifop дает ей 34-37% (в зависимости от набора соперников).
Но более важно даже другое. В апреле 2024 года Ifop попытался спрогнозировать результаты второго тура выборов с участием Ле Пен, «номера два» в ее партии Жордана Барделла и двоих макроновских премьер-министров – Эдуара Филиппа и Габриэля Атталя. Выяснилось, что Ле Пен выигрывает у Филиппа в соотношении 51% к 49%, а у Атталя – 53% к 47%. Барделла также побеждает Атталя – 51% к 49%, а в случае соперничества с Филиппом их шансы равны. Но главное в этих опросах – что и у Ле Пен, и у Барделла есть реальный шанс на победу во втором туре. Хотя и не безусловный. Страх многих умеренных избирателей перед фамилией Ле Пен, сыгравший сдерживающую роль в 2017 и даже в 2022 годах, ушел в историю.
И выборы могут преподнести сюрпризы – во Франции такое случалось не раз. Самый яркий пример - в 2002 году Жан-Мари Ле Пен, опередив премьера-социалиста Лионеля Жоспена, неожиданно вышел во второй тур, где, правда, разгромно проиграл шедшему на второй срок Жаку Шираку. И тут появляется самый кошмарный для французского политического мейнстрима сценарий выборов-2027. Если выдвигается слабый центристский кандидат, остающийся по итогам выборов на третьем или даже четвертом месте. А первые два занимают кандидаты от Национального объединения и леворадикальной «Непокоренной Франции».
Социологи из Ifop год назад «спроектировали» второй тур: Ле Пен против Жан-Люка Меланшона. Оказалось, что в этом случае средний класс массово переходит к Ле Пен с тем, чтобы любой ценой избежать победы Меланшона, которого французские буржуа считают опасным революционером. «Республиканская мобилизация», которая неоднократно останавливала Ле Пен (в том числе на парламентских выборах прошлого года) в этом случае полностью рассыпается, и Ле Пен получает почти две трети голосов. То же самое, понятно, относится и к Барделла.
Но у Барделла нет такого политического опыта, как у Ле Пен, что может проявиться в ходе жесткой избирательной кампании, где ему придется полемизировать с ведущими политическими деятелями Франции. И он слишком молод – в этом году ему исполняется 30 лет, и не имеет высшего образования – бросил университет, чтобы уйти в политику. Эти факторы могут повлиять на мнение колеблющихся избирателей – разумеется, если во второй тур выходит не Меланшон.
И еще один немаловажный момент. Марин Ле Пен прошла через десятилетия бойкотов в отношении ее семьи. И нет никакой гарантии, что придя к власти, она не начнет крушить укоренившиеся французские институты, которые всегда были для нее чужими и враждебными. Тем более, что есть актуальный заокеанский пример, когда Дональд Трамп мстит своим противникам, стремительно меняя привычные правила игры. У Барделла обид существенно меньше – он принадлежит уже к новому поколению лидеров крайне правых и никогда не работал с Жан-Мари Ле Пеном.
Алексей Макаркин
Это уникальная ситуация для Франции. Там раньше судили и приговаривали экс-президентов (Жака Ширака и Николя Саркози), но они уже не претендовали на переизбрание. Ширак по возрасту, Саркози в силу невысокого рейтинга. Судили и приговаривали экс-министров, которые не были кандидатами в президенты. В данном же случае речь идет о лидере гонки – мартовский опрос социологического института Ifop дает ей 34-37% (в зависимости от набора соперников).
Но более важно даже другое. В апреле 2024 года Ifop попытался спрогнозировать результаты второго тура выборов с участием Ле Пен, «номера два» в ее партии Жордана Барделла и двоих макроновских премьер-министров – Эдуара Филиппа и Габриэля Атталя. Выяснилось, что Ле Пен выигрывает у Филиппа в соотношении 51% к 49%, а у Атталя – 53% к 47%. Барделла также побеждает Атталя – 51% к 49%, а в случае соперничества с Филиппом их шансы равны. Но главное в этих опросах – что и у Ле Пен, и у Барделла есть реальный шанс на победу во втором туре. Хотя и не безусловный. Страх многих умеренных избирателей перед фамилией Ле Пен, сыгравший сдерживающую роль в 2017 и даже в 2022 годах, ушел в историю.
И выборы могут преподнести сюрпризы – во Франции такое случалось не раз. Самый яркий пример - в 2002 году Жан-Мари Ле Пен, опередив премьера-социалиста Лионеля Жоспена, неожиданно вышел во второй тур, где, правда, разгромно проиграл шедшему на второй срок Жаку Шираку. И тут появляется самый кошмарный для французского политического мейнстрима сценарий выборов-2027. Если выдвигается слабый центристский кандидат, остающийся по итогам выборов на третьем или даже четвертом месте. А первые два занимают кандидаты от Национального объединения и леворадикальной «Непокоренной Франции».
Социологи из Ifop год назад «спроектировали» второй тур: Ле Пен против Жан-Люка Меланшона. Оказалось, что в этом случае средний класс массово переходит к Ле Пен с тем, чтобы любой ценой избежать победы Меланшона, которого французские буржуа считают опасным революционером. «Республиканская мобилизация», которая неоднократно останавливала Ле Пен (в том числе на парламентских выборах прошлого года) в этом случае полностью рассыпается, и Ле Пен получает почти две трети голосов. То же самое, понятно, относится и к Барделла.
Но у Барделла нет такого политического опыта, как у Ле Пен, что может проявиться в ходе жесткой избирательной кампании, где ему придется полемизировать с ведущими политическими деятелями Франции. И он слишком молод – в этом году ему исполняется 30 лет, и не имеет высшего образования – бросил университет, чтобы уйти в политику. Эти факторы могут повлиять на мнение колеблющихся избирателей – разумеется, если во второй тур выходит не Меланшон.
И еще один немаловажный момент. Марин Ле Пен прошла через десятилетия бойкотов в отношении ее семьи. И нет никакой гарантии, что придя к власти, она не начнет крушить укоренившиеся французские институты, которые всегда были для нее чужими и враждебными. Тем более, что есть актуальный заокеанский пример, когда Дональд Трамп мстит своим противникам, стремительно меняя привычные правила игры. У Барделла обид существенно меньше – он принадлежит уже к новому поколению лидеров крайне правых и никогда не работал с Жан-Мари Ле Пеном.
Алексей Макаркин
27.03.202521:20
Как уходит СССР.
ВЦИОМ провел очередной мониторинговый опрос об итогах перестройки. Число тех, кто считает, что перестройка принесла России больше хорошего или больше плохого, за последние два десятилетия относительно стабильно. Сейчас 23% считают, что больше хорошего, а 61%, что больше плохого.
Увеличивается число тех, кто считает, что они или их семья выиграли в результате «демократических и рыночных реформ», если «принимать во внимание все их последствия». В 1999 году таких было 12% (проигравших – 88%). Сейчас – 31% (проигравших – 35%; притом, что 29% затрудняются ответить, а 5% на вопрос не ответили). В возрастных категориях оценки распределились достаточно ровно – даже среди самым старших (поколения оттепели, то есть родившихся до 1947 года) есть три сопоставимые по численности группы – выигравшие (28%), проигравшие (35%) и затрудняющиеся ответить (35%).
И сокращается число считающих, что было бы лучше, если в стране все оставалось так, как было до перестройки. В 2000 году таких было больше половины (54%), в 2010-м – уже 41%, сейчас – 37%. Среди зумеров (с 2001 г.р.) вернуться в СССР хотят 18%, младших миллениалов (1992-2000 г.р.) – 27%. Но даже среди поколения оттепели таких 47% (не хотят – 39%). Так что советские люди помнят не только вкус пломбира, но и дефицит и связанные с ним очереди. Скорее они были бы согласны на модифицированный СССР – с мелкой частной собственностью и без жесткого идеологического контроля. А образ СССР среди большинства молодежи еще менее привлекателен – тем более, что многие аргументы людей, ностальгирующих по СССР (такие как «жили небогато, но достойно»), им непонятны.
Для младших миллениалов и зумеров в перестройке было больше хорошего, хотя разрыв и небольшой – 37 к 34% у обеих возрастных групп. То есть люди, не заставшие перестройку, значительно выше ценят те возможности, которые получили в результате их поколения – а перестроечной и постперестроечной турбулентности они не видели. И у этих категорий велика неосведомленность о перестройке – соответственно, 17 и 11%.
Негатив усиливается у старших миллениалов (1982-1991 г.р.) – 29 к 52%. Перестройку они не помнят, но 1990-е годы, которые переживали вместе с родителями (если сами и не осознавая происходящее, то чувствуя их эмоции), воспринимают как ее непосредственный результат. И у всех следующих поколений негатив превышает 70%. Причем интересно, что настроения так называемого «реформенного поколения» (1968-1981 г.р.) мало отличаются от оценок более старших возрастов. Казалось бы, среди него было существенно меньше потерявших деньги и статус – вкладами в сберкассах они еще не обзавелись, карьеру сделать не успели. Зато в этой среде немало тех, кто не просто вынужденно адаптировался, но и добился материальных результатов, которые составляли мечту родителей (машина, дача, поездки за границу).
Видимо, дело прежде всего в ощущении фрустрации, которая есть и у немалого числа россиян с достаточно высокими доходами. Чувством, что личный успех ущербен на фоне распада страны. Пересмотром системы ценностей, когда патриотические книги из советской школьной программы приобретают значимость (и читаются сейчас, так как в школе их просто «проходили»), а тогдашние музыкальные, книжные или кинематографические увлечения нередко воспринимаются с разочарованием. Или, по крайней мере, их ценность резко уменьшается.
И многие из представителей старших поколений, которые по здравому размышлению приходят к выводу, что они, в конечном счете, как минимум, не проиграли («трудно было, но потом выправилось»), на эмоциональном уровне продолжают негативно относиться к перестройке. Не только потому, что вспоминают собственные испытания, но и в связи с тем, что хотя и не проиграли, но первоначальную жизненную траекторию реализовать не удалось. Люди были вынуждены менять род занятий, часто вынужденно отказываясь от советской нормы, что профессия – это на всю жизнь. И потому что с болью воспринимают судьбу СССР, в который они не хотят возвращаться, но с которым себя идентифицируют.
Алексей Макаркин
ВЦИОМ провел очередной мониторинговый опрос об итогах перестройки. Число тех, кто считает, что перестройка принесла России больше хорошего или больше плохого, за последние два десятилетия относительно стабильно. Сейчас 23% считают, что больше хорошего, а 61%, что больше плохого.
Увеличивается число тех, кто считает, что они или их семья выиграли в результате «демократических и рыночных реформ», если «принимать во внимание все их последствия». В 1999 году таких было 12% (проигравших – 88%). Сейчас – 31% (проигравших – 35%; притом, что 29% затрудняются ответить, а 5% на вопрос не ответили). В возрастных категориях оценки распределились достаточно ровно – даже среди самым старших (поколения оттепели, то есть родившихся до 1947 года) есть три сопоставимые по численности группы – выигравшие (28%), проигравшие (35%) и затрудняющиеся ответить (35%).
И сокращается число считающих, что было бы лучше, если в стране все оставалось так, как было до перестройки. В 2000 году таких было больше половины (54%), в 2010-м – уже 41%, сейчас – 37%. Среди зумеров (с 2001 г.р.) вернуться в СССР хотят 18%, младших миллениалов (1992-2000 г.р.) – 27%. Но даже среди поколения оттепели таких 47% (не хотят – 39%). Так что советские люди помнят не только вкус пломбира, но и дефицит и связанные с ним очереди. Скорее они были бы согласны на модифицированный СССР – с мелкой частной собственностью и без жесткого идеологического контроля. А образ СССР среди большинства молодежи еще менее привлекателен – тем более, что многие аргументы людей, ностальгирующих по СССР (такие как «жили небогато, но достойно»), им непонятны.
Для младших миллениалов и зумеров в перестройке было больше хорошего, хотя разрыв и небольшой – 37 к 34% у обеих возрастных групп. То есть люди, не заставшие перестройку, значительно выше ценят те возможности, которые получили в результате их поколения – а перестроечной и постперестроечной турбулентности они не видели. И у этих категорий велика неосведомленность о перестройке – соответственно, 17 и 11%.
Негатив усиливается у старших миллениалов (1982-1991 г.р.) – 29 к 52%. Перестройку они не помнят, но 1990-е годы, которые переживали вместе с родителями (если сами и не осознавая происходящее, то чувствуя их эмоции), воспринимают как ее непосредственный результат. И у всех следующих поколений негатив превышает 70%. Причем интересно, что настроения так называемого «реформенного поколения» (1968-1981 г.р.) мало отличаются от оценок более старших возрастов. Казалось бы, среди него было существенно меньше потерявших деньги и статус – вкладами в сберкассах они еще не обзавелись, карьеру сделать не успели. Зато в этой среде немало тех, кто не просто вынужденно адаптировался, но и добился материальных результатов, которые составляли мечту родителей (машина, дача, поездки за границу).
Видимо, дело прежде всего в ощущении фрустрации, которая есть и у немалого числа россиян с достаточно высокими доходами. Чувством, что личный успех ущербен на фоне распада страны. Пересмотром системы ценностей, когда патриотические книги из советской школьной программы приобретают значимость (и читаются сейчас, так как в школе их просто «проходили»), а тогдашние музыкальные, книжные или кинематографические увлечения нередко воспринимаются с разочарованием. Или, по крайней мере, их ценность резко уменьшается.
И многие из представителей старших поколений, которые по здравому размышлению приходят к выводу, что они, в конечном счете, как минимум, не проиграли («трудно было, но потом выправилось»), на эмоциональном уровне продолжают негативно относиться к перестройке. Не только потому, что вспоминают собственные испытания, но и в связи с тем, что хотя и не проиграли, но первоначальную жизненную траекторию реализовать не удалось. Люди были вынуждены менять род занятий, часто вынужденно отказываясь от советской нормы, что профессия – это на всю жизнь. И потому что с болью воспринимают судьбу СССР, в который они не хотят возвращаться, но с которым себя идентифицируют.
Алексей Макаркин
23.03.202518:29
С конца прошлой недели в армянских и российских СМИ активно обсуждается очередной «геополитический разворот» Никола Пашиняна. Правда, на этот раз речь идет о его намерении вернуться в российскую орбиту. С сайта на сайт из одного ТГ-канала на ка другой кочует новость о поручении премьера государственным ведомствам восстановить контакты с коллегами из РФ, а также возобновить участие в разных интеграционных проектах. Дополнительной остроты ситуации добавляет тот факт, что Никол Пашинян принял приглашение Владимира Путина посетить Москву в День Победы 9 мая и принять участие в церемонии парада на Красной площади.
Итак, Пашинян снова идет не на Запад, а на Север? Начнем ответ с небольшого источниковедческого анализа. На сайте армянского национального правительства в разделе «официальные новости» никакие распоряжения Пашиняна по темам, обозначенным выше, не упоминаются. «Раскрутка» инфоповода началась с публикации в известном в Армении издании «Грапарак». Эта газета не впервые публикует материалы с претензиями на сенсации. В 2023 году «Грапарак» опубликовал текст, в котором утверждалось, что именно Пашинян настоял на «самоликвидации» непризнанной НКР, роль Еревана была в этом вопросе решающей. Не исключено, что источники газеты не подвели ни тогда, ни сейчас.
Но можно ли на этом основании делать далеко идущие выводы? Не был бы так уверен. Пашинян даже тогда, когда активно продвигал прозападные тренды, старался не захлопывать полностью «русскую дверь». И для этого имелись резоны. Запад при всех своих обещаниях, так и не дал четких гарантий безопасности для Армении. И при всей критике в адрес России «здесь и сейчас» он не в состоянии ее заменить. Рейтинги Пашиняна далеки от уровня не то, что 2018, но и даже 2021 года, когда он смог выиграть парламентские выборы. И значит педалировать тему радикального разворота на Запад проблематично еще и по внутриполитическим соображениям. И самое главное. Точкой поворота в политике Пашиняна стал сентябрь 2022 года. Время тяжелое для Армении, но и, пожалуй, самое сложное для России за все время с начала проведения СВО. Многим в Ереване казалось, что Москва будет сворачивать свое присутствие на Кавказе. Но этого не случилось, хотя на каких-то позициях пришлось отступить. Конечно же, определенная прагматизация отношений России и США играет свою роль, не говоря уже об открывающихся возможностях (хотя не стал бы их переоценивать) на российско-грузинском направлении. Не хотел бы Пашинян и того, чтобы ценой его отдаления от Москвы стало бы укрепление связки между РФ и Азербайджаном.
Вся эта совокупность факторов снижает маневренность Еревана на внешнем контуре. Но это не значит, что Пашинян сделает некий «окончательный выбор» и навсегда порвет с Западом. Впрочем, для российско-армянских отношений было бы хорошо, если бы некоторые иллюзии, появившиеся в правительстве Армении 2, 5 года назад, были бы пересмотрены.
Сергей Маркедонов
Итак, Пашинян снова идет не на Запад, а на Север? Начнем ответ с небольшого источниковедческого анализа. На сайте армянского национального правительства в разделе «официальные новости» никакие распоряжения Пашиняна по темам, обозначенным выше, не упоминаются. «Раскрутка» инфоповода началась с публикации в известном в Армении издании «Грапарак». Эта газета не впервые публикует материалы с претензиями на сенсации. В 2023 году «Грапарак» опубликовал текст, в котором утверждалось, что именно Пашинян настоял на «самоликвидации» непризнанной НКР, роль Еревана была в этом вопросе решающей. Не исключено, что источники газеты не подвели ни тогда, ни сейчас.
Но можно ли на этом основании делать далеко идущие выводы? Не был бы так уверен. Пашинян даже тогда, когда активно продвигал прозападные тренды, старался не захлопывать полностью «русскую дверь». И для этого имелись резоны. Запад при всех своих обещаниях, так и не дал четких гарантий безопасности для Армении. И при всей критике в адрес России «здесь и сейчас» он не в состоянии ее заменить. Рейтинги Пашиняна далеки от уровня не то, что 2018, но и даже 2021 года, когда он смог выиграть парламентские выборы. И значит педалировать тему радикального разворота на Запад проблематично еще и по внутриполитическим соображениям. И самое главное. Точкой поворота в политике Пашиняна стал сентябрь 2022 года. Время тяжелое для Армении, но и, пожалуй, самое сложное для России за все время с начала проведения СВО. Многим в Ереване казалось, что Москва будет сворачивать свое присутствие на Кавказе. Но этого не случилось, хотя на каких-то позициях пришлось отступить. Конечно же, определенная прагматизация отношений России и США играет свою роль, не говоря уже об открывающихся возможностях (хотя не стал бы их переоценивать) на российско-грузинском направлении. Не хотел бы Пашинян и того, чтобы ценой его отдаления от Москвы стало бы укрепление связки между РФ и Азербайджаном.
Вся эта совокупность факторов снижает маневренность Еревана на внешнем контуре. Но это не значит, что Пашинян сделает некий «окончательный выбор» и навсегда порвет с Западом. Впрочем, для российско-армянских отношений было бы хорошо, если бы некоторые иллюзии, появившиеся в правительстве Армении 2, 5 года назад, были бы пересмотрены.
Сергей Маркедонов
14.03.202520:52
В Сирии принята конституционная декларация, которая на ближайшие пять лет должна заменить Конституцию. Составили ее семеро экспертов менее чем за две недели. А подписал временный президент Ахмед аш-Шараа, который на основании этого документа становится постоянным президентом без всяких выборов.
Страна сохраняет за собой название Сирийская Арабская Республика. Ее законодательная база будет сформирована на совокупности норм исламского права. Пост президента республики сможет занять только мусульманин. Все эти положения были и в Конституции, действовавшей при Башаре Асаде. Правда, оппозиционно настроенные (а ныне пришедшие к власти) сунниты алавитов мусульманами не считали – и, по их мнению, Асад лицемерил и нарушал собственную Конституцию.
В конституционной декларации нет упоминания о курдах и других религиозных и этнических меньшинствах страны. Сирия, как и при Асаде – унитарное государство, президентская республика. Единственный государственный язык – арабский. Есть расплывчатая формулировка об «уважении культурных особенностей». Курды уже выразили свое недовольство, но можно вспомнить, что в только что подписанном соглашении между ними и новыми сирийскими властями ничего не сказано ни об автономии, ни о каких-либо особых правах курдских муниципалитетов.
Включено положение о том, что «призывы к расколу и сепаратизму, просьбы об иностранном вмешательстве или опора на иностранные державы являются уголовно наказуемыми деяниями». Сотрудничество новых властей с Турцией под это определение, разумеется, не подпадет. А вот давние тесные отношения курдов с американцами – не исключено.
При этом документ провозглашает полный разрыв с баасистской традицией и фактически ее криминализирует: «Государство объявляет преступлением публичное восхваление свергнутого режима Асада, его символов и действий. Отрицание совершенных им преступлений, их восхваление, оправдание или преуменьшение их тяжести также признаются преступными деяниями, влекущими за собой ответственность по закону». Также будет сформирована «комиссия по правосудию переходного периода» для «определения средств привлечения к ответственности, установления фактов и обеспечения справедливости для жертв и выживших».
В тексте конституционной декларации есть положения, восходящие еще к либеральной Конституции 1950 года, которая, правда, действовала недолго, неоднократно приостанавливалась и окончательно была отменена после баасистского переворота 1963 года. Есть упоминания о политических свободах и о правах женщин на труд и образование – этим аш-Шараа, правящий в модернизированной Сирии, отличается от нынешних афганских лидеров. Но в подобных случаях важнее практика, а не декларируемые нормы.
На практике же в том числе важны прерогативы президента. Он не только является верховным главнокомандующим и назначает членов Конституционного суда, но и возглавляет исполнительную власть (пост премьер-министра не предусмотрен). А также на переходный период фактически формирует Народный совет (законодательную власть). Треть состава Народного совета президент назначает непосредственно, а две трети избирает комитет, состав которого также определяет аш-Шараа. При этом в Конституции формально зафиксированы разделение властей и независимость судебной власти.
Так что если при Асаде реальный авторитаризм существовал в условиях формально демократических институтов, то в «переходной» Сирии конституционная декларация оформила полное доминирование аш-Шараа. Как в известном анекдоте о французской Конституции 1799 года. «Что же дает Конституция? – Она дает Бонапарта».
Алексей Макаркин
Страна сохраняет за собой название Сирийская Арабская Республика. Ее законодательная база будет сформирована на совокупности норм исламского права. Пост президента республики сможет занять только мусульманин. Все эти положения были и в Конституции, действовавшей при Башаре Асаде. Правда, оппозиционно настроенные (а ныне пришедшие к власти) сунниты алавитов мусульманами не считали – и, по их мнению, Асад лицемерил и нарушал собственную Конституцию.
В конституционной декларации нет упоминания о курдах и других религиозных и этнических меньшинствах страны. Сирия, как и при Асаде – унитарное государство, президентская республика. Единственный государственный язык – арабский. Есть расплывчатая формулировка об «уважении культурных особенностей». Курды уже выразили свое недовольство, но можно вспомнить, что в только что подписанном соглашении между ними и новыми сирийскими властями ничего не сказано ни об автономии, ни о каких-либо особых правах курдских муниципалитетов.
Включено положение о том, что «призывы к расколу и сепаратизму, просьбы об иностранном вмешательстве или опора на иностранные державы являются уголовно наказуемыми деяниями». Сотрудничество новых властей с Турцией под это определение, разумеется, не подпадет. А вот давние тесные отношения курдов с американцами – не исключено.
При этом документ провозглашает полный разрыв с баасистской традицией и фактически ее криминализирует: «Государство объявляет преступлением публичное восхваление свергнутого режима Асада, его символов и действий. Отрицание совершенных им преступлений, их восхваление, оправдание или преуменьшение их тяжести также признаются преступными деяниями, влекущими за собой ответственность по закону». Также будет сформирована «комиссия по правосудию переходного периода» для «определения средств привлечения к ответственности, установления фактов и обеспечения справедливости для жертв и выживших».
В тексте конституционной декларации есть положения, восходящие еще к либеральной Конституции 1950 года, которая, правда, действовала недолго, неоднократно приостанавливалась и окончательно была отменена после баасистского переворота 1963 года. Есть упоминания о политических свободах и о правах женщин на труд и образование – этим аш-Шараа, правящий в модернизированной Сирии, отличается от нынешних афганских лидеров. Но в подобных случаях важнее практика, а не декларируемые нормы.
На практике же в том числе важны прерогативы президента. Он не только является верховным главнокомандующим и назначает членов Конституционного суда, но и возглавляет исполнительную власть (пост премьер-министра не предусмотрен). А также на переходный период фактически формирует Народный совет (законодательную власть). Треть состава Народного совета президент назначает непосредственно, а две трети избирает комитет, состав которого также определяет аш-Шараа. При этом в Конституции формально зафиксированы разделение властей и независимость судебной власти.
Так что если при Асаде реальный авторитаризм существовал в условиях формально демократических институтов, то в «переходной» Сирии конституционная декларация оформила полное доминирование аш-Шараа. Как в известном анекдоте о французской Конституции 1799 года. «Что же дает Конституция? – Она дает Бонапарта».
Алексей Макаркин
26.03.202514:42
В Государственной думе прошел ежегодный отчет правительства.
Главное содержание отчета – развитие экономики. Вопрос о том, что экономика не рухнула, уже не обсуждается, так как является общепризнанным фактом. Более того, расширяются возможности для проведения более активной социальной политики. Один пример: в прошлом году появилась возможность вновь индексировать страховые пенсии работающим пенсионерам – их в России более чем 7,5 млн человек.
Ключевое слово при характеристике текущей ситуации в экономике – рост. В прошлом году рост ВВП составил 4,1%. За два года рост превысил европейский почти в шесть раз. По итогам 2024 года ВВП впервые преодолел отметку в 200 трлн рублей в номинальном выражении, увеличившись с 2020 года практически вдвое. Рост промышленного производства составил 4,6% во многом благодаря обрабатывающему сектору, где выпуск увеличился на 8,5%. Рост реальных доходов населения составил почти 8,5 %, а уровень безработицы снизился до исторического минимума. Локомотив роста - внутренний спрос, как инвестиционный, так и потребительский.
Так что речь идет об различных аспектах реализации задач развития, о которых подробно говорил премьер-министр. Наибольшее внимание граждане всегда обращают на социальное развитие, как оно непосредственно связано с их жизнью. В его рамках реализуются национальные проекты на основе созданной правительством системы управления, позволяющей контролировать их практически в режиме онлайн. Результатом стало своевременное выполнение проектов. Во всех регионах открываются современные школы и больницы, строятся новые качественные дороги, возводится социальная инфраструктура, включая детские площадки и парки.
Но не менее важно и технологическое развитие страны, обеспечивающее конкурентоспособность экономики. Здесь Михаил Мишустин привел многочисленные примеры целенаправленной политики правительства в этой сфере. Уже привычное конкурентное преимущество – цифровизация, внедряемая во все сферы экономики. IT-отрасль за шесть лет стала одной из самых быстрорастущих в российской экономике, увеличив свой вклад в ВВП почти в два раза.
Но речь идет как о текущей промышленной политике, так и об инвестициях в будущее. В рамках федерального проекта «Профессионалитет» при участии бизнеса уже 370 кластеров готовят учеников по 24 востребованным направлениям. Открыто свыше 700 учебно-производственных комплексов в 68 регионах для старшеклассников, приобретающих навыки по рабочим специальностям. Еще на шесть лет продлена программа «Приоритет-2030», в рамках которой готовятся специалисты для каждого российского региона. Создается сеть из 40 кампусов мирового уровня, один из них уже действует на базе Бауманского университета.
Высокие технологии при этом внедряются не только в промышленность, но и в социальные отрасли, создавая новое качество жизни. Например, для всех граждан России расширяются возможности пройти высокотехнологичное лечение. Практически все новорожденные проходят расширенный неонатальный скрининг на 40 патологий - сегодня в стране показатель младенческой смертности самый низкий за всю историю России и СССР. Немалое внимание уделяется профилактике – число россиян, прошедших в прошлом году профилактические осмотры, увеличилось почти в полтора раза по сравнению с 2019 годом.
На основе современных подходов активно формируется комфортная городская среда. За счет грантов, предоставленных победителям Всероссийского конкурса лучших проектов, возведено более 900 объектов. Причем нередко возможности проявить себя предоставляется молодым командам, которые предлагают нетривиальные решения при создании новых набережных, обустройстве парков и бульваров, в том числе в небольших российских городах.
Неудивительно, что работа правительства была в очередной раз благожелательно оценена депутатами – и когда Михаил Мишустин в нынешнем месяце встречался с представителями всех парламентских фракций, и в ходе пленарного заседания Думы, на котором он выступил с отчетом.
Алексей Макаркин
Главное содержание отчета – развитие экономики. Вопрос о том, что экономика не рухнула, уже не обсуждается, так как является общепризнанным фактом. Более того, расширяются возможности для проведения более активной социальной политики. Один пример: в прошлом году появилась возможность вновь индексировать страховые пенсии работающим пенсионерам – их в России более чем 7,5 млн человек.
Ключевое слово при характеристике текущей ситуации в экономике – рост. В прошлом году рост ВВП составил 4,1%. За два года рост превысил европейский почти в шесть раз. По итогам 2024 года ВВП впервые преодолел отметку в 200 трлн рублей в номинальном выражении, увеличившись с 2020 года практически вдвое. Рост промышленного производства составил 4,6% во многом благодаря обрабатывающему сектору, где выпуск увеличился на 8,5%. Рост реальных доходов населения составил почти 8,5 %, а уровень безработицы снизился до исторического минимума. Локомотив роста - внутренний спрос, как инвестиционный, так и потребительский.
Так что речь идет об различных аспектах реализации задач развития, о которых подробно говорил премьер-министр. Наибольшее внимание граждане всегда обращают на социальное развитие, как оно непосредственно связано с их жизнью. В его рамках реализуются национальные проекты на основе созданной правительством системы управления, позволяющей контролировать их практически в режиме онлайн. Результатом стало своевременное выполнение проектов. Во всех регионах открываются современные школы и больницы, строятся новые качественные дороги, возводится социальная инфраструктура, включая детские площадки и парки.
Но не менее важно и технологическое развитие страны, обеспечивающее конкурентоспособность экономики. Здесь Михаил Мишустин привел многочисленные примеры целенаправленной политики правительства в этой сфере. Уже привычное конкурентное преимущество – цифровизация, внедряемая во все сферы экономики. IT-отрасль за шесть лет стала одной из самых быстрорастущих в российской экономике, увеличив свой вклад в ВВП почти в два раза.
Но речь идет как о текущей промышленной политике, так и об инвестициях в будущее. В рамках федерального проекта «Профессионалитет» при участии бизнеса уже 370 кластеров готовят учеников по 24 востребованным направлениям. Открыто свыше 700 учебно-производственных комплексов в 68 регионах для старшеклассников, приобретающих навыки по рабочим специальностям. Еще на шесть лет продлена программа «Приоритет-2030», в рамках которой готовятся специалисты для каждого российского региона. Создается сеть из 40 кампусов мирового уровня, один из них уже действует на базе Бауманского университета.
Высокие технологии при этом внедряются не только в промышленность, но и в социальные отрасли, создавая новое качество жизни. Например, для всех граждан России расширяются возможности пройти высокотехнологичное лечение. Практически все новорожденные проходят расширенный неонатальный скрининг на 40 патологий - сегодня в стране показатель младенческой смертности самый низкий за всю историю России и СССР. Немалое внимание уделяется профилактике – число россиян, прошедших в прошлом году профилактические осмотры, увеличилось почти в полтора раза по сравнению с 2019 годом.
На основе современных подходов активно формируется комфортная городская среда. За счет грантов, предоставленных победителям Всероссийского конкурса лучших проектов, возведено более 900 объектов. Причем нередко возможности проявить себя предоставляется молодым командам, которые предлагают нетривиальные решения при создании новых набережных, обустройстве парков и бульваров, в том числе в небольших российских городах.
Неудивительно, что работа правительства была в очередной раз благожелательно оценена депутатами – и когда Михаил Мишустин в нынешнем месяце встречался с представителями всех парламентских фракций, и в ходе пленарного заседания Думы, на котором он выступил с отчетом.
Алексей Макаркин
11.03.202521:06
Внешнеполитические устремления постсоветских государств, как правило, рассматриваются в контексте выбора между Россией и Западом (европейская и евро-атлантическая интеграция). В этой связи ясно недостаточное внимание уделяется «горизонтальным» связям, в особенности тогда, когда страна имярек пытается выйти за рамки «своего региона» и установить (иди возобновить) контакты не с непосредственным соседом, а с «далеким партнером».
В начале 2025 года богатый материал для размышления о внешнеполитических траекториях постсоветских стран подарила Грузия. Официальный Тбилиси заметно активизировался на центральноазиатском направлении. В феврале премьер-министр Грузии посетил Казахстан. Этот визит стал пятым по счету для Ираклия Кобахидзе после завершения парламентских выборов (ранее он успел побывать в Венгрии, Азербайджане, ОАЭ и Армении). В Астане глава грузинского кабмина провел встречи с казахстанским президентом Касым-Жомартом Токаевым и премьер-министром республики Олжасом Бектеновым.
Прошел месяц. И в программе Кобахидзе появился Ташкент. 4 и 5 марта 2025 года прошли встреча грузинского премьера с президентом Шавкатом Мирзиеевым, а также 10-е заседание Межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству между Грузией и Узбекистаном с участием членов правительств двух стран. 7 марта Кобахидзе прибыл в Ашхабад, где провел переговоры с Президентом Туркменистана Сердаром Бердымухамедовым.
Как видим, интенсивная повестка. Кобахидзе везде сопровождают ключевые министры. В ходе переговоров активно обсуждается интенсификация экономических контактов, возможность реализации транспортно-логистических проектов. Но не экономикой единой. 12 декабря в столице Туркмении состоится Форум Международного года мира и доверия. Он приурочен к 30-летию международного признания туркменистанского нейтралитета. Сердар Бердымухамедов пригласил грузинского премьера посетить Ашхабад еще раз.
Грузия дрейфует от евро-атлантизма к нейтралитету? Не будем спешить с выводами. Официальный Тбилиси не спешит отказаться от «западного выбора». Но, во-первых, он нацелен на диверсификацию, а потому хочет компенсировать годы «простоя» на евразийском направлении. Во-вторых, добавим к этому уже имеющуюся активизацию грузино-китайских отношений. Если данный сюжет «всерьез и надолго», то налаживание взаимодействия с государствами Центральной Азии более, чем логично. В-третьих, Грузия активно продвигает свой новый образ, как образ страны, для которой крайне важна внешнеполитическая и внешнеэкономическая самостоятельность, примат прагматики над идеологией. И здесь лучших партнеров, чем центральноазиатские республики трудно найти.
Сергей Маркедонов
В начале 2025 года богатый материал для размышления о внешнеполитических траекториях постсоветских стран подарила Грузия. Официальный Тбилиси заметно активизировался на центральноазиатском направлении. В феврале премьер-министр Грузии посетил Казахстан. Этот визит стал пятым по счету для Ираклия Кобахидзе после завершения парламентских выборов (ранее он успел побывать в Венгрии, Азербайджане, ОАЭ и Армении). В Астане глава грузинского кабмина провел встречи с казахстанским президентом Касым-Жомартом Токаевым и премьер-министром республики Олжасом Бектеновым.
Прошел месяц. И в программе Кобахидзе появился Ташкент. 4 и 5 марта 2025 года прошли встреча грузинского премьера с президентом Шавкатом Мирзиеевым, а также 10-е заседание Межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству между Грузией и Узбекистаном с участием членов правительств двух стран. 7 марта Кобахидзе прибыл в Ашхабад, где провел переговоры с Президентом Туркменистана Сердаром Бердымухамедовым.
Как видим, интенсивная повестка. Кобахидзе везде сопровождают ключевые министры. В ходе переговоров активно обсуждается интенсификация экономических контактов, возможность реализации транспортно-логистических проектов. Но не экономикой единой. 12 декабря в столице Туркмении состоится Форум Международного года мира и доверия. Он приурочен к 30-летию международного признания туркменистанского нейтралитета. Сердар Бердымухамедов пригласил грузинского премьера посетить Ашхабад еще раз.
Грузия дрейфует от евро-атлантизма к нейтралитету? Не будем спешить с выводами. Официальный Тбилиси не спешит отказаться от «западного выбора». Но, во-первых, он нацелен на диверсификацию, а потому хочет компенсировать годы «простоя» на евразийском направлении. Во-вторых, добавим к этому уже имеющуюся активизацию грузино-китайских отношений. Если данный сюжет «всерьез и надолго», то налаживание взаимодействия с государствами Центральной Азии более, чем логично. В-третьих, Грузия активно продвигает свой новый образ, как образ страны, для которой крайне важна внешнеполитическая и внешнеэкономическая самостоятельность, примат прагматики над идеологией. И здесь лучших партнеров, чем центральноазиатские республики трудно найти.
Сергей Маркедонов
26.03.202521:04
«Должны ли мы продолжить карабахское движение или нет? Я уже говорил прежде, как это движение раньше препятствовало становлению государства и государственности». С таким призывом к соотечественникам обратился премьер-министр Армении во время парламентского часа!
Никола Пашиняна, как политика, есть за что критиковать. Однако ему не откажешь в определенной последовательности. Конечно, речь идет не о последовательности исследователя, историка или специалиста по другим общественным наукам. Но трудно не согласиться с тем, что политик Пашинян весьма настойчив в продвижении (и, если угодно, навязывании) своей повестки. Конечно, если мы говорим о последовательности политика, а не историка или специалиста по другим общественным наукам.
Многие критики Пашиняна при случае любят напомнить ему фразу «Арцах - это Армения и точка!» И действительно, после того, как «бархатная революция» вознесла действующего премьера на политический Олимп республики он не единожды прибегал к патриотической риторике. Но верно и то, что Пашинян не родился премьером, его карьера проходила периоды взлетов и падений, в которые он не раз комментировал сюжеты армянской внутренней и внешней политики, включая и карабахский вопрос. И до 2018 года Пашинян не раз говорил о Карабахе не как о большой победе армянства, а скорее, как об обременении. Конечно, до 2018 года многие его оценки не были столь прямыми, как сейчас. И тем не менее… Они были!
О психологии Пашиняна-политика еще напишут книги, надеюсь не подверженные сиюминутной конъюнктуре. Но нельзя не увидеть, что в его действиях тактика, борьба за эффектный пиар всегда занимали важное место. Можно было с помощью карабахской карты бить «бывших» за уступки, он это делал. Сегодня можно, используя тот же инструмент, позиционировать себя, как главного поборника мира? И Пашинян, не сомневаясь, критикует своих соотечественников за приверженность «старой идее», которая не помогла, а напротив, создала проблемы.
В канун парламентских выборов (даже не важно, пройдут ли они в срок или досрочно) Пашинян пытается представить себя, как единственного гаранта мира для Армении. Оправдывая любые уступки Баку и Анкаре. Его базовый тезис примерно таков: если не мир, завтра не будет и Армении. Что уж о Карабахе думать! В условиях военно-политического поражения и общественной фрустрации с его концепцией трудно спорить, какие бы сомнения она ни вызывала. И заметим, обоснованные сомнения! Но от многих неприятных вопросов, как и от рефлексии по поводу всей постсоветской армянской государственности не уйти ни «нынешним», ни «бывшим». Беда в том, что солидарной ответственности не хочет никто!
Сергей Маркедонов
Никола Пашиняна, как политика, есть за что критиковать. Однако ему не откажешь в определенной последовательности. Конечно, речь идет не о последовательности исследователя, историка или специалиста по другим общественным наукам. Но трудно не согласиться с тем, что политик Пашинян весьма настойчив в продвижении (и, если угодно, навязывании) своей повестки. Конечно, если мы говорим о последовательности политика, а не историка или специалиста по другим общественным наукам.
Многие критики Пашиняна при случае любят напомнить ему фразу «Арцах - это Армения и точка!» И действительно, после того, как «бархатная революция» вознесла действующего премьера на политический Олимп республики он не единожды прибегал к патриотической риторике. Но верно и то, что Пашинян не родился премьером, его карьера проходила периоды взлетов и падений, в которые он не раз комментировал сюжеты армянской внутренней и внешней политики, включая и карабахский вопрос. И до 2018 года Пашинян не раз говорил о Карабахе не как о большой победе армянства, а скорее, как об обременении. Конечно, до 2018 года многие его оценки не были столь прямыми, как сейчас. И тем не менее… Они были!
О психологии Пашиняна-политика еще напишут книги, надеюсь не подверженные сиюминутной конъюнктуре. Но нельзя не увидеть, что в его действиях тактика, борьба за эффектный пиар всегда занимали важное место. Можно было с помощью карабахской карты бить «бывших» за уступки, он это делал. Сегодня можно, используя тот же инструмент, позиционировать себя, как главного поборника мира? И Пашинян, не сомневаясь, критикует своих соотечественников за приверженность «старой идее», которая не помогла, а напротив, создала проблемы.
В канун парламентских выборов (даже не важно, пройдут ли они в срок или досрочно) Пашинян пытается представить себя, как единственного гаранта мира для Армении. Оправдывая любые уступки Баку и Анкаре. Его базовый тезис примерно таков: если не мир, завтра не будет и Армении. Что уж о Карабахе думать! В условиях военно-политического поражения и общественной фрустрации с его концепцией трудно спорить, какие бы сомнения она ни вызывала. И заметим, обоснованные сомнения! Но от многих неприятных вопросов, как и от рефлексии по поводу всей постсоветской армянской государственности не уйти ни «нынешним», ни «бывшим». Беда в том, что солидарной ответственности не хочет никто!
Сергей Маркедонов
24.03.202511:53
События в Турции в очередной раз ставят вопрос об авторитаризме и модернизации.
Авторитарная модернизация вошла в моду под влиянием опыта «азиатских тигров». Республика Корея, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Малайзия имели свои истории успеха, основанные на целесообразной экономической политике правящих элит. Но сейчас политическая модель, принятая в «тигриный» период, сохранилась лишь в Сингапуре – специфическом городе-государстве с британскими основами цивилистики, меритократией и образцовой борьбой с коррупцией.
Экономическая модернизация реализовывались в Турции в XXI веке со своими особенностями, среди которых реальная многопартийность с широким представительством оппозиции в парламенте и муниципалитетах, конкурентные выборы и честный подсчет голосов. То есть она была совсем не похожа на авторитарную модернизацию. Приход к власти Партии справедливости и развития (ПСР) Реджепа Тайипа Эрдогана был абсолютно честным. А длительное пребывание ее у власти объяснялось не только экономическими успехами и работой с сельским исламским электоратом, для которого авторитетом, несмотря на все реформы Ататюрка, является мулла, но и контрастом с предыдущим периодом с нестабильными правительственными коалициями, неэффективной экономической политикой и коррупцией.
Более того, Эрдоган прекратил вмешательство военных в турецкую политику, носившее временами жесткий (перевороты 1960 и 1980 годов), но чаще относительно мягкий характер, когда армейское руководство могло настоять на отставке правительства или роспуске исламистской партии. Попытка переворота 2016 года была предпринята уже только частью военного руководства и встретила столь сильное общественное сопротивление, что быстро провалилась. Таким образом Эрдоган выступал в качестве защитника демократии, что несвойственно авторитарной модернизации.
Однако в его режиме не просто существовали, но и со временем усиливались авторитарные черты – контроль за судами, медиа, университетами, аресты политических противников. Причем их усиление совпадало с уменьшением экономических успехов. Бурный рост, выведший Турцию в число новых индустриальных стран, привел к тому, что страна вышла на 17-е место в мире по ВВП и на 12-й – по ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности (ППС). Однако в 2018-2021 году турецкая экономика оказалась в кризисе, а когда стала выходить из него (и активный рост возобновился), то ее захлестнула инфляция, нанесшая удар по авторитету власти.
В 2023 году Эрдоган с немалым трудом выиграл президентские выборы. Теперь от участия в следующих выборах заблаговременно отстраняется главный конкурент, который оказался одновременно коррупционером, пособником террористов, да еще и лицом без высшего образования, которое он имел в течение более чем 30 лет. Сейчас Эрдоган играет на удержание власти, понимая, что его поражение будет началом серии антикоррупционных дел.
При этом он сталкивается не только с оппозицией, но и с бизнесом. В нынешнем году возбуждено уголовное дело против двоих руководителей Турецкой ассоциации промышленности и бизнеса (TÜSİAD). Один из них заявил, что Турция испытывает «кризис доверия и моральный упадок», другой критиковал задержания оппозиционеров. Обоих обвинили в «распространении дезинформации» и способствовании «нарушению общественного мира».
Глава крупнейшего промышленного конгломерата Турции Koc Holding Али Коч раскритиковал судебную систему Турции, намекнув, что правовая неопределенность препятствует иностранным инвестициям. А теперь уже бывший гендиректор холдинга Zorlu Джем Коксал был задержан за «препятствование осуществлению свободы убеждений, мысли и выражения мнений» - он отправил работникам внутреннее электронное письмо, в котором говорилось, что компания официально празднует только Ид аль-Фитр (Ураза-байрам) и Ид аль-Адха (Курбан-байрам), а не Рамадан, и что ее деятельность независима от религии.
Так что Турция при Эрдогане – это не пример авторитарной модернизации. А образец того, как затухающая модернизация сопровождается ростом авторитаризма.
Алексей Макаркин
Авторитарная модернизация вошла в моду под влиянием опыта «азиатских тигров». Республика Корея, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Малайзия имели свои истории успеха, основанные на целесообразной экономической политике правящих элит. Но сейчас политическая модель, принятая в «тигриный» период, сохранилась лишь в Сингапуре – специфическом городе-государстве с британскими основами цивилистики, меритократией и образцовой борьбой с коррупцией.
Экономическая модернизация реализовывались в Турции в XXI веке со своими особенностями, среди которых реальная многопартийность с широким представительством оппозиции в парламенте и муниципалитетах, конкурентные выборы и честный подсчет голосов. То есть она была совсем не похожа на авторитарную модернизацию. Приход к власти Партии справедливости и развития (ПСР) Реджепа Тайипа Эрдогана был абсолютно честным. А длительное пребывание ее у власти объяснялось не только экономическими успехами и работой с сельским исламским электоратом, для которого авторитетом, несмотря на все реформы Ататюрка, является мулла, но и контрастом с предыдущим периодом с нестабильными правительственными коалициями, неэффективной экономической политикой и коррупцией.
Более того, Эрдоган прекратил вмешательство военных в турецкую политику, носившее временами жесткий (перевороты 1960 и 1980 годов), но чаще относительно мягкий характер, когда армейское руководство могло настоять на отставке правительства или роспуске исламистской партии. Попытка переворота 2016 года была предпринята уже только частью военного руководства и встретила столь сильное общественное сопротивление, что быстро провалилась. Таким образом Эрдоган выступал в качестве защитника демократии, что несвойственно авторитарной модернизации.
Однако в его режиме не просто существовали, но и со временем усиливались авторитарные черты – контроль за судами, медиа, университетами, аресты политических противников. Причем их усиление совпадало с уменьшением экономических успехов. Бурный рост, выведший Турцию в число новых индустриальных стран, привел к тому, что страна вышла на 17-е место в мире по ВВП и на 12-й – по ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности (ППС). Однако в 2018-2021 году турецкая экономика оказалась в кризисе, а когда стала выходить из него (и активный рост возобновился), то ее захлестнула инфляция, нанесшая удар по авторитету власти.
В 2023 году Эрдоган с немалым трудом выиграл президентские выборы. Теперь от участия в следующих выборах заблаговременно отстраняется главный конкурент, который оказался одновременно коррупционером, пособником террористов, да еще и лицом без высшего образования, которое он имел в течение более чем 30 лет. Сейчас Эрдоган играет на удержание власти, понимая, что его поражение будет началом серии антикоррупционных дел.
При этом он сталкивается не только с оппозицией, но и с бизнесом. В нынешнем году возбуждено уголовное дело против двоих руководителей Турецкой ассоциации промышленности и бизнеса (TÜSİAD). Один из них заявил, что Турция испытывает «кризис доверия и моральный упадок», другой критиковал задержания оппозиционеров. Обоих обвинили в «распространении дезинформации» и способствовании «нарушению общественного мира».
Глава крупнейшего промышленного конгломерата Турции Koc Holding Али Коч раскритиковал судебную систему Турции, намекнув, что правовая неопределенность препятствует иностранным инвестициям. А теперь уже бывший гендиректор холдинга Zorlu Джем Коксал был задержан за «препятствование осуществлению свободы убеждений, мысли и выражения мнений» - он отправил работникам внутреннее электронное письмо, в котором говорилось, что компания официально празднует только Ид аль-Фитр (Ураза-байрам) и Ид аль-Адха (Курбан-байрам), а не Рамадан, и что ее деятельность независима от религии.
Так что Турция при Эрдогане – это не пример авторитарной модернизации. А образец того, как затухающая модернизация сопровождается ростом авторитаризма.
Алексей Макаркин
21.03.202514:42
Избрание нового президента Международного Олимпийского комитета (МОК) – наглядный пример особенностей электорального процесса в элитарном клубе.
МОК является таким элитарным клубом с самого основания, когда Пьер де Кубертен предложил механизм комплектования его членов, основанном на принципе кооптации: сами члены МОК избирают своих коллег. Причем изначально аристократический характер МОК способствовал тому, что представители элиты отбирали в свой клуб «социально близких». Сейчас ситуация несколько изменилась за счет как географического принципа, так и представительства спортсменов, влияние старой аристократии снизилось. Маркиз Самаранч и граф Рогге получили титулы уже в качестве президентов МОК, лорд Коу – первый барон в своем роду. Но все равно элитарный клуб никуда не исчез, просто несколько трансформировался.
В СССР долгое время критиковали такой «недемократический» подход, предлагая перейти к делегированию представителей от государств – членов МОК. Но в начале 1970-х годов пришли к выводу, что с небольшим клубом из нескольких десятков человек можно работать, лоббируя свои интересы. Кто-то может поддержать кандидатуру Москвы для проведения Олимпиады, исходя из гуманистических соображений, кто-то из политических, кого-то можно очаровать гостеприимством, а для кого-то ключевым фактором будет гарантированное финансирование Игр в стране с плановой экономикой – они же не знали, что Брежнев был в ужасе от расходов и подумывал об отказе от проведения Игр. И в СССР после голосования МОК за кандидатуру Москвы перестали ругать «клуб аристократов».
Выборы президента МОК отличаются тем, что большое влияние на мнение членов комитета может иметь уходящий глава, который после отставки получает почетный статус. Это не другой «элитарный клуб» - конклав кардиналов – на который папа не влияет, так как занимает свой пост пожизненно и не может определить преемника. После кончины понтифика близкие к нему кардиналы, наоборот, могут оказаться в уязвимом положении из-за претензий со стороны коллег. И даже отставка папы Бенедикта XVI мало что изменила, так как он отстранился от избирательного процесса.
В МОК кандидатуру Кирсти Ковентри активно продвигал Томас Бах. Для избрания надо было получить абсолютное большинство голосов от числа участников голосования (а не списочного состава). Всего в МОК 110 членов, имеющих право голоса, из них голосовали 97. Ковентри в первом же туре набрала 49 голосов – ровно столько, сколько было нужно для победы. Так что Баху надо было уговорить полсотни членов МОК, которые его хорошо знают и уважают. Плюс кандидат из Африки – следовательно, у африканских членов МОК был дополнительный стимул для голосования.
Тем более, что к Ковентри у членов МОК претензий нет. Она не только знаменитая спортсменка, но дважды избиралась членом исполкома МОК и не была вовлечена в какие-либо значимые конфликты. С ней не связываются какие-либо перемены, которых в элитарных клубах очень не любят. Ковентри уже довольно долго является министром молодежи, спорта, искусств и отдыха Зимбабве и неплохо уживается с президентом Эммерсоном Мнангагвой. Но и активности в противодействии оппозиции она не проявляет, для этого есть другие министры – так что претензий к ней не нашлось.
В клубах ценится то, что одни называют добрым нравом, а другие – конформизмом. Так, в отношении допуска российских спортсменов Ковентри придерживалась линии Баха (возможность нейтрального статуса при ряде условий), не отклоняясь от нее ни в сторону смягчения, ни ужесточения. «Среднюю» позицию она, видимо, будет занимать в этом вопросе и в дальнейшем.
С лордом Коу в МОК могли быть связаны перемены, которые нередко ведут к турбулентности, нежелательной для любого клуба. Поэтому он получил лишь 8 голосов. А на втором месте оказался Хуан Антонио Самаранч-младший (28 голосов), с которым связывали ностальгические воспоминания о «золотом веке» МОК при его отце (и лишь под конец президентства Самаранча-старшего вспыхнул громкий коррупционный скандал). Но ностальгия оказалась менее значимым фактором, чем текущий расклад сил.
Алексей Макаркин
МОК является таким элитарным клубом с самого основания, когда Пьер де Кубертен предложил механизм комплектования его членов, основанном на принципе кооптации: сами члены МОК избирают своих коллег. Причем изначально аристократический характер МОК способствовал тому, что представители элиты отбирали в свой клуб «социально близких». Сейчас ситуация несколько изменилась за счет как географического принципа, так и представительства спортсменов, влияние старой аристократии снизилось. Маркиз Самаранч и граф Рогге получили титулы уже в качестве президентов МОК, лорд Коу – первый барон в своем роду. Но все равно элитарный клуб никуда не исчез, просто несколько трансформировался.
В СССР долгое время критиковали такой «недемократический» подход, предлагая перейти к делегированию представителей от государств – членов МОК. Но в начале 1970-х годов пришли к выводу, что с небольшим клубом из нескольких десятков человек можно работать, лоббируя свои интересы. Кто-то может поддержать кандидатуру Москвы для проведения Олимпиады, исходя из гуманистических соображений, кто-то из политических, кого-то можно очаровать гостеприимством, а для кого-то ключевым фактором будет гарантированное финансирование Игр в стране с плановой экономикой – они же не знали, что Брежнев был в ужасе от расходов и подумывал об отказе от проведения Игр. И в СССР после голосования МОК за кандидатуру Москвы перестали ругать «клуб аристократов».
Выборы президента МОК отличаются тем, что большое влияние на мнение членов комитета может иметь уходящий глава, который после отставки получает почетный статус. Это не другой «элитарный клуб» - конклав кардиналов – на который папа не влияет, так как занимает свой пост пожизненно и не может определить преемника. После кончины понтифика близкие к нему кардиналы, наоборот, могут оказаться в уязвимом положении из-за претензий со стороны коллег. И даже отставка папы Бенедикта XVI мало что изменила, так как он отстранился от избирательного процесса.
В МОК кандидатуру Кирсти Ковентри активно продвигал Томас Бах. Для избрания надо было получить абсолютное большинство голосов от числа участников голосования (а не списочного состава). Всего в МОК 110 членов, имеющих право голоса, из них голосовали 97. Ковентри в первом же туре набрала 49 голосов – ровно столько, сколько было нужно для победы. Так что Баху надо было уговорить полсотни членов МОК, которые его хорошо знают и уважают. Плюс кандидат из Африки – следовательно, у африканских членов МОК был дополнительный стимул для голосования.
Тем более, что к Ковентри у членов МОК претензий нет. Она не только знаменитая спортсменка, но дважды избиралась членом исполкома МОК и не была вовлечена в какие-либо значимые конфликты. С ней не связываются какие-либо перемены, которых в элитарных клубах очень не любят. Ковентри уже довольно долго является министром молодежи, спорта, искусств и отдыха Зимбабве и неплохо уживается с президентом Эммерсоном Мнангагвой. Но и активности в противодействии оппозиции она не проявляет, для этого есть другие министры – так что претензий к ней не нашлось.
В клубах ценится то, что одни называют добрым нравом, а другие – конформизмом. Так, в отношении допуска российских спортсменов Ковентри придерживалась линии Баха (возможность нейтрального статуса при ряде условий), не отклоняясь от нее ни в сторону смягчения, ни ужесточения. «Среднюю» позицию она, видимо, будет занимать в этом вопросе и в дальнейшем.
С лордом Коу в МОК могли быть связаны перемены, которые нередко ведут к турбулентности, нежелательной для любого клуба. Поэтому он получил лишь 8 голосов. А на втором месте оказался Хуан Антонио Самаранч-младший (28 голосов), с которым связывали ностальгические воспоминания о «золотом веке» МОК при его отце (и лишь под конец президентства Самаранча-старшего вспыхнул громкий коррупционный скандал). Но ностальгия оказалась менее значимым фактором, чем текущий расклад сил.
Алексей Макаркин
17.03.202511:04
Прозвучи информация об этом событии до начала СВО, она с высокой степенью вероятности стала бы сенсацией. И широко комментировалась бы политиками, дипломатами и экспертами. Сегодня, когда в центре всеобщего внимания поиск формулы мира на Украине, события в Кавказском регионе, рассматриваются «по остаточному принципу». Между тем, их важность нельзя недооценивать. Особенно в контексте поствыборных изменений в Грузии.
Так что же произошло? После восьмилетнего перерыва возобновлена работа над соглашением о неприменении силы между Грузией и частично признанными республиками, бывшими автономиями ГССР. По словам Константина Кочиева, госсоветника югоосетинского президента, «мы вновь предпринимаем попытку вернуться к этому проекту, доработать и дополнить его. Наша цель - сделать полноценный политический документ, который обозначает отказ Грузии от использования силы как аргумента в спорах с Южной Осетией и Абхазией». Предполагается, что текст будет готов к следующей (64-й по счету) встрече в рамках т.н. «Женевских консультаций». Она запланировала на конец июня 2025 года. Еще один формат, который основательно подзабыт в СМИ, хотя он и продолжает существовать, несмотря на глобальную турбулентность. И не просто существовать, но и в ходе общения его участников генерируются креативные идеи.
Разговоры о подписании документа по неприменению силы идут в Женеве уже давно. Ранее Тбилиси отказывался подписывать договоренности, мотивируя это тем, что Абхазия и Южная Осетия- не самостоятельные игроки, а оккупированные регионы, и что свою долю ответственности и обязательства должна нести не только Грузия, но и Россия. Москва же ссылалась на то, что не она находится в конфликте с Грузинским государством, бывшие автономии ГССР- субъекты, а не объекты противостояния. В итоге появилось несколько версий документа, но по ним так и не договорились. Казалось, что тема безнадежно «подвисла». Однако, как видим, предполагается новый подход к снаряду.
Почему это случилось здесь и сейчас? Правящая партия «Грузинская мечта» заинтересована в прагматизации отношений с Россией. Мир на Кавказе видится ее лидерам, как альтернатива «украинизации». Этим хотела бы воспользоваться и Москва, и две частично признанные республики. С полным пониманием, что перемены в Грузии не стали необратимыми, а само отношение Тбилиси к Абхазии и Южной Осетии далеко от признания их особой политической субъектности. Впрочем, дорогу осилит идущий, иначе такие схемы не работают.
Сергей Маркедонов
Так что же произошло? После восьмилетнего перерыва возобновлена работа над соглашением о неприменении силы между Грузией и частично признанными республиками, бывшими автономиями ГССР. По словам Константина Кочиева, госсоветника югоосетинского президента, «мы вновь предпринимаем попытку вернуться к этому проекту, доработать и дополнить его. Наша цель - сделать полноценный политический документ, который обозначает отказ Грузии от использования силы как аргумента в спорах с Южной Осетией и Абхазией». Предполагается, что текст будет готов к следующей (64-й по счету) встрече в рамках т.н. «Женевских консультаций». Она запланировала на конец июня 2025 года. Еще один формат, который основательно подзабыт в СМИ, хотя он и продолжает существовать, несмотря на глобальную турбулентность. И не просто существовать, но и в ходе общения его участников генерируются креативные идеи.
Разговоры о подписании документа по неприменению силы идут в Женеве уже давно. Ранее Тбилиси отказывался подписывать договоренности, мотивируя это тем, что Абхазия и Южная Осетия- не самостоятельные игроки, а оккупированные регионы, и что свою долю ответственности и обязательства должна нести не только Грузия, но и Россия. Москва же ссылалась на то, что не она находится в конфликте с Грузинским государством, бывшие автономии ГССР- субъекты, а не объекты противостояния. В итоге появилось несколько версий документа, но по ним так и не договорились. Казалось, что тема безнадежно «подвисла». Однако, как видим, предполагается новый подход к снаряду.
Почему это случилось здесь и сейчас? Правящая партия «Грузинская мечта» заинтересована в прагматизации отношений с Россией. Мир на Кавказе видится ее лидерам, как альтернатива «украинизации». Этим хотела бы воспользоваться и Москва, и две частично признанные республики. С полным пониманием, что перемены в Грузии не стали необратимыми, а само отношение Тбилиси к Абхазии и Южной Осетии далеко от признания их особой политической субъектности. Впрочем, дорогу осилит идущий, иначе такие схемы не работают.
Сергей Маркедонов
18.03.202513:23
Румыния: новые выборы без Джорджеску
В Румынии назначены новые президентские выборы. Предыдущие прошли в конце прошлого года, но их результаты были отменены Конституционным судом после того, как в первом туре большинство получил кандидат-аутсайдер Кэлин Джорджеску, понравившийся людям своим искренним имиджем, раскрученным в социальных сетях. И из опросов стало ясно, что во втором туре он побеждает либерального кандидата Елену Ласкони. Было объявлено, что Джорджеску нарушил законодательство о финансировании выборов, так как его интернет-кампания официально ничего не стоила, хотя затраты на подготовку, размещение и продвижение роликов явно имели место.
Недовольство отменой результатов румынских выборов выразили Джей Ди Вэнс и Илон Маск. Но и сейчас Конституционный суд отверг кандидатуры Кэлина Джорджеску и лидера представленной в парламенте партии «S.O.S. Румыния» Дианы Шошоакэ. Первый обвинен в восхвалении сторонников геноцида и военных преступников (Корнелиу Зеля Кодряну и Иона Антонеску) и публичном использовании нацистского приветствия, что представляет собой «прямую атаку на фундаментальные ценности демократического общества». Вторая – в том, что ее взгляды несовместимы с принципами демократии, а победа поставит под вопрос европейские обязательства Румынии (членство в ЕС и НАТО).
Теперь сторонников Джорджеску будет привлекать на свою сторону лидер парламентской партии «Альянс за союз румын» Джордже Симион. У него непростые отношения с Джорджеску – когда-то они были соратниками, потом разошлись, и Джорджеску до своего финишного рывка считался спойлером для Симиона. Теперь Симион всячески демонстрируют свою поддержку Джорджеску. Даже заявил, что с конституционных судей, не пустивших Джорджеску на выборы, надо снять шкуры на площади.
Впрочем, между кандидатами есть некоторое отличие. Симион не такой «отвязанный» политик, как Джорджеску. Он прибыл в Центральное избирательное бюро в сопровождении экс-премьера Польши Матеуша Моравецкого, принадлежащего к партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского. И его «Альянс за союз румын» входит в Европарламенте в Группу европейских консерваторов и реформистов, где ведущую роль играют партия Качиньского и «Братья Италии» Джорджи Мелони.
Впрочем, за электорат Джорджеску будет бороться и лидер прошедшей в прошлом году в парламент Партии молодых людей Ана-Мария Гаврилэ. Она менее известна, чем Симион, но надеется на то, что именно это будет ее плюсом. Симион все же «примелькался» в политической сфере – и это стало одной из причин того, что избиратели предпочли Джорджеску.
Для мейнстримной части румынского политического класса и Симион, и Гаврилэ неприемлемы. Мейнстрим предлагает четырех кандидатов. Правительственная коалиция из социал-демократов, национал-либералов и венгерской партии выдвинула единого кандидата – экс-председателя Сената Крина Антонеску, уходившего из политики, но сейчас вернувшегося в нее. Но вышедший из Социал-демократической партии ее бывший лидер и экс-премьер Виктор Понта также объявил о выдвижении и может отнять часть голосов сторонников СДП. Вновь выдвигается Елена Ласкони, но теперь на либеральном фланге с ней конкурирует более рейтинговый кандидат, мэр Бухареста Никушор Дан, критикующий партии, входившие в разные правительственные коалиции.
Компания AtlasIntel прогнозирует, что во второй тур могут выйти Симион и Дан, а там больше шансов на успех у бухарестского мэра. Но взлет Джорджеску (который в случае регистрации имел бы прекрасные шансы на победу и сейчас) демонстрирует, что в румынской политике могут быть неожиданности, связанные с запросом на обновление. И, в частности, с поиском «народного трибуна», способного отстаивать интересы «простого человека» и непохожего на политиков из ведущих партий.
Симион пока справляется с этой задачей хуже, что Джорджеску. Интрига заключается в том, поддержит ли его Джорджеску (тот взял паузу) и сможет ли Дан убедить провинциальных избирателей, что он принципиально отличается от политиков, которые уже многократно были у власти на общенациональном уровне.
Алексей Макаркин
В Румынии назначены новые президентские выборы. Предыдущие прошли в конце прошлого года, но их результаты были отменены Конституционным судом после того, как в первом туре большинство получил кандидат-аутсайдер Кэлин Джорджеску, понравившийся людям своим искренним имиджем, раскрученным в социальных сетях. И из опросов стало ясно, что во втором туре он побеждает либерального кандидата Елену Ласкони. Было объявлено, что Джорджеску нарушил законодательство о финансировании выборов, так как его интернет-кампания официально ничего не стоила, хотя затраты на подготовку, размещение и продвижение роликов явно имели место.
Недовольство отменой результатов румынских выборов выразили Джей Ди Вэнс и Илон Маск. Но и сейчас Конституционный суд отверг кандидатуры Кэлина Джорджеску и лидера представленной в парламенте партии «S.O.S. Румыния» Дианы Шошоакэ. Первый обвинен в восхвалении сторонников геноцида и военных преступников (Корнелиу Зеля Кодряну и Иона Антонеску) и публичном использовании нацистского приветствия, что представляет собой «прямую атаку на фундаментальные ценности демократического общества». Вторая – в том, что ее взгляды несовместимы с принципами демократии, а победа поставит под вопрос европейские обязательства Румынии (членство в ЕС и НАТО).
Теперь сторонников Джорджеску будет привлекать на свою сторону лидер парламентской партии «Альянс за союз румын» Джордже Симион. У него непростые отношения с Джорджеску – когда-то они были соратниками, потом разошлись, и Джорджеску до своего финишного рывка считался спойлером для Симиона. Теперь Симион всячески демонстрируют свою поддержку Джорджеску. Даже заявил, что с конституционных судей, не пустивших Джорджеску на выборы, надо снять шкуры на площади.
Впрочем, между кандидатами есть некоторое отличие. Симион не такой «отвязанный» политик, как Джорджеску. Он прибыл в Центральное избирательное бюро в сопровождении экс-премьера Польши Матеуша Моравецкого, принадлежащего к партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского. И его «Альянс за союз румын» входит в Европарламенте в Группу европейских консерваторов и реформистов, где ведущую роль играют партия Качиньского и «Братья Италии» Джорджи Мелони.
Впрочем, за электорат Джорджеску будет бороться и лидер прошедшей в прошлом году в парламент Партии молодых людей Ана-Мария Гаврилэ. Она менее известна, чем Симион, но надеется на то, что именно это будет ее плюсом. Симион все же «примелькался» в политической сфере – и это стало одной из причин того, что избиратели предпочли Джорджеску.
Для мейнстримной части румынского политического класса и Симион, и Гаврилэ неприемлемы. Мейнстрим предлагает четырех кандидатов. Правительственная коалиция из социал-демократов, национал-либералов и венгерской партии выдвинула единого кандидата – экс-председателя Сената Крина Антонеску, уходившего из политики, но сейчас вернувшегося в нее. Но вышедший из Социал-демократической партии ее бывший лидер и экс-премьер Виктор Понта также объявил о выдвижении и может отнять часть голосов сторонников СДП. Вновь выдвигается Елена Ласкони, но теперь на либеральном фланге с ней конкурирует более рейтинговый кандидат, мэр Бухареста Никушор Дан, критикующий партии, входившие в разные правительственные коалиции.
Компания AtlasIntel прогнозирует, что во второй тур могут выйти Симион и Дан, а там больше шансов на успех у бухарестского мэра. Но взлет Джорджеску (который в случае регистрации имел бы прекрасные шансы на победу и сейчас) демонстрирует, что в румынской политике могут быть неожиданности, связанные с запросом на обновление. И, в частности, с поиском «народного трибуна», способного отстаивать интересы «простого человека» и непохожего на политиков из ведущих партий.
Симион пока справляется с этой задачей хуже, что Джорджеску. Интрига заключается в том, поддержит ли его Джорджеску (тот взял паузу) и сможет ли Дан убедить провинциальных избирателей, что он принципиально отличается от политиков, которые уже многократно были у власти на общенациональном уровне.
Алексей Макаркин
Ko'proq funksiyalarni ochish uchun tizimga kiring.