Проблема отсутствия легальных действенных инструментов и механизмов поддержания дисциплины усугубляется отсутствием адекватного отбора добровольцев на контракт, что самым прямым образом сказывается на общих качественных характеристиках личного состава (далеко не только в части физических кондиций).
Не предусмотрено никакого систематизированного отсева откровенно негодных элементов (включая фактор деструктивного поведения) на стадии обучения, в том числе ввиду ущербной организации самого процесса обучения, который вообще не ориентирован на подготовку реально боеспособной пехоты.
Формальные отчётные показатели по законтрактованным оказываются важнее качества личного состава.
Помимо всего прочего, прямым следствием такого подхода является и то обстоятельство, что военные комиссариаты в немалых количествах подкидывают на фронт персонажей, имеющих устойчивую тенденцию изыскивать возможности впадать в изменённые состояния сознания и превращаться в общественно опасных животных.
Проблемы с качеством личного состава могут иметь и поистине массовые проявления. Так, например, в мародёрстве в Курской области практически в полном составе отметились несколько войсковых частей.
При всём этом, сама практика организации штурмовых действий до сих пор ориентирована на количество в ущерб качеству, и поскольку эта практика никак не хочет претерпевать системных изменений в лучшую сторону, нет ничего удивительного в том, что в штурмовые подразделения всё так же массово продолжают отправлять залётчиков, включая откровенно деструктивные элементы, разбираться с которыми на законных основаниях в условиях боевых действий командирам крайне проблематично. Плюс к этому, разбирательства в правовом поле чреваты ещё и получением выговоров "за недостаточную работу с личным составом", что очевидно является существенным демотивирующим фактором для командиров на земле.
Таким образом, сливание в штурмы ситуативно позволяет командирам решать проблему со сложными кадрами, но в целом, во-первых, разлагает воинские коллективы, поскольку закономерно деморализованные военнослужащие от штурмовой утилизации стараются петлять всеми возможными путями и способами, включая членовредительство, а недобросовестные командиры используют угрозу отправки в штурмы как инструмент шантажа и вымогательства; во-вторых, содействует консервации практики мясных штурмов, стимулируют профессиональную деградацию командного состава и препятствуют развитию тактической мысли.
Кроме того, проблема сливания в штурмы неудобных и неугодных стоит всё же далеко не только в этической плоскости. В основе такого сливания нередко лежат опасения за вскрытие мутных схем и злоупотреблений (а подчас и преступлений), а также личные корыстные мотивы. Именно под предлогом "восстановления дисциплины" можно, скажем, угробить в штурмах высококлассных технических специалистов, которые насобирали разной неблаговидной фактуры и потому стали слишком опасными, и при этом ещё и раздербанить их материальную базу, приобретённую на их личные средства и волонтёрские сборы.
В качестве вариантов решения обрисованного комплекса проблем можно было бы рассмотреть, как было указано выше, упрощение официальной процедуры оформления нарушений и преступлений с отменой выговоров командирам (кроме случаев явной халатности), легализацию определённых неформальных методов для особых условий (включая изоляцию объективно доступными способами) с соответствующей доказательной базой (средства видеофиксации в помощь), финансовые штрафные санкции. Далее, занудно повторю идею о формировании штрафных трудовых команд, занятых на земляных и строительных работах, а также на логистике ближнего тыла. Плюс ко всему, для особо массовых случаев имело бы смысл формирование официальных штрафных штурмовых частей с функционалом открывашек.
По последнему пункту отмечу, что такое формирование подразумевало бы преобразование практики мясных накатов в организацию нормальных штурмовых действий хорошо подготовленной пехоты, при которой штрафные открывашки не отправлялись бы на тупую утилизацию, но были бы вписаны в адекватные тактические замыслы.
