Насильственный экстремизм и котики
24.02.202504:10
Секьюритизация у вас (у нас) дома
Как обещала, закрепим на практических примерах. Какие угрозы (экзистенциального характера) артикулируются в казахстанском политическом поле сегодня, и какие решения предлагаются гражданам по их поводу?
Угроза семейным ценностям. Это большой блок (частично импортированный с севера) — проекции о том, какие должны быть казахстанцы. «Традиционным» ценностям (в первую очередь, семейственности) противопоставляются такие концепции, как права человека (в частности, ребёнка), демократия. Яркий пример — Союз родителей и вся деятельность госпожи Багилы. Или ноябрьская истерия вокруг квадроберов. Молчаливую поддержку со стороны госорганов получает инициативная группа, выступающая против закона о домашнем насилии. Из свежего от депутатов парламента — предложение о введении в школе обучения «жизненным навыкам» для профилактики разводов.
NB: хорошая статья о том, как популисты создают триггеры через формирование идентичности гомогенного «народа, находящегося под угрозой»; и ещё одна, где разбираются подходы популистов к гендерной политике в Венгрии и Индии (найдите 10 отличий).
Пропаганда ЛГБТИК+. Также подаётся как «западное влияние» и угроза «традиционным ценностям». Из ярких событий — обсуждение этим летом петиции о запрете «движения ЛГБТ» в Казахстане на законодательном уровне, на котором сторонники запрета утверждали, что ЛГКБТИК+ сообщество представляет угрозу для демографии и традиционных ценностей, опасаясь, что их влияние может привести к снижению рождаемости и исчезновению национальной идентичности. Из последних событий — срыв ряда мероприятий феминистской организации Феминита и, по заявлению тех же активистов, штрафы в отношении её руководительниц.
NB: целый тезис о том, как контекстуализируется квир-(не)безопасность через теории секьюритизации; базовая объяснялка о секьюритизации гендера: как, кто и зачем.
«Иноагенты» и их повестка. Новая волна началась массированно с «отменой» USAID в США и трансформировалась в депутатский запрос о создании законопроекта об иноагентах, но концептуализирована она была после Кантара (например, в послании президента от сентября 2022 года, и далее в программных статьях — например, от мая 2024), и сейчас лишь добавляются новые детали — вплоть до предложений со стороны депутатов о преследовании зоозащитников. Дискуссия, конечно, разворачивается масштабная, но в одни ворота: уже начались угрозы уголовного преследования законодателей; надеюсь, что всё же какой-то диалог состоится.
NB: старая, но актуальная policy paper от моей коллеги Анны Гусаровой о том, как вообще устроено госрегулирование и поддержка НПО в Казахстане (профинансирован Фондом Сорос-Казахстан, конечно); статья о реакции на иностранную дезинформацию на примере деятельности правительства Канады с февраля 2022 года; разбор HRW о том, как вообще работает законодательство об иноагентах, и почему оно опасно.
Религиозный экстремизм (и другие виды, зафиксированные ст. 174 УК РК). Об этом тоже уже писала, скажу только, что из предлагаемых новаций — ужесточение наказания за разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни с нынешних 15 до 20 лет.
NB: неплохой бриф о том, как секьюритизация П/ПНЭ приводит к нарушениям прав человека, цензуре, злоупотреблениям властью, подрыву усилий гражданского общества; и ещё один — про использование П/ПНЭ как инструмента политических репрессий и подавления инакомыслия в авторитарных государствах на примере Малайзии.
Пост и так большой, выводов расширенных не будет (как будто моё мнение тут очевидно какое). Секьюритизация – это не просто фиксация реальных угроз, а их интерпретация в выгодном ключе. Когда вопрос переводится в разряд безопасности, его сложнее обсуждать открыто, а альтернативные точки зрения автоматически попадают под подозрение.
Поэтому предлагаю чеклист. Когда вам говорят, что угроза экзистенциальна, задавайте (себе, в первую очередь) вопросы:
– Как именно она сформулирована?
– Кто именно называет это угрозой?
– Какие решения предлагают?
– Кто выиграет от этого дискурса?
Как обещала, закрепим на практических примерах. Какие угрозы (экзистенциального характера) артикулируются в казахстанском политическом поле сегодня, и какие решения предлагаются гражданам по их поводу?
Угроза семейным ценностям. Это большой блок (частично импортированный с севера) — проекции о том, какие должны быть казахстанцы. «Традиционным» ценностям (в первую очередь, семейственности) противопоставляются такие концепции, как права человека (в частности, ребёнка), демократия. Яркий пример — Союз родителей и вся деятельность госпожи Багилы. Или ноябрьская истерия вокруг квадроберов. Молчаливую поддержку со стороны госорганов получает инициативная группа, выступающая против закона о домашнем насилии. Из свежего от депутатов парламента — предложение о введении в школе обучения «жизненным навыкам» для профилактики разводов.
NB: хорошая статья о том, как популисты создают триггеры через формирование идентичности гомогенного «народа, находящегося под угрозой»; и ещё одна, где разбираются подходы популистов к гендерной политике в Венгрии и Индии (найдите 10 отличий).
Пропаганда ЛГБТИК+. Также подаётся как «западное влияние» и угроза «традиционным ценностям». Из ярких событий — обсуждение этим летом петиции о запрете «движения ЛГБТ» в Казахстане на законодательном уровне, на котором сторонники запрета утверждали, что ЛГКБТИК+ сообщество представляет угрозу для демографии и традиционных ценностей, опасаясь, что их влияние может привести к снижению рождаемости и исчезновению национальной идентичности. Из последних событий — срыв ряда мероприятий феминистской организации Феминита и, по заявлению тех же активистов, штрафы в отношении её руководительниц.
NB: целый тезис о том, как контекстуализируется квир-(не)безопасность через теории секьюритизации; базовая объяснялка о секьюритизации гендера: как, кто и зачем.
«Иноагенты» и их повестка. Новая волна началась массированно с «отменой» USAID в США и трансформировалась в депутатский запрос о создании законопроекта об иноагентах, но концептуализирована она была после Кантара (например, в послании президента от сентября 2022 года, и далее в программных статьях — например, от мая 2024), и сейчас лишь добавляются новые детали — вплоть до предложений со стороны депутатов о преследовании зоозащитников. Дискуссия, конечно, разворачивается масштабная, но в одни ворота: уже начались угрозы уголовного преследования законодателей; надеюсь, что всё же какой-то диалог состоится.
NB: старая, но актуальная policy paper от моей коллеги Анны Гусаровой о том, как вообще устроено госрегулирование и поддержка НПО в Казахстане (профинансирован Фондом Сорос-Казахстан, конечно); статья о реакции на иностранную дезинформацию на примере деятельности правительства Канады с февраля 2022 года; разбор HRW о том, как вообще работает законодательство об иноагентах, и почему оно опасно.
Религиозный экстремизм (и другие виды, зафиксированные ст. 174 УК РК). Об этом тоже уже писала, скажу только, что из предлагаемых новаций — ужесточение наказания за разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни с нынешних 15 до 20 лет.
NB: неплохой бриф о том, как секьюритизация П/ПНЭ приводит к нарушениям прав человека, цензуре, злоупотреблениям властью, подрыву усилий гражданского общества; и ещё один — про использование П/ПНЭ как инструмента политических репрессий и подавления инакомыслия в авторитарных государствах на примере Малайзии.
Пост и так большой, выводов расширенных не будет (как будто моё мнение тут очевидно какое). Секьюритизация – это не просто фиксация реальных угроз, а их интерпретация в выгодном ключе. Когда вопрос переводится в разряд безопасности, его сложнее обсуждать открыто, а альтернативные точки зрения автоматически попадают под подозрение.
Поэтому предлагаю чеклист. Когда вам говорят, что угроза экзистенциальна, задавайте (себе, в первую очередь) вопросы:
– Как именно она сформулирована?
– Кто именно называет это угрозой?
– Какие решения предлагают?
– Кто выиграет от этого дискурса?
Ko'rsatilgan 1 - 1 dan 1
Ko'proq funksiyalarni ochish uchun tizimga kiring.