Заметки панк-редактора
21.02.202513:11
Чем ближе к весне, тем чаще анонсы разных встреч (не всегда офлайн и не всегда со мной), простите те, кто.
Например, завтра в прямом эфире поэт и критик Лев Оборин в ипостаси эксперта проекта «Полка» рассказывает о поэзии шестидесятников, а я задаю вопросы дурака (но мне и притворяться не надо, а Лев изумительный рассказчик).
Во вторник 25.02 звездное комбо писатель и AI-евангелист Ксения Буржская и Марат Агинян (психотерапевт-нарколог, автор книги «Зависимость и ее человек») расскажут мне (снова в прямом эфире в Вк) об излишествах всяких нехороших в литературе и жизни. Мне точно будет интересно: и Ксюня, и Марат — обаятельные ироничные собеседники, а я снова с вопросами дурака как филологическая дева, не потребляющая алкоголь, зато где-то как-то начитанная. Ребята умные, я веселая — присоединяйтесь!
Ну и встреча, которую я, увы, пропущу: в последний день зимы, 28 февраля, в Подписных изданиях литературные рок-звезды Максим Семеляк и Татьяна Соловьева в Подписных изданиях в Питере. Макс — человек-легенда, автор нежнейшего «Значит, ураган» и ностальгического «Средняя продолжительность жизни», разговор будет чрезвычайно занятным.
А на фото для привлечения внимания мы с Ксеней в Республике на Тверской минувшей осенью.
Например, завтра в прямом эфире поэт и критик Лев Оборин в ипостаси эксперта проекта «Полка» рассказывает о поэзии шестидесятников, а я задаю вопросы дурака (но мне и притворяться не надо, а Лев изумительный рассказчик).
Во вторник 25.02 звездное комбо писатель и AI-евангелист Ксения Буржская и Марат Агинян (психотерапевт-нарколог, автор книги «Зависимость и ее человек») расскажут мне (снова в прямом эфире в Вк) об излишествах всяких нехороших в литературе и жизни. Мне точно будет интересно: и Ксюня, и Марат — обаятельные ироничные собеседники, а я снова с вопросами дурака как филологическая дева, не потребляющая алкоголь, зато где-то как-то начитанная. Ребята умные, я веселая — присоединяйтесь!
Ну и встреча, которую я, увы, пропущу: в последний день зимы, 28 февраля, в Подписных изданиях литературные рок-звезды Максим Семеляк и Татьяна Соловьева в Подписных изданиях в Питере. Макс — человек-легенда, автор нежнейшего «Значит, ураган» и ностальгического «Средняя продолжительность жизни», разговор будет чрезвычайно занятным.
А на фото для привлечения внимания мы с Ксеней в Республике на Тверской минувшей осенью.
14.02.202509:21
Уже дня три книжный телеграм выбирает, кто более материи-истории ценен: День св. Валентина, День Книгодарения или трансляция одного там холдинга.
А я традиционно напомню, что сегодня, кроме прочего, День курабье, День обнимания коров (в Индии, правда) и годовщина гибели капитана Кука.
Про любовь и о книгодарении, впрочем, пост воспоследует.
А я традиционно напомню, что сегодня, кроме прочего, День курабье, День обнимания коров (в Индии, правда) и годовщина гибели капитана Кука.
Про любовь и о книгодарении, впрочем, пост воспоследует.
07.02.202514:00
Тем временем Inspiria наконец анонсировала «Сороку на виселице».
Ян получаетписьмо из Хогвартса уведомление о том, что он вошел в состав Большого Жюри. Дело происходит в далеком будущем, институция, избравшая Яна в свои ряды, прикидывает перспективы синхронных физиков — то ли гениев, то ли шарлатанов, скорее всего, то и этого понемногу. Ян — паршивая овца в собственной семье и мире победившего разума и всеобщего благоденствия — служит егерем в заповеднике, оберегает непутевых туристов от случайного или намеренного селфхарма и в целом не обладает выдающимися качествами, кроме ироничного взгляда на жизнь. Отказаться от участия нельзя, Ян отправляется на далекую планету Реген, в Институт пространства, и попадает в хронотоп, который лично мне по атмосфере напоминает «Пиранези» Сюзанны Кларк и фильм «Луна 2112». Забыла сказать, что в это далекое будущее не взяли глупых и больных, и вообще на первый взгляд мир Яна утопия какая-то. Литературоцентричная, впрочем. Но в остальном это такой типичный Веркин: подзатянутая экспозиция, размеренная интонация, дискретные цитаты, пасхалки для своих, неожиданные смысловые конвергенции, страшилки посреди (инопланетной) пасторали и многоэтажные конструкции, которые для меня в этой жизни возможны лишь у Эда, Леши Сальникова, Шамиля Идиатуллина и Максима Семеляка.
Побуду кэпом О. и предположу, что брейгелевская «Сорока на виселице», зашитая в название, обложку и контекст, недвусмысленно намекает на болтунов, кляузников и пустозвонов, обманные твисты и нечто громоздкое и потенциально опасное, старательно игнорируемое обывателями.
Здесь, наверное, стоит упомянуть, что роман входит в цикл «Поток Юнга», кое-кто из персонажей появлялся в рассказах «Крылья» («Новое будущее», Inspiria) и «Физики» («Мир без Стругацких», РЕШ). Я еще расскажу подробнее, пока просто порадуюсь.
Ян получает
Побуду кэпом О. и предположу, что брейгелевская «Сорока на виселице», зашитая в название, обложку и контекст, недвусмысленно намекает на болтунов, кляузников и пустозвонов, обманные твисты и нечто громоздкое и потенциально опасное, старательно игнорируемое обывателями.
Здесь, наверное, стоит упомянуть, что роман входит в цикл «Поток Юнга», кое-кто из персонажей появлялся в рассказах «Крылья» («Новое будущее», Inspiria) и «Физики» («Мир без Стругацких», РЕШ). Я еще расскажу подробнее, пока просто порадуюсь.
20.01.202509:43
Есть мир номер 8 и мир номер 3,
Здесь пять человек заблудились внутри,
У них не осталось ни воли, ни мнений,
И скорбно блуждают в тени отражений.
И плачут во сне, и глаза прикрывают,
Кричат: «Нам противно, таких не бывает»,
Кричат: «Уходите!», и машут руками,
А это они отражаются сами.
Традиционные настроение и музыка рабочего понедельника — «Мир» Леонида Федорова и Дмитрия Озерского. А одноименный альбом был со мной всю осень и казался и саундтреком к детским снам взрослой жизни, и одновременно очень книжным: нежная любовная история, фэнтези-сага, постмодернисткие лабиринты. Потом он синхронизировался с книгой Максима Калинина и Филиппа Дзядко «Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости» (читая ее, кажется, в Строках, я еще не знала, что увижу блерб Федорова на обложке — так ноосфера и дрожит).
В предисловии к диалогам, ставшим цифровым текстом и бумажным артефактом, Максим предупреждает, что мистики, сосредоточенные на познании бога, все же были нацелены на изучение человека: «...при всем, мягко говоря, своеобразии опыта мистиков их выводы — не про жизнь в монастыре и пустыни, а про человеческую природу как таковую. И этот опыт мы теперь можем использовать почти как справочник — не забывая, правда, о том, что не все, о чем писали древние сирийцы, стоит повторять в домашних условиях».
В общем, эта книга на самом деле не модный self-help и не зарисовки в стиле «чему меня могут научить ранние христиане»; я бы не стала нагружать ее дополнительными — требующими от авторов известной ответственности — смыслами. Скорее, это приятный, не лишенный обаятельной иронии, разговор вокруг вопросов жизни, вселенной и всего такого, насыщенный раствор из прямых цитат и алллюзий, не только литературных, но музыкальных и прочих. И в том, что это книжечка умиротворения, сомневаться не приходится.
Ну и напомню, что в «Редакции Елены Шубиной» вышел пару лет назад роман Филиппа «Радио Мартын». А коллеги из Альпины Паблишер, издавшие «Сирийских мистиков», молнируют, что Максим уже работает над второй частью.
31.12.202409:01
Главный мой итог этого года сформулировал еще Дядюшка Ау: хорошо, что жив остался. Поэтому мы с коллегой нарядили растению, благодарим всех, кто поддерживал, беспокоился, читал канал и терпеливо ждал посты. Поздравляем всех отмечающих и желаем здоровья, мира и света в самые темные времена.
До встречи в новом году с новыми историями о книгах, фриках и вообще.
До встречи в новом году с новыми историями о книгах, фриках и вообще.
11.12.202417:12
19.02.202517:44
Подзабытые «фрики фиолетовой ветки» (и др.)
После долгой разлуки возвращаюсь под землю, как в места юности. Фрики и чудики меня дождались, но этой зимой все как будто немного через силу и у них.
***
Утром порция коммьютеров вроде меня семенит по перрону к выходу со станции. Торжественный и строгий голос сверху:
— Внимание, уважаемые пассажиры!
Толпа дисциплинированно замирает и я вместе с ней, с тоской думая, что это потому, что редко выбираюсь в столицу, все доступные приключения случаются непременно, когда спешу. Диспетчер продолжает:
—...в новогоднюю ночь движение электропоездов будет осуществляться до трех часов утра.
Мужской голос:
— Опять новый год?!
Детский:
— Говоря-ат под новый год, что-о не пожела-ается...
Толпа отмирает, идем к валидаторам.
***
На ЦСКА подсаживается мужик лет пятидесяти в шапке конькобежца:
— Девушка, а вот вы знаете, на кого похожи?
Я, которой недавно под фотографией написали, что у меня деформационный тип старения, как у артиста Стоянова в женской роли, но упорно считающая себя бледноватой копией позднего Брюса Уиллиса, решаю услышать новую версию:
— Нет, на кого?
Мужик, расстроенно:
— Я думал, вы мне подскажете. Смотрю и смотрю: такое лицо знакомое, а на кого похоже — не помню.
Я, как можно нейтральнее:
— На Юрия Стоянова.
Мужик спешно отсаживается.
***
Вечером моя соседка — вылитая Шурочка из бухгалтерии. На ней шапка пирожком и рыжая шуба, линяющая быстрее, чем мой кот. Она ставит на колени бумажный пакет с эмблемой сетевого бутика нижнего белья и доверительно сообщает:
— Надо почитать.
Спорю сама с собой, что она достанет: дамский роман, иронический детектив, потрепанный номер «роман-газеты»? Шурша упаковочной бумагой, она извлекает из пакета лакированный том неведомого мне Андрея Круза «Эпоха мертвых-3». Книга заложена погрызенным простым карандашом. Дама мгновенно погружается в чтение, иногда делая пометки прямо на странице. Мне ужасно интересно, что там за эпоха такая, но уступаю место изобильно беременной женщине, прижимающей к себе мелко дрожащую рокочущую собачью переноску.
***
На Водном стадионе заходит несколько будто задрапированных в коричневое человек с изможденными лицами, похожими на лики Шаровских участников «Репетиций». Их пытается сфотографировать на зеркалку, извлеченную из ярко-зеленой дутой пазухи, немолодой и какой-то неуместный хипстер в белой ушанке: отшатнувшись, безвозрастные мужчины и женщины сбиваются плотнее — еще немного и сольются в фрагмент обгорелой бересты, а я, беззастенчиво разглядывая их всех, шучу про себя шутку-самосмейку «Никон есть у нас дома». Видимо, я говорю это вслух.
Фотограф смотрит на меня и улыбается всем своим добрым лицом пожилого мальчика. Сфотографированные даже не выходят — выпадают на Речном. Хипстер, сверкнув бледными щиколотками в подвернутых штанишках, юркает за ними. Кажется, все они уходят в свое время, а я, минувшим летом потерявшая счет дням и месяцам, остаюсь.
***
Заторможенный снег, идущий из фонарей, и вечерний свет в сепии как на картинах Волигамси. В наушниках Бликса урчит как кот, и как только я дежурно расстраиваюсь, что 741 день ударного режима с зеленой совой не сделал меня сильнее, неожиданно понимаю текст в деталях. Ого, созависимые отношения принесли дивиденды, — успеваю подумать я, прежде чем осознаю, что Бликса с немецкого перешел на английский. Краем глаза улавливаю движение слева — рядом стоит курьер и завороженно смотрит на снегопад. Поворачивает ко мне плоское лицо терракотового воина, беззубо улыбается и восклицает с детским восторгом:
— Пиздец, а?!
— Он, — соглашаюсь я и бреду на звук удаляющейся верещащей электрички.
Я люблю этот город вязевый.
После долгой разлуки возвращаюсь под землю, как в места юности. Фрики и чудики меня дождались, но этой зимой все как будто немного через силу и у них.
***
Утром порция коммьютеров вроде меня семенит по перрону к выходу со станции. Торжественный и строгий голос сверху:
— Внимание, уважаемые пассажиры!
Толпа дисциплинированно замирает и я вместе с ней, с тоской думая, что это потому, что редко выбираюсь в столицу, все доступные приключения случаются непременно, когда спешу. Диспетчер продолжает:
—...в новогоднюю ночь движение электропоездов будет осуществляться до трех часов утра.
Мужской голос:
— Опять новый год?!
Детский:
— Говоря-ат под новый год, что-о не пожела-ается...
Толпа отмирает, идем к валидаторам.
***
На ЦСКА подсаживается мужик лет пятидесяти в шапке конькобежца:
— Девушка, а вот вы знаете, на кого похожи?
Я, которой недавно под фотографией написали, что у меня деформационный тип старения, как у артиста Стоянова в женской роли, но упорно считающая себя бледноватой копией позднего Брюса Уиллиса, решаю услышать новую версию:
— Нет, на кого?
Мужик, расстроенно:
— Я думал, вы мне подскажете. Смотрю и смотрю: такое лицо знакомое, а на кого похоже — не помню.
Я, как можно нейтральнее:
— На Юрия Стоянова.
Мужик спешно отсаживается.
***
Вечером моя соседка — вылитая Шурочка из бухгалтерии. На ней шапка пирожком и рыжая шуба, линяющая быстрее, чем мой кот. Она ставит на колени бумажный пакет с эмблемой сетевого бутика нижнего белья и доверительно сообщает:
— Надо почитать.
Спорю сама с собой, что она достанет: дамский роман, иронический детектив, потрепанный номер «роман-газеты»? Шурша упаковочной бумагой, она извлекает из пакета лакированный том неведомого мне Андрея Круза «Эпоха мертвых-3». Книга заложена погрызенным простым карандашом. Дама мгновенно погружается в чтение, иногда делая пометки прямо на странице. Мне ужасно интересно, что там за эпоха такая, но уступаю место изобильно беременной женщине, прижимающей к себе мелко дрожащую рокочущую собачью переноску.
***
На Водном стадионе заходит несколько будто задрапированных в коричневое человек с изможденными лицами, похожими на лики Шаровских участников «Репетиций». Их пытается сфотографировать на зеркалку, извлеченную из ярко-зеленой дутой пазухи, немолодой и какой-то неуместный хипстер в белой ушанке: отшатнувшись, безвозрастные мужчины и женщины сбиваются плотнее — еще немного и сольются в фрагмент обгорелой бересты, а я, беззастенчиво разглядывая их всех, шучу про себя шутку-самосмейку «Никон есть у нас дома». Видимо, я говорю это вслух.
Фотограф смотрит на меня и улыбается всем своим добрым лицом пожилого мальчика. Сфотографированные даже не выходят — выпадают на Речном. Хипстер, сверкнув бледными щиколотками в подвернутых штанишках, юркает за ними. Кажется, все они уходят в свое время, а я, минувшим летом потерявшая счет дням и месяцам, остаюсь.
***
Заторможенный снег, идущий из фонарей, и вечерний свет в сепии как на картинах Волигамси. В наушниках Бликса урчит как кот, и как только я дежурно расстраиваюсь, что 741 день ударного режима с зеленой совой не сделал меня сильнее, неожиданно понимаю текст в деталях. Ого, созависимые отношения принесли дивиденды, — успеваю подумать я, прежде чем осознаю, что Бликса с немецкого перешел на английский. Краем глаза улавливаю движение слева — рядом стоит курьер и завороженно смотрит на снегопад. Поворачивает ко мне плоское лицо терракотового воина, беззубо улыбается и восклицает с детским восторгом:
— Пиздец, а?!
— Он, — соглашаюсь я и бреду на звук удаляющейся верещащей электрички.
Я люблю этот город вязевый.
13.02.202511:16
Егор Михайлов собрал любопытный материал о скорости аудиослушания. Слушать книги я начала, когда мне подарили подходящие наушники (у меня тугоухость и тиннитус) и примерно в это же время появилось аудиоиздательство «Вимбо».
И, несмотря на частичную глухоту, слушаю лекции, книги и подкасты на не менее чем ×1.5, но, как и Денис Песков, например, ускоряю потому, что глазами тоже читаю профессионально быстро. Да простят меня любимые Гриша Перель и Алексей Багдасаров, на обычной скорости я просто перестаю концентрироваться, уходя в затянутых, по моим меркам, паузах в собственные мысли.
Ну и кстати о подкастах. Широко известный в узких кругах Юрген завел собственный. Еще не включала, но предвкушаю. Юра Некрасов — геймдизайнер и ролевик, представитель «цветной волны» фантастов, пишет олдскульные вполне хорроры. Мы иногда с ним спорим, но в предпочтениях скорее совпадаем.
И, несмотря на частичную глухоту, слушаю лекции, книги и подкасты на не менее чем ×1.5, но, как и Денис Песков, например, ускоряю потому, что глазами тоже читаю профессионально быстро. Да простят меня любимые Гриша Перель и Алексей Багдасаров, на обычной скорости я просто перестаю концентрироваться, уходя в затянутых, по моим меркам, паузах в собственные мысли.
Ну и кстати о подкастах. Широко известный в узких кругах Юрген завел собственный. Еще не включала, но предвкушаю. Юра Некрасов — геймдизайнер и ролевик, представитель «цветной волны» фантастов, пишет олдскульные вполне хорроры. Мы иногда с ним спорим, но в предпочтениях скорее совпадаем.
07.02.202509:02
В конкурсе рисунков на асфальте победил Вовочка, нарисовавший круг. Остальных детей забрал Вий. ©
Book of calm
Вчера случился удивительный разговор, который я обдумываю до сих пор и расстраиваюсь, что не назвала несколько действительно необходимых к упоминанию имен и названий, исправлюсь хотя бы здесь. Говорили мы о фэнтези — олдскульном ненашем (Толкин, Асприн, Пратчетт, Гейман, Роулинг) и нашем, которое, на первый взгляд, появилось юных лет 30-35 назад, но на второй мне все же кажется, что Гоголь, Сологуб и Грин смотрят на нас с недоуменным «я что, какая-то шутка?»
Неизящно ускользнув от детального обсуждения популярных романов, циклов и фандомов, актуальных концу 2020-х, вспоминала, конечно, «Петровых в гриппе», «Оккульттрегера» и «Когнату» Алексея Сальникова, «Магазин работает до наступления тьмы» Дарьи Бобылевой, «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, романы Дмитрия Колодана и Уны Харт, «Ветерана Куликовской битвы, или Транзитного современника» Павла Калмыкова и «Мифогенную любовь каст» Пепперштейна-Ануфриева (*с нажимом* я так вижу).
Так вот. К полуупомянутым отнесу Анну Коростелеву и ее «Школу в Кармантене» и «Цветы корицы, аромат сливы». Признаться, не следила за автором и судьбой текстов, помню только что Анна преподавала русский китайцам, вела остроумный дневник историй про студентов и диалоги с родителями в жж и вроде бы не хотела, чтобы рукописи ушли в традиционное книгоиздание. Лет 10-15 назад, кажется, если не все, то многие прочитали файл, похожий на сборник баек и анекдотов из жизни учеников школы чародейства и волшебства (ну да, ну да, параллели непрозрачные, но при всем уважении к Роулинг и ее месту в мировой культуре, это другое и болеелучшее, что ли, потому что там нет двоемирия, а есть глубинное исследование мифологии и древних практик от бытовых до ритуальных, все это органично вписано в бессюжетное повествование, сдобренное и скрепленное довольно ехидным описанием школяров и их бытования). Школу возглавляет, к слову, Мерлин. Ну и если про параллели, «Дом, в котором…» Мариам Петросян у меня стоит в этом же ряду — собственно, разговаривая о нем, про «Школу в Кармантене» и вспомнила. «Цветы корицы, аромат сливы» был совсем из другой оперы — китайской. И, простите, месседж, скрывался в названии: потом все дружно выяснили, это выражение означает человека, который как совы у Линча не тот, кем хочет казаться, ну или обман как таковой. Все так же ехидно, с таким же ненатужным погружением в матчасть — уже китайскую, но не так мозаично и чуть сложнее в структуре. Студент-филолог по ошибке направлен на учебу в Россию и, кажется, его почти не смущает, что на факультет кристаллографии. Там у него и жизнь, и любовь, и даже немного слезы — потому что вторым потоком история о его дедушке, пропавшем в конце Второй мировой и вроде бы даже в СССР. Кицунэ в наличии.
Оба текста есть в сети в первых строках поисковых запросов.
Теперь надеваю колпак МНЕ СТЫДНО. Лестничным умом вспомнила, что Наталия Осояну, известный переводчик и специалист по европейской мифологии, воообще-то автор не только нон-фикшн книг, но и, в числе прочих, цикла «Дети Великого Шторма» — авантюрного пиратско-морского фэнтези, изящно вписанного в романтический канон. И ума не приложу, почему не упомянула «Мост» Аси Михеевой, который даже не пытается быть простой историей, а состоит из трех повестей, а в них и фэнтези, и фантастика, и реальности больше, чем мы готовы. И, кстати, эта книга ответ, почему в некоторых случаях меня (с разрешения автора) подписывают «батыр-апа». Ну и еще из неожиданного для многих плюсую Григория Злотина и «Снег Мариенбурга», который стоит читать в бумаге, в немалой степени из-за графики Петра Перевезенцева.
Словом, если у вас настроение уйти в какой-нибудь волшебный мир, но не самый очевидный, кажется, дала вам немного вариантов.
Book of calm
Вчера случился удивительный разговор, который я обдумываю до сих пор и расстраиваюсь, что не назвала несколько действительно необходимых к упоминанию имен и названий, исправлюсь хотя бы здесь. Говорили мы о фэнтези — олдскульном ненашем (Толкин, Асприн, Пратчетт, Гейман, Роулинг) и нашем, которое, на первый взгляд, появилось юных лет 30-35 назад, но на второй мне все же кажется, что Гоголь, Сологуб и Грин смотрят на нас с недоуменным «я что, какая-то шутка?»
Неизящно ускользнув от детального обсуждения популярных романов, циклов и фандомов, актуальных концу 2020-х, вспоминала, конечно, «Петровых в гриппе», «Оккульттрегера» и «Когнату» Алексея Сальникова, «Магазин работает до наступления тьмы» Дарьи Бобылевой, «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, романы Дмитрия Колодана и Уны Харт, «Ветерана Куликовской битвы, или Транзитного современника» Павла Калмыкова и «Мифогенную любовь каст» Пепперштейна-Ануфриева (*с нажимом* я так вижу).
Так вот. К полуупомянутым отнесу Анну Коростелеву и ее «Школу в Кармантене» и «Цветы корицы, аромат сливы». Признаться, не следила за автором и судьбой текстов, помню только что Анна преподавала русский китайцам, вела остроумный дневник историй про студентов и диалоги с родителями в жж и вроде бы не хотела, чтобы рукописи ушли в традиционное книгоиздание. Лет 10-15 назад, кажется, если не все, то многие прочитали файл, похожий на сборник баек и анекдотов из жизни учеников школы чародейства и волшебства (ну да, ну да, параллели непрозрачные, но при всем уважении к Роулинг и ее месту в мировой культуре, это другое и болеелучшее, что ли, потому что там нет двоемирия, а есть глубинное исследование мифологии и древних практик от бытовых до ритуальных, все это органично вписано в бессюжетное повествование, сдобренное и скрепленное довольно ехидным описанием школяров и их бытования). Школу возглавляет, к слову, Мерлин. Ну и если про параллели, «Дом, в котором…» Мариам Петросян у меня стоит в этом же ряду — собственно, разговаривая о нем, про «Школу в Кармантене» и вспомнила. «Цветы корицы, аромат сливы» был совсем из другой оперы — китайской. И, простите, месседж, скрывался в названии: потом все дружно выяснили, это выражение означает человека, который как совы у Линча не тот, кем хочет казаться, ну или обман как таковой. Все так же ехидно, с таким же ненатужным погружением в матчасть — уже китайскую, но не так мозаично и чуть сложнее в структуре. Студент-филолог по ошибке направлен на учебу в Россию и, кажется, его почти не смущает, что на факультет кристаллографии. Там у него и жизнь, и любовь, и даже немного слезы — потому что вторым потоком история о его дедушке, пропавшем в конце Второй мировой и вроде бы даже в СССР. Кицунэ в наличии.
Оба текста есть в сети в первых строках поисковых запросов.
Теперь надеваю колпак МНЕ СТЫДНО. Лестничным умом вспомнила, что Наталия Осояну, известный переводчик и специалист по европейской мифологии, воообще-то автор не только нон-фикшн книг, но и, в числе прочих, цикла «Дети Великого Шторма» — авантюрного пиратско-морского фэнтези, изящно вписанного в романтический канон. И ума не приложу, почему не упомянула «Мост» Аси Михеевой, который даже не пытается быть простой историей, а состоит из трех повестей, а в них и фэнтези, и фантастика, и реальности больше, чем мы готовы. И, кстати, эта книга ответ, почему в некоторых случаях меня (с разрешения автора) подписывают «батыр-апа». Ну и еще из неожиданного для многих плюсую Григория Злотина и «Снег Мариенбурга», который стоит читать в бумаге, в немалой степени из-за графики Петра Перевезенцева.
Словом, если у вас настроение уйти в какой-нибудь волшебный мир, но не самый очевидный, кажется, дала вам немного вариантов.
18.01.202507:36
Тем временем коллеги из Дома творчества Переделкино объявили старт приема заявок в индивидуальные резиденции. И это правда классная возможность несколько дней жить и работать в удивительном месте — тихом и, простите за штамп, атмосферном. Я сама однажды мечтаю выбраться туда не по работе, а как крошка-писатель, но пока не пускают обстоятельства. А вы попробуйте!
Для заявки вам не обязательно быть писателем или переводчиком — редакторы, перформеры, драматурги и киношники, исследователи и иллюстраторы тоже подаются. По счастью, Переделкино — кросс-культурная площадка.
Для заявки вам не обязательно быть писателем или переводчиком — редакторы, перформеры, драматурги и киношники, исследователи и иллюстраторы тоже подаются. По счастью, Переделкино — кросс-культурная площадка.
29.12.202411:38
Получили с коллегой подарок от Подписных изданий и the Blueprint: 33 новогодние истории от разных любимых авторов с иллюстрациями Ульяны Подкорытовой и всякие приятности.
Просто праздник какой-то!
Просто праздник какой-то!
04.12.202418:29
И, наконец, загадочная категория ВСЯКОЕ: поэзия (Денис Безносов, хитрюга, в двух рубриках на этой неделе), любимые художественные и научно-популярные серии и издательские программы, Махабхарата в переводе Шаши Мартыновой, комикс-серия о поэтах, придуманная Андреем Дроздовым, немного детского (подростковое и ЯЭ уже были и продолжают пополняться), ну и по мелочи.
русскоязычное
переводное
нон-фикшн
русскоязычное
переводное
нон-фикшн
18.02.202514:16
Книга, которую мы с узким кругом революционеров ждали несколько лет. Карина Шаинян — автор опытный, еще один представитель фантастов «шестой волны» — «цветной», и, на мой взгляд, пока малоизвестный среди тех, чьи интересы пошире фантастики и всего, что мы к ней причисляем. Надеюсь, релиз в Яндекс Книгах романа, бумажный том которого вышел в «Редакции Елены Шубиной», ситуацию подправит.
По просьбе коллег текст для сайта АСТ я написала еще в прошлом году и добавить к нему особо нечего, кроме единственного: Карина, еще не зная, чей это материал, заметила, что роман был понят рецензентом именно так, как автором задумывалось, — новый миф о неуемной жажде обладания. Радость и честь для меня.
Как справедливо замечал уже великий Василий Владимирский и примкнувшие к нему скромные мы остальные, урожайный сезон нынче у «цветной волны». Видела уже все тексты, кроме «Заступы», — сколько бы ни бились тупоконечники с остроконечниками за место фантастической прозы в этой нашей боллитре, есть что почитать. Рассказал бы кто, где берут дополнительные часы в сутках.
По просьбе коллег текст для сайта АСТ я написала еще в прошлом году и добавить к нему особо нечего, кроме единственного: Карина, еще не зная, чей это материал, заметила, что роман был понят рецензентом именно так, как автором задумывалось, — новый миф о неуемной жажде обладания. Радость и честь для меня.
В лиминальном пространстве, созданном Кариной Шаинян, размыты границы между объективным и кажущимся. Это пространство — персонаж само по себе. Древние горы, инопланетные для туристов пейзажи, четкий свод необоримых правил, написанных чьей‑то глупо вылитой в ущелье, как грязная вода, жизнью, — самоподдерживающаяся система нереального, но не волшебного в детском понимании, а мистического, смутного, будоражащего древние, не пригождающиеся в городе инстинкты и первородные страхи. И всему можно было бы найти объяснение... «но я слишком долго ходила по этим горам, и моя вера в рациональное стерлась об поросшие лишайником камни, обтрепалась об кусты березы, стала хрупкой под жестким излучением злого солнца».
Как справедливо замечал уже великий Василий Владимирский и примкнувшие к нему скромные мы остальные, урожайный сезон нынче у «цветной волны». Видела уже все тексты, кроме «Заступы», — сколько бы ни бились тупоконечники с остроконечниками за место фантастической прозы в этой нашей боллитре, есть что почитать. Рассказал бы кто, где берут дополнительные часы в сутках.
11.02.202512:47
Многие думают, что я постоянный литред Шамиля, но это не совсем так. Впервые официально мы вместе работали над текстом его первого же романа этим летом. И это была славная охота, хотя моей заслуги в том почти нет. Переиздание дебюта 20 лет спустя. Не могу в ремонтных руинах найти первый вариант для «было/стало», но абый у себя уже показал.
04.02.202511:26
Книжно-кофейное пространство Тинторетто и Полина Савина записали новую серию «Голосовых сообщений». В этот раз о «Средней продолжительности жизни» Максима Семеляка. Я здесь непривычно медленная (наговорила в декабре где-то между ой и ой-ой-ой). Коллег и самого Максима слушаем здесь.
Ко мне возвращаются дыхание и голос, поняла, что соскучилась посцене радио и подкастам. Три года назад в эти же дни уже почти запустила собственный — о снах и книгах, конечно, но много воды утекло.
Ко мне возвращаются дыхание и голос, поняла, что соскучилась по
16.01.202518:33
Neverending sadness
Kirishning iloji bo'lmadi
media kontentga
media kontentga
23.12.202407:40
08.10.202414:02
Рассказ по вторникам
Всякий раз мысленно готовясь к осаде местного отделения Почты России, вспоминаю рассказ Рината Газизова «Отправление» и его главного героя, нового маленького человека, предпринявшего титанические, но специфически завершившиеся попытки проломить систему. Вообще почта, как общественный транспорт или другие казенные места, дарит немало сюжетов и персонажей — успевай выхватывать. Но не всякий автор превратит извлечение вожделенной посылки в психологический триллер. Ринат — молодой петербуржский автор, лауреат Лицея, кажется, 2020-го года, — способен и не на такое. Он завораживающе бойко переключает регистры между жанрами и направлениями, его тексты — гибкая материя, но голос его напорист и даже задирист. Люблю такое и всегда от души рекомендую.
И чтобы дважды не вставать: в воскресенье в баре «Ровесник» пройдет еще один литературный фест — книжная вечеринка милой сердцу Школы BAND, в которой я уже несколько лет читаю гостевые лекции и, как ни удивительно, с недавних пор собственный курс. Приходите обниматься, а в числе прочего поговорим о малой прозе, ее ренессансе и почему в анонсе написали, что некогда рассказы были жанром непопулярным, но теперь-то все хорошо.
Баканов стопорил жернова систем.
Его обожали библиотекари и ценил девяностодвухлетний замдекана — как старосту группы.
Один проницательный профессор, читающий курс конфликтологии, заметил Баканову в приватной беседе: «Ваша несносная для прочих корректорская поза проистекает от неумения находить границы допустимого. А оно следует из того, что вы не знаете контекстов. Контекст — почва приемлемости. Там, где любой плюнет и разотрет, вы броситесь доказывать, мол, персики не азербайджанские, а армянские; что можно выйти к станции метро, пересекая не три, а две улицы; что слова ни черта не значат, что слова означают все, и так, и эдак. Вы награждены стремлением великого идеалиста, Баканов, но лишены приборов навигации, поэтому вас несет туда, куда не стоит соваться. Ибо за вашими пустяками прячется сущее ничто. Обретите же свою личную цель, а с нею и границы…»
Всякий раз мысленно готовясь к осаде местного отделения Почты России, вспоминаю рассказ Рината Газизова «Отправление» и его главного героя, нового маленького человека, предпринявшего титанические, но специфически завершившиеся попытки проломить систему. Вообще почта, как общественный транспорт или другие казенные места, дарит немало сюжетов и персонажей — успевай выхватывать. Но не всякий автор превратит извлечение вожделенной посылки в психологический триллер. Ринат — молодой петербуржский автор, лауреат Лицея, кажется, 2020-го года, — способен и не на такое. Он завораживающе бойко переключает регистры между жанрами и направлениями, его тексты — гибкая материя, но голос его напорист и даже задирист. Люблю такое и всегда от души рекомендую.
И чтобы дважды не вставать: в воскресенье в баре «Ровесник» пройдет еще один литературный фест — книжная вечеринка милой сердцу Школы BAND, в которой я уже несколько лет читаю гостевые лекции и, как ни удивительно, с недавних пор собственный курс. Приходите обниматься, а в числе прочего поговорим о малой прозе, ее ренессансе и почему в анонсе написали, что некогда рассказы были жанром непопулярным, но теперь-то все хорошо.
14.02.202513:42
Про книгодарение. В канале Альпины.Проза розыгрыш любимых книг от нас с коллегами. От меня — «Остров, или Оправдание бессмысленных путешествий» Василия Голованова и «Средняя продолжительность жизни» Максима Семеляка. И пожелания написала от руки училкопочерком.
Я часто дарю книги, люблю подбирать и советовать — поэтому почти все ярмарочные дни стою на стенде издательства, говорят, убалтываю на покупку профессионально. Из-за того, что много лет вела кочевой образ жизни и не было возможности взять с собой все необходимое, стараюсь не привязываться к физическим артефактам и почти не расстраиваюсь, когда не возвращают одолженную книгу. Хотя многих изданий все равно жаль.
А когда спрашивают о любимых книгах, которые обязательно должны быть у меня на полке, почти всегда называю разные, потому что ответ ограничивают двумя-тремя, а у меня их гораздо больше. В этом феврале я бы добавила к указанным выше «Опосредованно» Алексея Сальникова, сборник «Софья Петровна. Спуск под воду. Прочерк» Лидии Чуковской и «Сны поездов» Дениса Джонсона. Возможно, завтра назвала бы другие.
Я часто дарю книги, люблю подбирать и советовать — поэтому почти все ярмарочные дни стою на стенде издательства, говорят, убалтываю на покупку профессионально. Из-за того, что много лет вела кочевой образ жизни и не было возможности взять с собой все необходимое, стараюсь не привязываться к физическим артефактам и почти не расстраиваюсь, когда не возвращают одолженную книгу. Хотя многих изданий все равно жаль.
А когда спрашивают о любимых книгах, которые обязательно должны быть у меня на полке, почти всегда называю разные, потому что ответ ограничивают двумя-тремя, а у меня их гораздо больше. В этом феврале я бы добавила к указанным выше «Опосредованно» Алексея Сальникова, сборник «Софья Петровна. Спуск под воду. Прочерк» Лидии Чуковской и «Сны поездов» Дениса Джонсона. Возможно, завтра назвала бы другие.
09.02.202506:55
Если у вас еще нет планов на 16 февраля, у школы Band, например, день рождения. В честь десятилетия ребята продумали разнообразную программу с дискуссиями и мастер-классами, в которых участвуют книжные люди. Я там тоже, ебж, буду — в редком качестве спикера, а не модератора. Приходите обниматься!
16 февраля, 15:00
Бар «Ровесник» (Малый Гнездиковский пер., 9с2)
Подробности и регистрация (все бесплатно, просто мест на всех не хватит)
16 февраля, 15:00
Бар «Ровесник» (Малый Гнездиковский пер., 9с2)
Подробности и регистрация (все бесплатно, просто мест на всех не хватит)
02.02.202507:02
Ты не бросай стихи в огонь, огонь их не возьмет. Тебя согреют молоко и мед.
Пока весь просвещенный телеграм весь день вчера доставал Пастернака, а сегодня сурка Фила из норы, наступил Имболк. При чем здесь поэты, мед, молоко и Ирландия, рассказала Шаши Мартынова. Я, раз уж вернулась, покажу переведенные ею «Ирландские чудные сказания» Джеймза Стивенза, который вроде бы родился в начале февраля, но это не точно (а цитата из старенькой песни просто все закольцевала — такой сегодня день).
Сказания тем от сказок и отличаются, что повествуют о героях — фениях, святых и королях — забытых времен, когда почти все могли быть друг другу одновременно кровной родней и кровными же врагами, превращаться в зверье и обратно, претерпевать и преодолевать, не отвлекаясь на выверты критического мышления, потому что мир был полон первозданных чудес. И все это с изрядной долей самоиронии и известной всепрощающей нежностью к маленьким слабостям духа и тела.
Лукавый модернист Стивенз чуть больше ста лет назад переложил средневековые тексты на современный лад, Артур Рэкэм создал такие же ар-нувошные иллюстрации в пандан. А Подписные @izdaniya выпустили том с обложкой Марии Сутягиной — в пару к «Ирландским сказкам и легендам» Йейтса.
Пересказывать бессмысленно, но чтение завораживающее. Отдельное традиционное спасибо дорогим переводчику, редактору и издателям за предисловие и подробный комментарий, прокладывающие мерцающий маршрут через эти туманные сложноустроенные миры.
Ну и да, привет всем, кто скучал. Надеюсь, мой день сурка в петле личных передряг завершен. А вы берегите себя, пожалуйста.
10.01.202508:40
Врываюсь (ну как, врываюсь, вползаю) в новый год с подзабытой рубрикой book of calm. С этой книжечки умиротворения начался 2025-й, и когда в одной там сети меня несколько дней назад спросили, о чем вот это все, я не нашлась, что ответить, кроме как «это Простодурсен для взрослых». Во всяком случае, мне показалось именно так и это было именно то, что пригодилось прикладывать к неметафорически больному сердцу.
У «Теоремы тишины» два автора на обложке — Даша Сиротинская и Александр Дэшли, а сама повесть (из аннотации следует, что все же роман) снабжена милым послесловием, включающим, как шкатулка с секретом, мистификацию в мистификации: необязательную, но симпатичную литературную игру с ненадежными рассказчиками и авторами. И эта игра прекрасно дополняет и ставит красивую точку в тексте, который мне показался скорее стихотворением в прозе. Он чрезвычайно, иной раз нарочито вычурно поэтичен, но умудряется не скользнуть в графоманию и модернистскую позу, деликатно плескаясь в установленных автором правилах («Даже закаты были такие, словно бы Бог ел варенье из красной смородины, а потом пальцем вымазывал остатки с фарфорового блюдца»).
Пересказывать в целом бессюжетное повествование — напрасный труд, но я попробую. Ищущий уединения человек строит в лесу дом, который почти незамедлительно заполняется чудаковатыми жильцами, напоминающими одновременно всех персонажей «Дома, где разбиваются сердца» Шоу, Пиранези (но не архитектора, а пленника лабиринтов, вымышленных Сюзанной Кларк), посетителей кэрролловского чаепития и рехнувшегося рыцаря из старенького французского мультфильма «Охотники на драконов». Люди эти не так чтобы молоды, даже те, кто еще не в летах, и чаша их сожалений о себе и несовершенном мире переполнена. У каждого свое представление об уюте и том, как должно его наводить. Почти к каждому Хозяин настроен добродушно, хотя и позволяет себе иногда раздражаться на приметы их разрастающегося присутствия. Здесь есть место драме, лирике, комедии и пикареске, пожалуй. И, кажется, малый объем выбран неслучайно — история завершается ровно тогда, когда собираешься устать от многослойности и пресыщенности образами.
Живут они в голове рассказчика или это рассказчик о нескольких головах — не так важно на ненавязчивом фоне размышления о сути тишины, материальной и душевной. Ты можешь остаться совсем один, погасить свет, выключить все, что издает хотя бы малейший звук. Но гул собственных мыслей, упругими каплями, как в древней пытке, бьющих в жестяное дно освободившегося внимания, остановить по силам не каждому. Да и обманчиво желанная тишина как метафора бредущей к финалу жизни лежит на поверхности.
Впрочем, устройство этой книги таково, что каждый считает ровно то, о чем задумывается, перебирая воспоминания, как найденную в кладовке лежалую гречку. Что не умаляет ее выразительных достоинств — а они очевидны.
UPD Издательство Ивана Лимбаха, конечно. Непростительно с моей стороны забыть вписать.
У «Теоремы тишины» два автора на обложке — Даша Сиротинская и Александр Дэшли, а сама повесть (из аннотации следует, что все же роман) снабжена милым послесловием, включающим, как шкатулка с секретом, мистификацию в мистификации: необязательную, но симпатичную литературную игру с ненадежными рассказчиками и авторами. И эта игра прекрасно дополняет и ставит красивую точку в тексте, который мне показался скорее стихотворением в прозе. Он чрезвычайно, иной раз нарочито вычурно поэтичен, но умудряется не скользнуть в графоманию и модернистскую позу, деликатно плескаясь в установленных автором правилах («Даже закаты были такие, словно бы Бог ел варенье из красной смородины, а потом пальцем вымазывал остатки с фарфорового блюдца»).
Пересказывать в целом бессюжетное повествование — напрасный труд, но я попробую. Ищущий уединения человек строит в лесу дом, который почти незамедлительно заполняется чудаковатыми жильцами, напоминающими одновременно всех персонажей «Дома, где разбиваются сердца» Шоу, Пиранези (но не архитектора, а пленника лабиринтов, вымышленных Сюзанной Кларк), посетителей кэрролловского чаепития и рехнувшегося рыцаря из старенького французского мультфильма «Охотники на драконов». Люди эти не так чтобы молоды, даже те, кто еще не в летах, и чаша их сожалений о себе и несовершенном мире переполнена. У каждого свое представление об уюте и том, как должно его наводить. Почти к каждому Хозяин настроен добродушно, хотя и позволяет себе иногда раздражаться на приметы их разрастающегося присутствия. Здесь есть место драме, лирике, комедии и пикареске, пожалуй. И, кажется, малый объем выбран неслучайно — история завершается ровно тогда, когда собираешься устать от многослойности и пресыщенности образами.
Живут они в голове рассказчика или это рассказчик о нескольких головах — не так важно на ненавязчивом фоне размышления о сути тишины, материальной и душевной. Ты можешь остаться совсем один, погасить свет, выключить все, что издает хотя бы малейший звук. Но гул собственных мыслей, упругими каплями, как в древней пытке, бьющих в жестяное дно освободившегося внимания, остановить по силам не каждому. Да и обманчиво желанная тишина как метафора бредущей к финалу жизни лежит на поверхности.
Впрочем, устройство этой книги таково, что каждый считает ровно то, о чем задумывается, перебирая воспоминания, как найденную в кладовке лежалую гречку. Что не умаляет ее выразительных достоинств — а они очевидны.
Чем я заслужил эту красоту, переполняющую мое сердце? Как мне с ней совладать? Я, точно дикарь, упиваюсь первозданной чистотой воздуха и пытаюсь выдумать для этой красоты новые слова, чтобы излечиться от нее, как от болезни. А она все равно остается частью меня, как какой-нибудь шрам, который начинает болеть перед непогодой.
UPD Издательство Ивана Лимбаха, конечно. Непростительно с моей стороны забыть вписать.
16.12.202416:06
23.09.202410:46
Взрослая жизнь крепко держит в офлайне, а тем временем открыт предзаказ на алмаз души моей — «Кластер» Димы Захарова. Я люблю все свои проекты, но этот — особая нежность и долгожданная радость. Обложка и форзацы — иллюстрации великого среди меня Сергея Орехова.
Ko'rsatilgan 1 - 24 dan 34
Ko'proq funksiyalarni ochish uchun tizimga kiring.