Сделала полкастрюли блинного теста и испекла на ночь глядя два контрольных блина. Убрала кастрюлю от греха подальше в холодильник.
В служебной квартире на сковородке из описи принадлежащих апартаментам утвари, на непривычной всё еще мне электрической плите (я люблю газ) блины получились моими, домашними.
Мои первые блины сыграли в моей жизни серьезную роль, показав, что еда это средство массовой или любой другой коммуникации.
Это было в октябре. Нас, первокурсников мединститута, еще в середине сентября закинули в большой совхоз собирать черноплодку. Что-то пошло не так, и вместо трех недель мы сидели там второй месяц , тоскуя по анатомии и маминым супчикам. В какой-то момент нам перестали и выплачивать колхозную «заплату», на которую мы питались в местной столовке.
Короче, мы оголодали. Мобильных тогда не было. Начальство сидело в городе. Кураторы подбивали нас ходить в магазины в долг.
И вот сердобольная тётка- продавщица выдала нам 2 килограмма муки и бутылку подсолнечного масла. Другая — банку молока. Сторож принёс электрическую конфорку и старую сковородку.
«Педфак! Кто умеет печь блины?!». Мы все последние два года умели только учить химию.
Но! Я очень хотела есть и у меня была «насмотренность». Не знаю какими генами всё это случилось, но до полуночи, разбавляя молоко водой, на битой жизнью сковородке я пекла и пекла вполне себе узнаваемые блины, которые оголодавшие однокурсники выкусывали со сковородки в полете. Надо ли говорить, что с этого вечера я знала всех и меня знали все.
