Энди пришёл поздно. Шёл едва держась на ногах. Запах дешёвого вина, табака и какой-то чужой еды — всё вперемешку, как в привокзальном кафе. Он попытался быть тихим, но всё равно задел дверной косяк плечом, поскользнулся на коврике, неуклюже выругался и пошёл по коридору, цепляя стену. В гостиной горела только одна лампа. На диване сидела Лейли. Она не читала, не смотрела телевизор — просто сидела. В её взгляде было нечто застывшее, бесцветное. Ни обиды, ни боли. Только злоба. Холодная, как лезвие ножа на зимнем ветру.
— Я не буду тянуть балбесов, — сказала она спокойно. — Если хочешь бухать и кутить — иди к этой дуре. Она тебе и подушечку под голову положит, и пузико погладит, и спинку потрёт.