Вацлав был незначителен.
Всегда был незначителен для своего отца.
Угасающая брань, завившийся обратно в штанины строгий ремень, распущенный восвояси скот — тогда Вацлав снова становился чем-то естественным и посредственным в глазах своего отца, вроде прикроватной тумбочки, о которой ты вспоминаешь по крайней необходимости
Более того, Вацлав всегда оставался покорным
Даже на службе
Лишь на службе у него получилось заиметь собственное позывное "Сайга". Теперь он — пластилиновый милиционерский ботинок, пресмыкающий начальнице. Но с приходом нового имени в нем мало что изменилось, поменялись лишь люди и обстоятельства. И даже для начальницы он останется все таким же маленьким Вацлавом
Вацлав был незначителен.
Всегда был незначителен для своего отца.
Угасающая брань, завившийся обратно в штанины строгий ремень, распущенный восвояси скот — тогда Вацлав снова становился чем-то естественным и посредственным в глазах своего отца, вроде прикроватной тумбочки, о которой ты вспоминаешь по крайней необходимости
Более того, Вацлав всегда оставался покорным
Даже на службе
Лишь на службе у него получилось заиметь собственное позывное "Сайга". Теперь он — пластилиновый милиционерский ботинок, пресмыкающий начальнице. Но с приходом нового имени в нем мало что изменилось, поменялись лишь люди и обстоятельства. И даже для начальницы он останется все таким же маленьким Вацлавом
