Семён Серзин в "Невидимом театре" в спектакле "Тихий свет" чутко уловил поэтическую природу драматургии Романа Козырчикова, которая всегда как большое стихотворение в прозе. И сущность его конфликтов не в столкновении действительного с желаемым, а действительного с невозможным, с тем, чего и пожелать нельзя - оно не случилось не от неправильно сделанных выборов, а потому что таковы тиски обстоятельств - такая жизнь.
В спектакле практически нет действия: люди просто сидят за столом, не то на пепелище, не то на могиле и говорят. Это такая зримая поэзия русской тоски. Герои нелепые и совсем не симпатичные, а всё равно их жаль, потому что счастье проходит мимо, жизнь проходит мимо - абсолютная трагическая бездарность бытия. И Серзин, вслед за Козырчиковым, эту бездарность воспевает, делая из отсутствия выбора - музыкальную (а тут всё время звучит живая виолончель) симфонию ожидания конца, то есть лучших времён. В Индию не уплыть, да и в город не уехать - не вырваться из этого адского душного степного пекла. И к финалу, когда герои видят красивое зарево света, а на стены их дома проецируется пепел, кажется, что единственная красота этого мира - это ослепляющий ядерный гриб (его тут нет, но, кажется, что герои видят именно его). Красота конца. Красота смерти. Постапокалипсис как обещанный рай.
Думаю о том, что всё это написанное Козырчиковым/поставленное Серзиным причудливо отзывается своим узнаванием - даже, если вдруг повезло, и не было в жизни бед - а чуть копни, оказывается, в каждом есть наследие того, что принято называть "русской хтонью", а так-то попросту - социального дна. Всегда думаю об этой парадоксальности русского пейзажа, когда еду в поездах. Когда среди бесконечных деревьев, причудливо погнутых временем так, что и в них читаются трагические сюжеты, вдруг проносятся даже не населённые пункты, а худенькие одинокие домишки. И в окошках, почти ушедших под землю, свет. И провода с сидящими птицами, как записи в нотной тетради. И в этой неприглядности, бесприютности такая щемящая жизнь, всегда и всюду, и хоть и уродливые, но поэзия, музыка, красота и свет. Тихий невыносимый свет.
