Давай текстом
29.01.202512:14
Привет, дорогие друзья.
Когда-то канал «Давай текстом» назывался Ненастье и был вообще про мои командировки, татуировки и путешествия. Потом мы решили вести его с Володей — с которым тогда работали, а дружим и посейчас — потому что у нас много общего в том, что мы любим (от текстов до татуировок!), а оптика разная.
Мне канал очень дорог и что вас тут так много — тоже дорого. До сих пор удивительно, что какие-то мои и наши рассуждения интересны и важны многим людям, я ценю это очень.
С момента признания меня иноагентом я не администрирую этот канал, не владею им и не имею к нему никакого отношения, а сейчас и технически удалюсь. Мое пребывание здесь опасно и для моего соавтора, и еще есть разные моменты, не буду подвергать никого рискам.
Мне горько, что этот закон — даже если не соблюдаешь все эти идиотские ограничения — очень эффективно затыкает тебе рот и рвет связи, убедилась в этом за последние две недели с самых разнообразных и неожиданных сторон. Но, как говорится, не дождетесь. Меня лично (и моих авторов) можно читать на сайте Русской службы Би-би-си, моем неофициальном и дурацком твиттере и много где еще.
Обнимаю вас всех. Журналистика не преступление.
Читайте Шведова и не теряемся все равно.
Когда-то канал «Давай текстом» назывался Ненастье и был вообще про мои командировки, татуировки и путешествия. Потом мы решили вести его с Володей — с которым тогда работали, а дружим и посейчас — потому что у нас много общего в том, что мы любим (от текстов до татуировок!), а оптика разная.
Мне канал очень дорог и что вас тут так много — тоже дорого. До сих пор удивительно, что какие-то мои и наши рассуждения интересны и важны многим людям, я ценю это очень.
С момента признания меня иноагентом я не администрирую этот канал, не владею им и не имею к нему никакого отношения, а сейчас и технически удалюсь. Мое пребывание здесь опасно и для моего соавтора, и еще есть разные моменты, не буду подвергать никого рискам.
Мне горько, что этот закон — даже если не соблюдаешь все эти идиотские ограничения — очень эффективно затыкает тебе рот и рвет связи, убедилась в этом за последние две недели с самых разнообразных и неожиданных сторон. Но, как говорится, не дождетесь. Меня лично (и моих авторов) можно читать на сайте Русской службы Би-би-си, моем неофициальном и дурацком твиттере и много где еще.
Обнимаю вас всех. Журналистика не преступление.
Читайте Шведова и не теряемся все равно.
31.12.202418:08
Дорогие друзья, с наступающим Новым годом! Спасибо большое, что вы с нами, что читаете и иногда пишете в личку. Честно, очень-очень это ценю.
Несмотря на все ужасные передряги, в российской независимой журналистике ещё очень много того, что позволяет гордиться принадлежностью к профессии. Хочется только, чтобы в нашей сфере впредь было больше достижений не вопреки, а благодаря обстоятельствам.
Желаю всем нам стойкости, спокойствия и душевных сил. И хорошо отдохнуть! Хотя бы несколько дней.
Несмотря на все ужасные передряги, в российской независимой журналистике ещё очень много того, что позволяет гордиться принадлежностью к профессии. Хочется только, чтобы в нашей сфере впредь было больше достижений не вопреки, а благодаря обстоятельствам.
Желаю всем нам стойкости, спокойствия и душевных сил. И хорошо отдохнуть! Хотя бы несколько дней.
25.12.202414:37
Великий текст про нашумевшую историю недавнюю — вы наверняка ее видели, как в казахстанском городе одноклассники заставили девочку заниматься проституцие и ее насиловали полгода. Дело, напоминающее дело мадмуазель Пелико, только Кызылорда некоторым образом не Прованс (да и в том-то деле все далеко от итога на самом деле, хотя может законодательство во Франции и поменяют).
Текст — очень бережно к Веронике, которая подвергалась насилию — рассказывает об обстоятельствах и том, как все так вышло. И, читая про то, как устроена жизнь там, как будто и не могло бы быть иначе. Для меня главным шоком оказалось то, что у девочки были нормальные поддерживающие родители, которые пытались ее спасти. Которые не были равнодушными, которые жестокими-то не были и даже не были особенно «традиционными» — и она все равно побоялась обратиться к ним за помощью, а они не смогли с самого начала положить этому всему конец.
Что «не стоит село без праведника» — и праведник там, натурально, был. Молодой парень, который не воспользовался со всеми остальными этим ребенком или не оттолкнул ее, а разобрался и помог. Поразило это — а потом поразило то, что это натурально поражает. Больше двухсот мужчин ребенка насиловали, а этот мало что не стал, а все это остановил или, по крайней мере, сделал к этому первый шаг.
Очень сильная история и очень сильно рассказана.
Текст — очень бережно к Веронике, которая подвергалась насилию — рассказывает об обстоятельствах и том, как все так вышло. И, читая про то, как устроена жизнь там, как будто и не могло бы быть иначе. Для меня главным шоком оказалось то, что у девочки были нормальные поддерживающие родители, которые пытались ее спасти. Которые не были равнодушными, которые жестокими-то не были и даже не были особенно «традиционными» — и она все равно побоялась обратиться к ним за помощью, а они не смогли с самого начала положить этому всему конец.
Что «не стоит село без праведника» — и праведник там, натурально, был. Молодой парень, который не воспользовался со всеми остальными этим ребенком или не оттолкнул ее, а разобрался и помог. Поразило это — а потом поразило то, что это натурально поражает. Больше двухсот мужчин ребенка насиловали, а этот мало что не стал, а все это остановил или, по крайней мере, сделал к этому первый шаг.
Очень сильная история и очень сильно рассказана.
27.01.202510:27
Я не писала, потому что думала, что что-то должна сказать про иноагентство — могу, если честно, сказать только то, что несправедливость произошедшего невероятно разрушает и мучает. Но я с этим справлюсь и буду и писать, и читать и рассказывать про хорошие тексты, журналистскую работу и все то, из-за чего в том числе со мной это случилось. Всем спасибо за хорошие слова.
Сегодня хочу рассказать про текст Нины Назаровой про Андрея Котова. Нина следила за делом с самого начала. Знаете, бывает одна маленькая деталь, спусковой крючок в тексте и материале, после которого никак не можешь его забыть.
В деле Татарченко, заключенного-бездомного, которого использовали как биологическое оружие против Навального (помните наверняка, т. н. «бомж», которого его подселили чтобы мучать) я помню момент, когда зарыдала. Нам рассказала защита, что этого несчастного, сломленного человека заперли на месяц в ШИЗО, не дав туалетной бумаги «поэтому он был вынужден использовать письма матери, которыми очень дорожил».
В деле Котова меня так же задели слова его подруги, которые она сказала Нине — что этот Котов был «как панда, огромный добрый медведь-вегетарианец». Тогда Котов был жив и подруга очень волновалась, что ему, безобидному добрейшему качку-вегетарианцу нечего есть в СИЗО. Этого человека били, пытали и мучали, довели до того, что он покончил с собой. Его мама осталась совсем одна.
Важно, что эта история рассказана, почитайте ее пожалуйста.
Сегодня хочу рассказать про текст Нины Назаровой про Андрея Котова. Нина следила за делом с самого начала. Знаете, бывает одна маленькая деталь, спусковой крючок в тексте и материале, после которого никак не можешь его забыть.
В деле Татарченко, заключенного-бездомного, которого использовали как биологическое оружие против Навального (помните наверняка, т. н. «бомж», которого его подселили чтобы мучать) я помню момент, когда зарыдала. Нам рассказала защита, что этого несчастного, сломленного человека заперли на месяц в ШИЗО, не дав туалетной бумаги «поэтому он был вынужден использовать письма матери, которыми очень дорожил».
В деле Котова меня так же задели слова его подруги, которые она сказала Нине — что этот Котов был «как панда, огромный добрый медведь-вегетарианец». Тогда Котов был жив и подруга очень волновалась, что ему, безобидному добрейшему качку-вегетарианцу нечего есть в СИЗО. Этого человека били, пытали и мучали, довели до того, что он покончил с собой. Его мама осталась совсем одна.
Важно, что эта история рассказана, почитайте ее пожалуйста.
29.12.202404:14
Возвращаюсь с нерегулярной (раз в год) рубрикой True Story Award. Фонд опубликовал шорт-лист отборочного тура. О правилах премии я писал, когда открывалась подача заявок.
Три автора из этого списка (какие, пока не скажу!) поедут весной следующего года в Швейцарию на заключительный этап, где определят победителей. К сожалению, выбирают их сразу среди всех языков, поэтому конкурс получается, прямо скажем, сумасшедший.
Так кто же у нас там?
1. Елизавета Сурначева, Данил Беловодьев и проект «Схемы». Расследование о ЧВК Редут.
2. Нина Назарова. Би-би-си. Как мать-одиночка решила перевоспитать вагнеровца.
3. Шура Буртин. Черта. Репортаж из села Гроза.
4. Карина Пронина. Люди Байкала. История двух братьев, один из которых отсидел и воевал, другой жил в США и участвовал в шок-бизнесе.
5. Говорит НеМосква. Портрет пенсионерки, осужденной за репосты в VK.
6. Рустем Халилов. Украинская правда. Как украинцы пытаются сбежать от мобилизации.
7. Марина-Майя Говзман. ОВД-инфо. История антивоенной семьи из сибирской деревни.
8. Елизавета Фохт, Илья Барабанов. Би-би-си. Портрет заключенного, который сбежал с фронта в Ниццу.
9. Ирина Кравцова. Новая газета — Европа. Репортаж из Непала, откуда бедняков вербуют на войну в Украине.
10. Илья Рождественский. Центр Досье. Как живут наследники Путина.
Как и в прошлом году, этот список — результат коллективного обсуждения. Как участник жюри, я не могу давать личную оценку ни шорт-листу, ни конкретным материалам. Отличие только в том, что в этом году выделили три критерия: расследование, сторителлинг и эффект от публикации.
Три автора из этого списка (какие, пока не скажу!) поедут весной следующего года в Швейцарию на заключительный этап, где определят победителей. К сожалению, выбирают их сразу среди всех языков, поэтому конкурс получается, прямо скажем, сумасшедший.
Так кто же у нас там?
1. Елизавета Сурначева, Данил Беловодьев и проект «Схемы». Расследование о ЧВК Редут.
2. Нина Назарова. Би-би-си. Как мать-одиночка решила перевоспитать вагнеровца.
3. Шура Буртин. Черта. Репортаж из села Гроза.
4. Карина Пронина. Люди Байкала. История двух братьев, один из которых отсидел и воевал, другой жил в США и участвовал в шок-бизнесе.
5. Говорит НеМосква. Портрет пенсионерки, осужденной за репосты в VK.
6. Рустем Халилов. Украинская правда. Как украинцы пытаются сбежать от мобилизации.
7. Марина-Майя Говзман. ОВД-инфо. История антивоенной семьи из сибирской деревни.
8. Елизавета Фохт, Илья Барабанов. Би-би-си. Портрет заключенного, который сбежал с фронта в Ниццу.
9. Ирина Кравцова. Новая газета — Европа. Репортаж из Непала, откуда бедняков вербуют на войну в Украине.
10. Илья Рождественский. Центр Досье. Как живут наследники Путина.
Как и в прошлом году, этот список — результат коллективного обсуждения. Как участник жюри, я не могу давать личную оценку ни шорт-листу, ни конкретным материалам. Отличие только в том, что в этом году выделили три критерия: расследование, сторителлинг и эффект от публикации.
20.11.202420:45
Вообще, когда в материале нет никакой динамики, это плохо. Всегда лучше, если можно сравнить было-стало, отследить процесс.
Печально, если ожидания от текста полностью соответствуют тому, что в нём реально есть.
Ничего хорошего, если центрального героя мало или мы не узнаём важных деталей о нём и его окружении. Куда сложнее в таком случае удержать внимание, выстроить устойчивое повествование.
Когда нет явного конфликта — это вообще швах. Нужно в десять раз больше усилий, чтобы материал получился классным.
Все эти условия формально применимы к репортажу «Таких дел» о том, как в глухой деревне в Новосибирской области школа работает из-за одной единственный ученицы. Звучит тоскливо до зубовного скрежета. Ну миллион раз уже слышали про это, деревни вымирают, школы закрываются. О самой этой девочке и её семье мы ничего толком не прочитаем. Учительницы, работающие в школе на голом энтузиазме, скажут ровно то, что от них ожидаешь. Школа, конечно, будет убогенькая, зато любимая и своя. В целом всё это будет одним кадром — просто, пасторально, очевидно.
А вот читаешь и думаешь — офигеть, очень круто. Фотографии, конечно, супер, но и от текста дыхание перехватывает. А почему?
Да потому что всё на своих местах. И это великое мастерство — сделать на бесхитростной фактуре тонкий, лаконичный, изящный материал. Дочитываешь до конца, и совершенно становится ясно — ни черта тут больше не нужно. Ни про семью девочки, ни о том, как было и что станет. Есть просто красота и вдохновение момента, в котором богом забытая школа продолжает жить.
Ну и мы будем, обязательно.
Печально, если ожидания от текста полностью соответствуют тому, что в нём реально есть.
Ничего хорошего, если центрального героя мало или мы не узнаём важных деталей о нём и его окружении. Куда сложнее в таком случае удержать внимание, выстроить устойчивое повествование.
Когда нет явного конфликта — это вообще швах. Нужно в десять раз больше усилий, чтобы материал получился классным.
Все эти условия формально применимы к репортажу «Таких дел» о том, как в глухой деревне в Новосибирской области школа работает из-за одной единственный ученицы. Звучит тоскливо до зубовного скрежета. Ну миллион раз уже слышали про это, деревни вымирают, школы закрываются. О самой этой девочке и её семье мы ничего толком не прочитаем. Учительницы, работающие в школе на голом энтузиазме, скажут ровно то, что от них ожидаешь. Школа, конечно, будет убогенькая, зато любимая и своя. В целом всё это будет одним кадром — просто, пасторально, очевидно.
А вот читаешь и думаешь — офигеть, очень круто. Фотографии, конечно, супер, но и от текста дыхание перехватывает. А почему?
Да потому что всё на своих местах. И это великое мастерство — сделать на бесхитростной фактуре тонкий, лаконичный, изящный материал. Дочитываешь до конца, и совершенно становится ясно — ни черта тут больше не нужно. Ни про семью девочки, ни о том, как было и что станет. Есть просто красота и вдохновение момента, в котором богом забытая школа продолжает жить.
Ну и мы будем, обязательно.
22.01.202518:27
Весь день сегодня телеграм бурлит из-за истории «Асии Несоевой», обманувшей разные российские медиа. От шуток и улюлюканья спрятаться некуда.
Мне же ужасно грустно.
И нет, я не был среди тех, кто попался на манипуляции. Даже наоборот — когда эта журналистка предложила мощные темы в издание, с которым я сотрудничаю, я посоветовал коллегам не обольщаться. Конечно, я и близко не предполагал, что за этим может стоять. Но пересекался с ней на паре закрытых лекций и слышал о её странностях: напористой, даже агрессивной манере питчинга, с кучей непроработанных мегаломанских идей, самоуверенностью, полным пренебрежением к безопасности и здравому смыслу.
Но. Я также прекрасно знаю, что вполне мог быть в числе обманутых. Увы, не во всех медиа, с кем я работал, есть фактчекеры — хотя это очень важные, ценные сотрудники. А сам по себе я не слишком внимателен, думаю более крупными структурами и легко могу что-то недоглядеть и не перепроверить. Более того — работа автором независимых медиа сейчас столь неблагодарная, что по умолчанию я исхожу из того, что все, кто всерьёз этим занимается — люди хорошие, честные, могут налажать, но не станут нарочно манипулировать. Особенно в текстах, где это непринципиально и не даёт прямой пользы.
Клянусь, некоторые хитроумные уловки, предпринятые журналисткой, я мог бы не раскусить. Тем более что в других случаях — и это показывает случай «Важных историй», например — она работала вполне честно.
Всё, что мне известно об этой ситуации, наводит на мысль, что российские медиа обвёл вокруг пальца человек, которому самому в первую очередь нужна помощь. И кстати, логику людей в таком состоянии проследить бывает почти невозможно.
А ещё я знаю, в какой ужасной, несчастной ситуации последние три года пребывают редакции этих приснопамятных независимых медиа. Как постоянная борьба за выживание, читателя и самих себя замыливает глаз. Как сложно продолжать качественно работать в отрыве от почвы. Как тебя съедает кризис идей и как ты рад любому новому человеку, еще сохранившему в себе огонь и азарт. И — может быть, это непрофессионально, окей — мне просто невыносимо видеть, как наш коллективный полутруп весело пинают теперь счастливцы, поймавшие подходящий момент. Вот так доблесть!
Наконец, не менее невыносимы мне и те, что встают сейчас в театральную позу и начинают с пафосом проповедника в сельской церкви поучать, как надо жить и работать.
Я вас, блять, ненавижу всех одинаково — больше, чем злосчастную «Асию Несоеву». Простите, но к вечеру стало невозможно держать это в себе.
Ну а если хочется разобраться в ситуации по существу — «Холод», чей резонансный текст также оказался в «черном списке», под конец дня выпустил заметку об этой истории. Она не очень детальная, но с ее выходом по понятным причинам пришлось поспешить.
Мне же ужасно грустно.
И нет, я не был среди тех, кто попался на манипуляции. Даже наоборот — когда эта журналистка предложила мощные темы в издание, с которым я сотрудничаю, я посоветовал коллегам не обольщаться. Конечно, я и близко не предполагал, что за этим может стоять. Но пересекался с ней на паре закрытых лекций и слышал о её странностях: напористой, даже агрессивной манере питчинга, с кучей непроработанных мегаломанских идей, самоуверенностью, полным пренебрежением к безопасности и здравому смыслу.
Но. Я также прекрасно знаю, что вполне мог быть в числе обманутых. Увы, не во всех медиа, с кем я работал, есть фактчекеры — хотя это очень важные, ценные сотрудники. А сам по себе я не слишком внимателен, думаю более крупными структурами и легко могу что-то недоглядеть и не перепроверить. Более того — работа автором независимых медиа сейчас столь неблагодарная, что по умолчанию я исхожу из того, что все, кто всерьёз этим занимается — люди хорошие, честные, могут налажать, но не станут нарочно манипулировать. Особенно в текстах, где это непринципиально и не даёт прямой пользы.
Клянусь, некоторые хитроумные уловки, предпринятые журналисткой, я мог бы не раскусить. Тем более что в других случаях — и это показывает случай «Важных историй», например — она работала вполне честно.
Всё, что мне известно об этой ситуации, наводит на мысль, что российские медиа обвёл вокруг пальца человек, которому самому в первую очередь нужна помощь. И кстати, логику людей в таком состоянии проследить бывает почти невозможно.
А ещё я знаю, в какой ужасной, несчастной ситуации последние три года пребывают редакции этих приснопамятных независимых медиа. Как постоянная борьба за выживание, читателя и самих себя замыливает глаз. Как сложно продолжать качественно работать в отрыве от почвы. Как тебя съедает кризис идей и как ты рад любому новому человеку, еще сохранившему в себе огонь и азарт. И — может быть, это непрофессионально, окей — мне просто невыносимо видеть, как наш коллективный полутруп весело пинают теперь счастливцы, поймавшие подходящий момент. Вот так доблесть!
Наконец, не менее невыносимы мне и те, что встают сейчас в театральную позу и начинают с пафосом проповедника в сельской церкви поучать, как надо жить и работать.
Я вас, блять, ненавижу всех одинаково — больше, чем злосчастную «Асию Несоеву». Простите, но к вечеру стало невозможно держать это в себе.
Ну а если хочется разобраться в ситуации по существу — «Холод», чей резонансный текст также оказался в «черном списке», под конец дня выпустил заметку об этой истории. Она не очень детальная, но с ее выходом по понятным причинам пришлось поспешить.
27.12.202410:09
Выпустили в «Черте» не вполне обычный материал. Это рассказ от первого лица молодой девушки, чей близкий друг ушёл на фронт добровольцем. А дальше...
Это, конечно, не то чтобы журналистика. Скорее и вовсе нет — субъективное высказывание. Что характерно, от человека, который работает в СМИ, но только сейчас столкнулся лицом к лицу с тем, что обычно видит со стороны — неважно, как обыватель или как новостник.
Материал этот не всем понравится — и стилем, и «литературщиной», и резкостью, и нарочитым отсутствием дистанции. Дело вкуса. Но для меня это частное сообщение оказалось крайне важным, я даже не ожидал.
Вот что добавил бы ещё один портретный материал о военном, даже хорошо написанный? Сказано уже достаточно, да и гораздо масштабнее тоже. Но здесь, со всей непосредственностью мысли и угловатостью изложения рождается, по-моему, кое-что очень точное.
На мой взгляд, в этом тексте четко видно, через что проходит человек, в чью картину мира вторглось нечто для него противоестественное. Вообще говоря — война в целом. В частности — когда близкий человек совершает действие, которое ты не можешь (или не хочешь) себе объяснить.
А дальше в коротких, почти формальных диалогах, разворачивается последовательность: недоумение, злость, страх, зависимость, любовь, тревога, отчаяние. В довольно обрывочном, телеграфном наброске — вся эта сложная мешанина чувств.
Жаль, что журналистка анонимна. Настоящее имя и фотографии героя сделали бы материал, по-моему, на порядок сильнее: эмоциональный рассказ хорошо бы дополнили архивные материалы. Но тут уж как есть.
Это, конечно, не то чтобы журналистика. Скорее и вовсе нет — субъективное высказывание. Что характерно, от человека, который работает в СМИ, но только сейчас столкнулся лицом к лицу с тем, что обычно видит со стороны — неважно, как обыватель или как новостник.
Материал этот не всем понравится — и стилем, и «литературщиной», и резкостью, и нарочитым отсутствием дистанции. Дело вкуса. Но для меня это частное сообщение оказалось крайне важным, я даже не ожидал.
Вот что добавил бы ещё один портретный материал о военном, даже хорошо написанный? Сказано уже достаточно, да и гораздо масштабнее тоже. Но здесь, со всей непосредственностью мысли и угловатостью изложения рождается, по-моему, кое-что очень точное.
На мой взгляд, в этом тексте четко видно, через что проходит человек, в чью картину мира вторглось нечто для него противоестественное. Вообще говоря — война в целом. В частности — когда близкий человек совершает действие, которое ты не можешь (или не хочешь) себе объяснить.
А дальше в коротких, почти формальных диалогах, разворачивается последовательность: недоумение, злость, страх, зависимость, любовь, тревога, отчаяние. В довольно обрывочном, телеграфном наброске — вся эта сложная мешанина чувств.
Жаль, что журналистка анонимна. Настоящее имя и фотографии героя сделали бы материал, по-моему, на порядок сильнее: эмоциональный рассказ хорошо бы дополнили архивные материалы. Но тут уж как есть.
15.11.202410:10
В «Вёрстке» вышел огромный материал Ани Рыжковой об одной украинской семье, которая бежала от обстрелов Херсонской области — но столкнулась с новыми бедами уже в России. Пересказывать эту эпопею, очевидно, дело бессмысленное, но упомяну только, что стержень истории — судьба маленького ребёнка, который смог вернуться домой только пройдя через очень тяжёлые испытания.
Это непростой текст, и нужно некоторое усилие, чтобы в него погрузиться. Но, на мой взгляд, это примечательный материал, каких мало — и его сила в том, что он прямо показывает на примере частных судеб, как жернова истории перемалывают нормальную жизнь, и это даже никто не замечает. Напыщенная и заезженная формула, но иначе тут и не скажешь. Да, никто из основных героев не был ранен или убит, но во всей той ужасной неустроенности и всех мытарствах, которые случились с этими людьми, мы видим, как война всё ломает, уничтожает.
Мне кажется, даже важнее, что герои здесь — совершенно обыкновенные люди; и, наверное, эту семью можно назвать даже не самой благополучной. Да, пусть так, и мы не можем знать точно, как развивалась бы их жизнь в мирное время. Но, не случись войны, рядом с любой семьёй есть поддержка социальной среды, друзья и родственники, тонкие связи случайных знакомств, которые могут сработать в трудной ситуации. В чужой среде всё то, что раньше можно было преодолеть, проще приводит к трагедии: и вот родители за решёткой, ребёнок в приюте, и нет никого рядом, кто мог бы ему помочь.
Эта тема лично мне сильно отозвалась: возможно, потому что я тоже давно не чувствую почвы под ногами, хотя и понимаю, что есть сотни тысяч людей, кому сейчас хуже — и с персонажами текста, так же мучительно потерянными, мне несложно себя соотнести. Как эту историю проживала Аня, даже и не берусь представлять. Но знаю, что тяжело...
А ещё, честно сказать, немного горжусь, что у меня была возможность поработать над этим материалом. Помимо того, что он, по-моему, говорит о фундаментально важных вещах более тонко, чем это бывает, в нем есть много составляющих, которые мне, как редактору, ценны. Например, вывернная, последовательная драматургия и крайне характерные реплики героев.
Это непростой текст, и нужно некоторое усилие, чтобы в него погрузиться. Но, на мой взгляд, это примечательный материал, каких мало — и его сила в том, что он прямо показывает на примере частных судеб, как жернова истории перемалывают нормальную жизнь, и это даже никто не замечает. Напыщенная и заезженная формула, но иначе тут и не скажешь. Да, никто из основных героев не был ранен или убит, но во всей той ужасной неустроенности и всех мытарствах, которые случились с этими людьми, мы видим, как война всё ломает, уничтожает.
Мне кажется, даже важнее, что герои здесь — совершенно обыкновенные люди; и, наверное, эту семью можно назвать даже не самой благополучной. Да, пусть так, и мы не можем знать точно, как развивалась бы их жизнь в мирное время. Но, не случись войны, рядом с любой семьёй есть поддержка социальной среды, друзья и родственники, тонкие связи случайных знакомств, которые могут сработать в трудной ситуации. В чужой среде всё то, что раньше можно было преодолеть, проще приводит к трагедии: и вот родители за решёткой, ребёнок в приюте, и нет никого рядом, кто мог бы ему помочь.
Эта тема лично мне сильно отозвалась: возможно, потому что я тоже давно не чувствую почвы под ногами, хотя и понимаю, что есть сотни тысяч людей, кому сейчас хуже — и с персонажами текста, так же мучительно потерянными, мне несложно себя соотнести. Как эту историю проживала Аня, даже и не берусь представлять. Но знаю, что тяжело...
А ещё, честно сказать, немного горжусь, что у меня была возможность поработать над этим материалом. Помимо того, что он, по-моему, говорит о фундаментально важных вещах более тонко, чем это бывает, в нем есть много составляющих, которые мне, как редактору, ценны. Например, вывернная, последовательная драматургия и крайне характерные реплики героев.
17.01.202514:05
Настю Лотареву признали иноагентом.
26.12.202417:49
Примечательный текст Би-би-си о доносчице «Коробковой», думаю, уже все видели. Он не то чтобы изобретателен сам по себе, но уж больно невероятна его коллизия. В двух словах: за личиной таинственный «общественницы», которая последние годы кошмарила своими жалобами всех вокруг, скрылся неудачник-историк из Екатеринбурга. Как видно по тексту, человек несчастный, социально неустроенный и, думаю, не вполне здоровый.
О крутизне самого расследования, проведённого социологом Архиповой, сказано уже достаточно. Я лишь хочу ещё раз напомнить тривиальную, но важную вещь: таких забитых и озлобленных людей наделяет могуществом и влиянием только неадекватно работающая система. В тексте внимания этому уделено немного, потому что вроде бы вещь самоочевидная; но все равно кажется правильным ещё раз сказать: горе-историка Ивана Абатурова в грозную доносчицу Коробкову превратили в первую очередь власть, силовые органы и чиновники — чьей самой правильной реакцией в «России здорового человека» был бы простой игнор.
О крутизне самого расследования, проведённого социологом Архиповой, сказано уже достаточно. Я лишь хочу ещё раз напомнить тривиальную, но важную вещь: таких забитых и озлобленных людей наделяет могуществом и влиянием только неадекватно работающая система. В тексте внимания этому уделено немного, потому что вроде бы вещь самоочевидная; но все равно кажется правильным ещё раз сказать: горе-историка Ивана Абатурова в грозную доносчицу Коробкову превратили в первую очередь власть, силовые органы и чиновники — чьей самой правильной реакцией в «России здорового человека» был бы простой игнор.
12.11.202421:03
Кстати, единственный случай, когда мы с Володей поссорились — когда обсуждали вопросы коллаборации с противником в военное время на исторических примерах (в мирной светлой Москве в автобусе на Карамышевской набережной, кто бы знал, как близко к практике подойдет наш сугубо теоретический спор). Любите историю, друзья, хоть она что-то не очень многому нас научила.
Показано 1 - 12 із 12
Увійдіть, щоб розблокувати більше функціональності.