…Вновь нарождающийся тип, о котором речь идет на этих страницах, смотрит на книгу, как на свое главное орудие. Люди этого типа страдают отчасти даже преувеличенной верою в книгу. В их глазах книга является какою-то панацеей от всяких бед и зол.
«Нешто без книги теперь что-нибудь делают? — говорил один из таких верующих. — Без нее дом не строится, без нее обедни не служат, без нее одежды не сошьешь, потому что все ткани теперь машинные, а машины по книжкам делаются. Без книги ты ни на шаг: сделал то-то и то-то и гляди в книгу, имеешь ли ты еще право делать это и есть ли где такой закон для тебя. Все твои права — в книге, потому что книга помогает думать и чувствовать! Послушайте, например, как люди говорят: что они говорят по-книжному и что от себя — как их там разберешь? Я так думаю, что половина наших разговоров и мыслей из книг выходит: вычитал, услышал и — своими словами высказал».

История о Марте, владелице магазина свадебного платья, и Хавьере, гастрономическом критике. Они похожи своим гедонизмом, причем в его самой снобистской версии, и нежеланием усложнять жизнь постоянными отношениями. Так что же может соединить этих двоих? До того, как они найдут друг друга, если это вообще возможно, им понадобится несколько «маленьких совпадений».

Человеческое безумие — это еще не самое ужасное. С годами оно для меня все более приближается к норме. А норма становится чем-то противоестественным.

Известно, что порядочный человек тот, кто делает гадости без удовольствия.

Эмиграция выявила странную особенность. А может быть, закономерность. Развестись люди почему-то не могли. Разъехаться по двум квартирам было трудно. А вот по разным странам — легче.
Поэтому в эмиграции так много одиноких. Причем как мужчин, так и женщин. В зависимости от того, кто был инициатором развода.

— Знаешь, как вам теперь называют?
— Кого?
— Да вас.
— Кого это — вас?
— Эмигрантов.
— Кто называет?
— В газетах пишут — «наши зарубежные соотечественники». А также — «лица, в силу множества причин оказавшихся за рубежом»…

И нечего меня ругать, вы сами вруньи! Бабушка врет, что с ней все в порядке, а сама плачет по углам. Ты врешь, что разыскиваешь папу и готовишь какие-то там бумаги. Учительница врет, что президент хороший, а бабушка плохая. Все врут, а меня только спать отправляют. И потом, как же мне не врать, если в школе ни про что говорить нельзя?

Матильде остается одна и составляет в уме список того, что знает.
Папу забрали военные в тот день, когда они с мамой сбежали из дома.
Папу где-то держат и не отпускают.
Мама его с тех пор не видела. Она сто раз куда-то ходила и спрашивала, но никто ей так и не ответил.
Папа не один такой. Их много.

Единственная ценность независимости – это ее меновая стоимость. Когда бережешь независимость только для себя, то разлагаешься со скоростью световых лет одиночества. Пара, Лидия, да и все остальное – это соединение. Пара – это мужчина, живущий женщиной, и женщина, живущая мужчиной. Вы можете меня спросить, отчего же тогда я не лег рядом с ней, не обнял ее, не ждал последнего вздоха, чтобы сорвать его прямо с ее губ. Я бы пошел за ней до конца, умер бы вместе с ней. Но она хотела остаться живой и счастливой, и в данный момент это значит: вы и я.