Психотерапия и привязанность
23.04.202515:30
Если попробовать выйти за привычный взгляд на эксперименты Харлоу, то станет возможным нащупать границу их применимости и их ценность.
Давайте без идеализации и романтизма опишем, что эти эксперименты иллюстрируют?
Что для крошечной обезьянки теплый и комфортный контакт предпочтительнее еды, и что теплая и уютная модель привлекательнее жесткой, но кормящей.
That’s all.
А чего они нам не показывают?
Они не показывают и не описывают все возможные линии развития депривированого детеныша обезьяны, которые — с великой долей вероятности, — будут патологичными.
Теплый контакт есть. Но нет ни стимулов, ни обратной связи, ни коммуникации, ни эмоционального обмена, словом, ничего ценного и питательного для психики.
Мы постоянно забываем, что эти опыты раскрывают лишь часть сложной картины живой психики. Выбор в пользу «мягкого комфорта» в условиях лаборатории не отражает условий и характера полноценного развития, которое требует множества (!!!) факторов, выходящих за рамки одной лишь привязанности.
А что нам известно о будущем этих обезьян?
Подопытные обезьяны, росшие с «теплой мамой» демонстрировали выраженные нарушения: по всем сферам функционирования от трудностей в коммуникации с сородичами и агрессии до неспособности формировать здоровые связи во взрослом возрасте (и изрядно порушенной сексуальности). Они были, говоря прямо, недееспособными членами обезьяньего общества.
Так что одно исполнение потребности в привязанности отнюдь не означает, что дальше все будет окей.
Давайте без идеализации и романтизма опишем, что эти эксперименты иллюстрируют?
Что для крошечной обезьянки теплый и комфортный контакт предпочтительнее еды, и что теплая и уютная модель привлекательнее жесткой, но кормящей.
That’s all.
А чего они нам не показывают?
Они не показывают и не описывают все возможные линии развития депривированого детеныша обезьяны, которые — с великой долей вероятности, — будут патологичными.
Теплый контакт есть. Но нет ни стимулов, ни обратной связи, ни коммуникации, ни эмоционального обмена, словом, ничего ценного и питательного для психики.
Мы постоянно забываем, что эти опыты раскрывают лишь часть сложной картины живой психики. Выбор в пользу «мягкого комфорта» в условиях лаборатории не отражает условий и характера полноценного развития, которое требует множества (!!!) факторов, выходящих за рамки одной лишь привязанности.
А что нам известно о будущем этих обезьян?
Подопытные обезьяны, росшие с «теплой мамой» демонстрировали выраженные нарушения: по всем сферам функционирования от трудностей в коммуникации с сородичами и агрессии до неспособности формировать здоровые связи во взрослом возрасте (и изрядно порушенной сексуальности). Они были, говоря прямо, недееспособными членами обезьяньего общества.
Так что одно исполнение потребности в привязанности отнюдь не означает, что дальше все будет окей.
21.04.202506:10
Да ничего больше не требуется. Ни еда, ни вода, ни развитие, ни исследование, но свобода, ни компетентность, ни сенсорная нагрузка — лишь бы привязанность была. А уж какая она будет по качеству… не важно это. Все это суета сует.
Главное, чтобы была привязанность. Твердо и четко.
Если что, это сарказм и выпад в сторону Нордона Гьюфельда.
Главное, чтобы была привязанность. Твердо и четко.
Если что, это сарказм и выпад в сторону Нордона Гьюфельда.
17.03.202514:17
РАССТРОЙСТВА ЛИЧНОСТИ:
современные подходы к концептуализация и терапии
Тренер: Ульяна Авчинникова — магистр психологических наук, сертифицированный схема-терапевт повышенного уровня (ISST), психодрама-терапевт (ЕИП, CP), 15+ лет практики.
Комплексная программа из 12 еженедельных занятий, охватывающая все основные типы расстройств личности: от параноидного, шизоидного и антисоциального до нарциссического, обсессивно-компульсивного и зависимого. Особое внимание уделяется современным диагностическим критериям, терапевтическим стратегиям и работе с клиническими трудностями.
Цели курса:
– Освоение современных моделей концептуализации расстройств личности
– Развитие навыков дифференциальной диагностики согласно классификациям DSM-5 и МКБ-11
– Изучение специализированных терапевтических подходов к каждому типу расстройства личности
– Формирование устойчивых компетенций в построении терапевтических отношений с клиентами с различными расстройствами личности
– Овладение методами работы со сложными клиническими случаями и коморбидными состояниями
– Развитие профессиональной устойчивости и профилактика эмоционального выгорания при работе со сложными клиентами
Подробная информация, регистрация и оплата на сайте: https://attachment-theory.by/personality_disorders
современные подходы к концептуализация и терапии
Тренер: Ульяна Авчинникова — магистр психологических наук, сертифицированный схема-терапевт повышенного уровня (ISST), психодрама-терапевт (ЕИП, CP), 15+ лет практики.
Комплексная программа из 12 еженедельных занятий, охватывающая все основные типы расстройств личности: от параноидного, шизоидного и антисоциального до нарциссического, обсессивно-компульсивного и зависимого. Особое внимание уделяется современным диагностическим критериям, терапевтическим стратегиям и работе с клиническими трудностями.
Цели курса:
– Освоение современных моделей концептуализации расстройств личности
– Развитие навыков дифференциальной диагностики согласно классификациям DSM-5 и МКБ-11
– Изучение специализированных терапевтических подходов к каждому типу расстройства личности
– Формирование устойчивых компетенций в построении терапевтических отношений с клиентами с различными расстройствами личности
– Овладение методами работы со сложными клиническими случаями и коморбидными состояниями
– Развитие профессиональной устойчивости и профилактика эмоционального выгорания при работе со сложными клиентами
Подробная информация, регистрация и оплата на сайте: https://attachment-theory.by/personality_disorders
14.03.202512:47
Нина Воронова-Барте написала замечательный текст о причинах РПП в “хороших” семьях. О скрытых причинах нарушений пищевого поведения, которые не так заметны и очевидны и лежат где-то между привязанностью, родительской любовью и качеством семейных отношений.
Пожалуйста, почитайте.
Это действительно очень интересно >> https://telegra.ph/Rebenok-kak-proekt-kak-funkciya-kak-razocharovanie-RPP-v-horoshih-semyah-03-14
Спасибо Нине 🙂
Пожалуйста, почитайте.
Это действительно очень интересно >> https://telegra.ph/Rebenok-kak-proekt-kak-funkciya-kak-razocharovanie-RPP-v-horoshih-semyah-03-14
Спасибо Нине 🙂
11.03.202510:32
Не знаю, кто тот добрый человек, который ставит мне золотые звездочки под постами, но спасибо ему большое — я всегда их замечаю и радуюсь, и благодарю за них)
19.12.202410:25
Как правильно воспитывать ребенка, руководствуясь советами великого бихевиориста Джона Уотсона?
Цитирую: “Существует разумный способ обращения с детьми. Относитесь к ним так, словно они молодые взрослые. Одевайте их, купайте их с осторожностью и предусмотрительностью. Пусть ваше поведение всегда будет объективным и доброжелательно твердым. Никогда не обнимайте и не целуйте их, никогда не позволяйте им сидеть у вас на коленях. Если необходимо, поцелуйте их один раз в лоб, когда они говорят спокойной ночи. Пожимайте им руку утром. Погладьте по голове, если они особенно хорошо справились с трудной задачей. Попробуйте это. Через неделю вы обнаружите, как легко быть совершенно объективным с вашим ребенком и при этом добрым. Вам будет крайне стыдно за слащавый, сентиментальный способ, которым вы обращались с ним раньше”.
Цитирую: “Существует разумный способ обращения с детьми. Относитесь к ним так, словно они молодые взрослые. Одевайте их, купайте их с осторожностью и предусмотрительностью. Пусть ваше поведение всегда будет объективным и доброжелательно твердым. Никогда не обнимайте и не целуйте их, никогда не позволяйте им сидеть у вас на коленях. Если необходимо, поцелуйте их один раз в лоб, когда они говорят спокойной ночи. Пожимайте им руку утром. Погладьте по голове, если они особенно хорошо справились с трудной задачей. Попробуйте это. Через неделю вы обнаружите, как легко быть совершенно объективным с вашим ребенком и при этом добрым. Вам будет крайне стыдно за слащавый, сентиментальный способ, которым вы обращались с ним раньше”.
Переслав з:
Клинический психоанализ
23.04.202508:54
...У людей есть сильная склонность совершать злые поступки, чтобы сдержать тревогу. Тем не менее, хотя склонность творить зло является врожденной, существует и соответствующая тенденция восстанавливать, снова делать целым то, что было расщеплено или разорвано на части.
Теория репарации Кляйн представляет собой один из ее наиболее важных вкладов в теорию и практику человеческого развития (Klein, Riviere, 1937; Clegg, 1984).
Кляйн утверждает, что, хотя люди действительно расщепляют свое понимание хорошего и плохого, они также вступают в стадию или занимают «позицию», как она это называет, в которой они интегрируют свое некогда расщепленное восприятие окружающего мира.
Эту тенденцию можно рассматривать как одно из проявлений растущей способности психики интегрировать восприятие и чувства по мере ее развития.
Конечно, если бы Кляйн произвольно предположила наличие «интегрирующей» тенденции в противовес «расщепляющей» тенденции, ее вклад был бы не столь значительным.
Важность ее теории заключается в том, что она показывает, что тенденция к интеграции осознания хорошего и плохого коренится в эмоциональной структуре.
Хотя у нас есть тенденция или валентность интегрировать наши различные восприятия по мере развития, сама интеграция продвигается вперед благодаря депрессивным переживаниям.
Мы входим в то, что Кляйн называет депрессивной позицией, потому что понимаем, что люди, которых мы ненавидели, — это люди, которые также внесли свой вклад в нашу жизнь, люди, которых мы также любили.
Парадигмой этого понимания, утверждает Кляйн, является осознание ребенком того, что образ его ненавистной матери и образ его любимой матери (пресловутые плохая и добрая ведьмы из сказок) — это образы одной и той же матери.
Это осознание порождает чувство раскаяния, стыда и вины. Мы понимаем, что причинили боль (как в уме, так и в реальности) тем, кто заботился о нас.
Кляйн предполагает, что люди в состоянии справиться с депрессивной позицией, если они могут сдерживать тревогу, возникающую при интеграции образов хорошего и плохого, и если они могут выносить чувство стыда.
Но если тревога их одолевает, они регрессируют в «параноидно-шизоидную» позицию, позицию фундаментального расщепления и отчуждения.
Ларри Хиршхорн. Внутри рабочей среды. Психодинамика организационной жизни / Перев. с английского О. Гончаровой и Т. Ежовой. — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2025. — 352 с.
#психоанализ
#кляйн
Теория репарации Кляйн представляет собой один из ее наиболее важных вкладов в теорию и практику человеческого развития (Klein, Riviere, 1937; Clegg, 1984).
Кляйн утверждает, что, хотя люди действительно расщепляют свое понимание хорошего и плохого, они также вступают в стадию или занимают «позицию», как она это называет, в которой они интегрируют свое некогда расщепленное восприятие окружающего мира.
Эту тенденцию можно рассматривать как одно из проявлений растущей способности психики интегрировать восприятие и чувства по мере ее развития.
Конечно, если бы Кляйн произвольно предположила наличие «интегрирующей» тенденции в противовес «расщепляющей» тенденции, ее вклад был бы не столь значительным.
Важность ее теории заключается в том, что она показывает, что тенденция к интеграции осознания хорошего и плохого коренится в эмоциональной структуре.
Хотя у нас есть тенденция или валентность интегрировать наши различные восприятия по мере развития, сама интеграция продвигается вперед благодаря депрессивным переживаниям.
Мы входим в то, что Кляйн называет депрессивной позицией, потому что понимаем, что люди, которых мы ненавидели, — это люди, которые также внесли свой вклад в нашу жизнь, люди, которых мы также любили.
Парадигмой этого понимания, утверждает Кляйн, является осознание ребенком того, что образ его ненавистной матери и образ его любимой матери (пресловутые плохая и добрая ведьмы из сказок) — это образы одной и той же матери.
Это осознание порождает чувство раскаяния, стыда и вины. Мы понимаем, что причинили боль (как в уме, так и в реальности) тем, кто заботился о нас.
Кляйн предполагает, что люди в состоянии справиться с депрессивной позицией, если они могут сдерживать тревогу, возникающую при интеграции образов хорошего и плохого, и если они могут выносить чувство стыда.
Но если тревога их одолевает, они регрессируют в «параноидно-шизоидную» позицию, позицию фундаментального расщепления и отчуждения.
Ларри Хиршхорн. Внутри рабочей среды. Психодинамика организационной жизни / Перев. с английского О. Гончаровой и Т. Ежовой. — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2025. — 352 с.
#психоанализ
#кляйн
20.04.202512:18
С праздником Пасхи! С весной в душе!
16.03.202509:48
“Давайте не будем бояться строить гипотезы. Мы не знаем. Можем строить гипотезы — это прекрасно”
Ульяна Авчинникова
Ульяна Авчинникова
13.03.202512:17
Мне бы очень хотелось, чтобы вы, — если вам интересна современная философская мысль и её влияние на психологические теории, — прочитали книгу Роджера Скрутона «Дураки, мошенники и поджигатели» хотя бы частями.
Скрутон, один из ведущих консервативных философов XX-XXI веков, предлагает глубокий критический анализ левой интеллектуальной традиции, включая работы Фуко, Деррида, Лакана, Сартра, Хабермаса и других мыслителей, чьи идеи незаметно, но прочно проникли в современную психологию и психотерапию. Особенно ценно, что Скрутон критикует не людей, а идеи. Он признает таланты тех, чьи концепции разбирает — например, о Фуко он пишет с уважением к его эрудиции, признавая оригинальность мышления, но показывает, как его теории о "власти-знании" в конечном итоге стали инструментом разрушения основ научной объективности.
Кажется порой, что мы живем во время интеллектуального терроризма, атак на реальность, здравый смысл, свободу и безопасность, а право и справедливость подменяются желанием агрессивной толпы. И эта опасность развилась и прижилась не случайно, а методично выращивалась и воспитывалась в обществе. Книга показывает, как новые левые мыслители систематически подрывали основы рационального диалога, создавая особый вид “дискурса”, где слова утрачивают свои значения, а реальность подменяется идеологическими конструктами. Он демонстрирует, как многие постмодернистские идеи, кажущиеся прогрессивными, при их логическом развитии приводят к отрицанию возможности объективного знания и способствуют созданию новых форм интеллектуального авторитаризма.
Для нас, психологов и терапевтов, особенно ценно, что Скрутон подробно рассматривает, как постмодернистская критика «истины» и «объективности» влияет на научное мышление; прослеживает историю развития идей, которые сегодня формируют наш профессиональный язык и подходы; обнажает различия между фактическими утверждениями и нормативными предписаниями в общественных науках и анализирует последствия релятивизма для практической психологии и психотерапии. Ведь даже самые сложные и “правильные” теоретические архитектуры не должны заменять объективное знание, основанное на эмпритических данных и проверенных методах.
Это своего рода напоминание о нашей интеллектуальной ответственности. Когда мы некритично принимаем идеи, что все истины относительны, все нормы являются лишь инструментами угнетения и все традиции подлежат деконструкции, мы рискуем лишить наших клиентов опоры, идентичности, самоценности, истории и корней, необходимых для психологического благополучия. И книга напоминает о ценности ясного мышления и точного языка, показывая, как постмодернистская критика, изначально направленная против догматизма, сама становится догмой, не терпящей возражений и критики.
Для меня эта книга стала своего рода интеллектуальным вызовом: я по какой-то причине абсолютно люблю Фуко — на мой взгляд, он просто прекрасен. И читать критику его идей было непросто. Но полезно, — поскольку позволило увидеть ограничения и потенциальные проблемы концепций, которые я принимал почти безоговорочно. Знакомство с критическим анализом идей, ставших сегодня почти догматическими (“гуманитарная церковь”), важно не для того, чтобы "встать на чью-то сторону", а чтобы развить то, что Скрутон называет "культурным иммунитетом" — способность видеть как сильные, так и слабые стороны различных интеллектуальных традиций.
Все мы стремимся к интеллектуальной честности и заботе о благополучии наших клиентов. Именно поэтому так важно понимать философские основания практик и концепций, которые мы используем в своей работе.
Это приглашение к более глубокому, осознанному и критическому диалогу с современными философскими течениями. Как психологи, мы должны уметь распознавать пределы применимости теорий и их потенциальные риски. И возможно, вы обнаружите, как и я в случае с Фуко, что можно одновременно ценить оригинальность мыслителя и критически относиться к некоторым следствиям его идей, обогащая тем самым свое профессиональное мировоззрение и практику.
Скрутон, один из ведущих консервативных философов XX-XXI веков, предлагает глубокий критический анализ левой интеллектуальной традиции, включая работы Фуко, Деррида, Лакана, Сартра, Хабермаса и других мыслителей, чьи идеи незаметно, но прочно проникли в современную психологию и психотерапию. Особенно ценно, что Скрутон критикует не людей, а идеи. Он признает таланты тех, чьи концепции разбирает — например, о Фуко он пишет с уважением к его эрудиции, признавая оригинальность мышления, но показывает, как его теории о "власти-знании" в конечном итоге стали инструментом разрушения основ научной объективности.
Кажется порой, что мы живем во время интеллектуального терроризма, атак на реальность, здравый смысл, свободу и безопасность, а право и справедливость подменяются желанием агрессивной толпы. И эта опасность развилась и прижилась не случайно, а методично выращивалась и воспитывалась в обществе. Книга показывает, как новые левые мыслители систематически подрывали основы рационального диалога, создавая особый вид “дискурса”, где слова утрачивают свои значения, а реальность подменяется идеологическими конструктами. Он демонстрирует, как многие постмодернистские идеи, кажущиеся прогрессивными, при их логическом развитии приводят к отрицанию возможности объективного знания и способствуют созданию новых форм интеллектуального авторитаризма.
Для нас, психологов и терапевтов, особенно ценно, что Скрутон подробно рассматривает, как постмодернистская критика «истины» и «объективности» влияет на научное мышление; прослеживает историю развития идей, которые сегодня формируют наш профессиональный язык и подходы; обнажает различия между фактическими утверждениями и нормативными предписаниями в общественных науках и анализирует последствия релятивизма для практической психологии и психотерапии. Ведь даже самые сложные и “правильные” теоретические архитектуры не должны заменять объективное знание, основанное на эмпритических данных и проверенных методах.
Это своего рода напоминание о нашей интеллектуальной ответственности. Когда мы некритично принимаем идеи, что все истины относительны, все нормы являются лишь инструментами угнетения и все традиции подлежат деконструкции, мы рискуем лишить наших клиентов опоры, идентичности, самоценности, истории и корней, необходимых для психологического благополучия. И книга напоминает о ценности ясного мышления и точного языка, показывая, как постмодернистская критика, изначально направленная против догматизма, сама становится догмой, не терпящей возражений и критики.
Для меня эта книга стала своего рода интеллектуальным вызовом: я по какой-то причине абсолютно люблю Фуко — на мой взгляд, он просто прекрасен. И читать критику его идей было непросто. Но полезно, — поскольку позволило увидеть ограничения и потенциальные проблемы концепций, которые я принимал почти безоговорочно. Знакомство с критическим анализом идей, ставших сегодня почти догматическими (“гуманитарная церковь”), важно не для того, чтобы "встать на чью-то сторону", а чтобы развить то, что Скрутон называет "культурным иммунитетом" — способность видеть как сильные, так и слабые стороны различных интеллектуальных традиций.
Все мы стремимся к интеллектуальной честности и заботе о благополучии наших клиентов. Именно поэтому так важно понимать философские основания практик и концепций, которые мы используем в своей работе.
Это приглашение к более глубокому, осознанному и критическому диалогу с современными философскими течениями. Как психологи, мы должны уметь распознавать пределы применимости теорий и их потенциальные риски. И возможно, вы обнаружите, как и я в случае с Фуко, что можно одновременно ценить оригинальность мыслителя и критически относиться к некоторым следствиям его идей, обогащая тем самым свое профессиональное мировоззрение и практику.
11.03.202506:51
Если очень сильно урезать детали, то основные мотивы стратегий привязанности можно сформулировать так:
А-тип: «спасти [родителя]» и/или «не отсвечивать»;
С-тип: «принудить [родителя] и обезопасить, атакуя» и/или «принудить и обезопасить, становясь беспомощным».
Цитаты взрослых А: «Самопожертвование есть высший нравственный закон» и «Моя хата с краю»; цитаты взрослых С: «Лучшая защита — это нападение» и «Лежачего не бьют».
Вот так как-то.
Не воспринимайте серьезно, но часть правды тут есть.
А-тип: «спасти [родителя]» и/или «не отсвечивать»;
С-тип: «принудить [родителя] и обезопасить, атакуя» и/или «принудить и обезопасить, становясь беспомощным».
Цитаты взрослых А: «Самопожертвование есть высший нравственный закон» и «Моя хата с краю»; цитаты взрослых С: «Лучшая защита — это нападение» и «Лежачего не бьют».
Вот так как-то.
Не воспринимайте серьезно, но часть правды тут есть.
23.10.202414:21
«Не знаю, не знаю, не знаю…» — крутится у меня в голове, когда я думаю про определение привязанности.
Мне хорошо ложится идея, где мы разделяем
— привязанность (как эмоционально насыщенную связь с другим человеком);
— стратегии привязанности (как организованные паттерны функционирования привязанности);
Когда др. Криттенден говорит определение привязанности, она использует три разных точки зрения: связь, стратегия самозащиты, когнитивный паттерн.
Но мне совсем не нравится, когда одно слово имеет три равновесных определения. Зачем это нужно, если можно разделить?
Делаем поправку, что мне еще учиться, учиться и учиться. Я многое не знаю.
Кстати, встретил перевод cognitions как «интеллект». Но это неверно; интеллект — это интеллект, вообще отдельный термин из другой оперы. Максимально корректным мне кажется слово «мышление», но оно недостаточно узкое по смыслу, хоть и логичное: мы оперируем информацией в процессе мышления, и именно мышление имеет предсказательную функцию в духе «если/то». Спрошу у др. Криттенден.
Мне хорошо ложится идея, где мы разделяем
— привязанность (как эмоционально насыщенную связь с другим человеком);
— стратегии привязанности (как организованные паттерны функционирования привязанности);
Когда др. Криттенден говорит определение привязанности, она использует три разных точки зрения: связь, стратегия самозащиты, когнитивный паттерн.
Но мне совсем не нравится, когда одно слово имеет три равновесных определения. Зачем это нужно, если можно разделить?
Делаем поправку, что мне еще учиться, учиться и учиться. Я многое не знаю.
Кстати, встретил перевод cognitions как «интеллект». Но это неверно; интеллект — это интеллект, вообще отдельный термин из другой оперы. Максимально корректным мне кажется слово «мышление», но оно недостаточно узкое по смыслу, хоть и логичное: мы оперируем информацией в процессе мышления, и именно мышление имеет предсказательную функцию в духе «если/то». Спрошу у др. Криттенден.
22.04.202518:01
Прям идеальное свидание будет, не иначе.
Люди так не разговаривают.
Люди так не разговаривают.
18.04.202509:53
Кстати, совсем забыл рассказать вам, что завтра с 11:00 до 13:00 мы проведем открытую встречу с достаточно неожиданным для тематики проекта специалистом, который хоть и прямо не связан с психологией и -терапией, по долгу службы обладает великолепными знаниями социальной и групповой динамики.
Хочу вас пригласить на диалог с Федором Скуратовым — человеком, который «собрал по кусочкам» профессию комьюнити-менеджера в русскоязычном пространстве. Сооснователь и президент Ассоциации русскоязычных комьюнити-менеджеров, эксперт с уникальным опытом (20+ лет).
Федор — редкий специалист, чьи знания лежат на стыке социологии, менеджмента и психологии.
Вас ждет, конечно, не лекция о профессии — скорее разговор о том, как объединять людей, даже если вы интроверт, даже если не умеете, даже если побаиваетесь. Приходите, если хотите, чтобы ваше сообщество стало пространством доверия и роста.
Мне кажется, это прямо очень важный разговор и очень полезная информация для всех, кто хочет найти (или создать) свою стаю — малую или большую, но свою.
И я знаю точно, что знания Федора в этом деле помогут 😍
Приходите. С 11:00 до 13:00 по Минску. Ссылки на Zoom и YouTube вы получите завтра утром.
PS. А еще Федор очень классный, очень умный, пассионарный человек, и мне как-то даже горделиво и очень приятно, что я с ним знаком.
Хочу вас пригласить на диалог с Федором Скуратовым — человеком, который «собрал по кусочкам» профессию комьюнити-менеджера в русскоязычном пространстве. Сооснователь и президент Ассоциации русскоязычных комьюнити-менеджеров, эксперт с уникальным опытом (20+ лет).
Федор — редкий специалист, чьи знания лежат на стыке социологии, менеджмента и психологии.
Вас ждет, конечно, не лекция о профессии — скорее разговор о том, как объединять людей, даже если вы интроверт, даже если не умеете, даже если побаиваетесь. Приходите, если хотите, чтобы ваше сообщество стало пространством доверия и роста.
Мне кажется, это прямо очень важный разговор и очень полезная информация для всех, кто хочет найти (или создать) свою стаю — малую или большую, но свою.
И я знаю точно, что знания Федора в этом деле помогут 😍
Приходите. С 11:00 до 13:00 по Минску. Ссылки на Zoom и YouTube вы получите завтра утром.
PS. А еще Федор очень классный, очень умный, пассионарный человек, и мне как-то даже горделиво и очень приятно, что я с ним знаком.
15.03.202510:10
12.03.202512:13
Но мне хотелось бы поговорить об современных психологических эвфемизмах.
Современный новояз стал настолько привычным, что мы часто не замечаем, как подменяют базовые понятия. Особенно опасно, когда это происходит с терминами, описывающими серьезные социальные проблемы. Мы привыкли смеяться над классическими примерами новояза: «крайний раз» вместо «последний раз» (суеверный эвфемизм) ; «хлопок газа» вместо «взрыв» (смягчение катастрофы), «отрицательный рост» вместо «падение» (маскировка провала), «человек с опытом злоупотребления психоактивными веществами» вместо «наркоман» — фраза из 7 слов вместо одного точного термина. И так далее. Сами знаете, сами видели.
Но заметно хуже, когда новояз проникает в сферу защиты прав и социальной справедливости, где точность определений критически важна. И я хочу поговорить об очень модной лингвистической подмене, которая маскируется под прогрессивность: замене термина «сексуальное насилие» на «сексуализированное насилие». Прошу воспринимать это как мое мнение, достаточно обоснованное и критичное, но без претензии на истину и универсальность.
«Сексуализированное насилие»… это несостоятельный термин. И вот какие аргументы я имею:
1. Морфологическая ошибка: суффикс «-изированный/-is(z)ed» указывает на приобретение качества. «Компьютеризированный» — ставший компьютерным, «вульгаризированный» — ставший вульгарным. Следуя этой логике, «сексуализированное насилие» — это насилие, которому кто-то придал сексуальный характер. Абсурд.
2. Этимологическое противоречие: в первоисточнике термина sexual от латинского sexus (пол) нет разделения на «приятный секс» и «неприятный секс». Это попытка искусственно «очистить» понятие секса. Хотя он есть такой, какой есть.
3. Терминологическая непоследовательность: почему тогда не говорить «экономизированное насилие» вместо «экономического» или «психологизированное насилие» вместо «психологического»?
Защитники термина «сексуализированное» утверждают, что: «Секс это про радость, а не про насилие» и «Термин „сексуальное насилие“ поддерживает стереотип о мотивации насильника через сексуальное удовлетворение».
Это демонстрирует идеологическую, а не лингвистическую мотивацию. И с этим подходом есть проблемы: 1) игнорируется полисемия языка: слово «секс» многозначно и не сводится (ни в русском, ни в английском) только к позитивному опыту; 2) создание ложного противопоставления: термин «сексуальное насилие» никогда не подразумевал, что насилие — это просто «плохой секс», напротив, всегда было ясно, что это насилие с использованием сексуальности как инструмента; 3) подмена научного дискурса идеологическим: утверждение «сексуализированное насилие не про секс, оно про власть» представляет частную теорию как доказанный факт, игнорируя сложность человеческой психологии и мотивации.
И, к сожалению, новояз в психологии ушел достаточно далеко.
Создавая бесконечный нетревожный, сонливо-правильный новояз, мы размываем понятия. Чем дальше термин от действительности, тем труднее обсуждать проблему и бороться с ней. А когда термины звучат искусственно и идеологически нагружено, это отталкивает тех, кто мог бы поддержать борьбу с настоящей проблемой — насилием. Когда мы начинаем менять термины из соображений «чистоты» понятий, мы попадаем в порочный круг подмен, где всегда можно найти новые «проблемные» слова.
Термин «сексуальное насилие» всегда был ясен: это насилие, совершаемое через сексуальное принуждение и вторжение. Добавление суффикса «-изированное» не уточняет, а затуманивает. Это не улучшение языка, а его идеологизация. И есть здоровые альтернативы: ясность без жестокости, точность к контексту, центрированный на личности подход к терминологии, баланс точности и уважения, научная строгость и доступность.
#сложнотекст
Современный новояз стал настолько привычным, что мы часто не замечаем, как подменяют базовые понятия. Особенно опасно, когда это происходит с терминами, описывающими серьезные социальные проблемы. Мы привыкли смеяться над классическими примерами новояза: «крайний раз» вместо «последний раз» (суеверный эвфемизм) ; «хлопок газа» вместо «взрыв» (смягчение катастрофы), «отрицательный рост» вместо «падение» (маскировка провала), «человек с опытом злоупотребления психоактивными веществами» вместо «наркоман» — фраза из 7 слов вместо одного точного термина. И так далее. Сами знаете, сами видели.
Но заметно хуже, когда новояз проникает в сферу защиты прав и социальной справедливости, где точность определений критически важна. И я хочу поговорить об очень модной лингвистической подмене, которая маскируется под прогрессивность: замене термина «сексуальное насилие» на «сексуализированное насилие». Прошу воспринимать это как мое мнение, достаточно обоснованное и критичное, но без претензии на истину и универсальность.
«Сексуализированное насилие»… это несостоятельный термин. И вот какие аргументы я имею:
1. Морфологическая ошибка: суффикс «-изированный/-is(z)ed» указывает на приобретение качества. «Компьютеризированный» — ставший компьютерным, «вульгаризированный» — ставший вульгарным. Следуя этой логике, «сексуализированное насилие» — это насилие, которому кто-то придал сексуальный характер. Абсурд.
2. Этимологическое противоречие: в первоисточнике термина sexual от латинского sexus (пол) нет разделения на «приятный секс» и «неприятный секс». Это попытка искусственно «очистить» понятие секса. Хотя он есть такой, какой есть.
3. Терминологическая непоследовательность: почему тогда не говорить «экономизированное насилие» вместо «экономического» или «психологизированное насилие» вместо «психологического»?
Защитники термина «сексуализированное» утверждают, что: «Секс это про радость, а не про насилие» и «Термин „сексуальное насилие“ поддерживает стереотип о мотивации насильника через сексуальное удовлетворение».
Это демонстрирует идеологическую, а не лингвистическую мотивацию. И с этим подходом есть проблемы: 1) игнорируется полисемия языка: слово «секс» многозначно и не сводится (ни в русском, ни в английском) только к позитивному опыту; 2) создание ложного противопоставления: термин «сексуальное насилие» никогда не подразумевал, что насилие — это просто «плохой секс», напротив, всегда было ясно, что это насилие с использованием сексуальности как инструмента; 3) подмена научного дискурса идеологическим: утверждение «сексуализированное насилие не про секс, оно про власть» представляет частную теорию как доказанный факт, игнорируя сложность человеческой психологии и мотивации.
И, к сожалению, новояз в психологии ушел достаточно далеко.
Создавая бесконечный нетревожный, сонливо-правильный новояз, мы размываем понятия. Чем дальше термин от действительности, тем труднее обсуждать проблему и бороться с ней. А когда термины звучат искусственно и идеологически нагружено, это отталкивает тех, кто мог бы поддержать борьбу с настоящей проблемой — насилием. Когда мы начинаем менять термины из соображений «чистоты» понятий, мы попадаем в порочный круг подмен, где всегда можно найти новые «проблемные» слова.
Термин «сексуальное насилие» всегда был ясен: это насилие, совершаемое через сексуальное принуждение и вторжение. Добавление суффикса «-изированное» не уточняет, а затуманивает. Это не улучшение языка, а его идеологизация. И есть здоровые альтернативы: ясность без жестокости, точность к контексту, центрированный на личности подход к терминологии, баланс точности и уважения, научная строгость и доступность.
#сложнотекст
10.03.202514:43
Великое, — если не величайшее, — умение, необходимое для искусства психотерапии что детей, что взрослых, — это умение ждать.
Отсюда растет великая терапевтическая добродетель — терпение /как принятие ожидания естественного и спонтанного результата течения процессов без попыток подтолкнуть появление этого результата/
Отсюда растет великая терапевтическая добродетель — терпение /как принятие ожидания естественного и спонтанного результата течения процессов без попыток подтолкнуть появление этого результата/
23.10.202411:59
Подскажите ответ, коллеги 🙃
21.04.202516:45
Избегающий тип: «привычно получать то, что хочу, а не то, в чем нуждаюсь»
16.04.202507:03
“В крупных городах мира рождаемость выше там, где больше людей живут в частных домах. Самая низкая рождаемость — в городах Китая и Кореи, где около 90% жителей обитают в квартирах”.
Цитирую (копипащу) новостной канал. Мысль крайне интересная, и мне кажется, в ней есть ИЗРЯДНАЯ доля правды.
Я думаю, у нас и у ворон есть что-то общее, кроме любви к красивым побрякушкам. Когда ворон на какой-то территории становится много — они почти перестают плодиться. Когда же, наоборот, на популяцию нападают (скажем, хищники или отстрел) — они плодятся как не в себя. У ворон (и некоторых других видов птиц) существуют механизмы плотностно-зависимой регуляции размножения. Мне они не очень известны, если честно.
Может так и у нас?
Ведь это не просто “невозможность” завести потомство, а буквально “отсутствие желания” его заводить. Не хочется, не можется на уровне биологии. Конечно, тут еще и много факторов играют свою роль, в тч экономика, возможности будущего, политика, но даже очень благополучные (как ни крути) страны показывают жуткий демографический кризис.
Когда пространства в избытке, жизнь расцветает. Когда его отнимают — все живое переходит в режим экономии.
Цитирую (копипащу) новостной канал. Мысль крайне интересная, и мне кажется, в ней есть ИЗРЯДНАЯ доля правды.
Я думаю, у нас и у ворон есть что-то общее, кроме любви к красивым побрякушкам. Когда ворон на какой-то территории становится много — они почти перестают плодиться. Когда же, наоборот, на популяцию нападают (скажем, хищники или отстрел) — они плодятся как не в себя. У ворон (и некоторых других видов птиц) существуют механизмы плотностно-зависимой регуляции размножения. Мне они не очень известны, если честно.
Может так и у нас?
Ведь это не просто “невозможность” завести потомство, а буквально “отсутствие желания” его заводить. Не хочется, не можется на уровне биологии. Конечно, тут еще и много факторов играют свою роль, в тч экономика, возможности будущего, политика, но даже очень благополучные (как ни крути) страны показывают жуткий демографический кризис.
Когда пространства в избытке, жизнь расцветает. Когда его отнимают — все живое переходит в режим экономии.
15.03.202505:08
Дорогие коллеги и друзья!
Последнее время в этом канале всё чаще звучат темы, выходящие за рамки классической психологии, психотерапии или теории привязанности. Это не случайно: я потерял уверенность, что могу оставаться в стороне и молчать, когда вижу, как под соусом благих намерений творится зло и культивируется ненависть.
Поэтому я решил создать свой собственный, индивидуальный и отдельный проект — пространство для анализа и попыток понять, что сегодня разъединяет людей, подменяет диалог конфликтом, а реальность — идеологическими симулякрами. Пространство рефлексии.
Для кого этот я задумал этот новый канал?
— для тех, кто устал от токсичной поляризации: когда любую дискуссию подменяют войной «лагерей», а поиск истины — навязыванием позиций;
— для тех, кто верит, что даже в самых сложных вопросах можно сохранить рациональность и человечность;
— для тех, кто ищет не врагов, а понимания;
— для тех, кто чувствует себя одиноким, затравленным, подавленным и безмолвным.
О чём будем говорить?
— о психологии социальных процессов: почему страх и агрессия становятся «новой нормой»;
— о теневой стороне справедливости и прочих хороших слов, которым придают не лучшее значение;
— об уважении и возвращении к реальности, то есть о том, как не потерять себя в мире, где эмоции заменяют факты, а пустословие — аргументы.
Это не манифест против кого-то, но попытка вместе разобраться, как сохранить здравый смысл и подлинную эмпатию. Человечность, а не речекряки.
Если вам близок такой формат — добро пожаловать в новый канал.
Ссылка >>> https://t.me/objectively_speaking
P.S. Этот канал останется посвящённым психологии и теории привязанности — как и было обещано изначально. Я просто уберу все лишнее в отдельную историю.
Последнее время в этом канале всё чаще звучат темы, выходящие за рамки классической психологии, психотерапии или теории привязанности. Это не случайно: я потерял уверенность, что могу оставаться в стороне и молчать, когда вижу, как под соусом благих намерений творится зло и культивируется ненависть.
Поэтому я решил создать свой собственный, индивидуальный и отдельный проект — пространство для анализа и попыток понять, что сегодня разъединяет людей, подменяет диалог конфликтом, а реальность — идеологическими симулякрами. Пространство рефлексии.
Для кого этот я задумал этот новый канал?
— для тех, кто устал от токсичной поляризации: когда любую дискуссию подменяют войной «лагерей», а поиск истины — навязыванием позиций;
— для тех, кто верит, что даже в самых сложных вопросах можно сохранить рациональность и человечность;
— для тех, кто ищет не врагов, а понимания;
— для тех, кто чувствует себя одиноким, затравленным, подавленным и безмолвным.
О чём будем говорить?
— о психологии социальных процессов: почему страх и агрессия становятся «новой нормой»;
— о теневой стороне справедливости и прочих хороших слов, которым придают не лучшее значение;
— об уважении и возвращении к реальности, то есть о том, как не потерять себя в мире, где эмоции заменяют факты, а пустословие — аргументы.
Это не манифест против кого-то, но попытка вместе разобраться, как сохранить здравый смысл и подлинную эмпатию. Человечность, а не речекряки.
Если вам близок такой формат — добро пожаловать в новый канал.
Ссылка >>> https://t.me/objectively_speaking
P.S. Этот канал останется посвящённым психологии и теории привязанности — как и было обещано изначально. Я просто уберу все лишнее в отдельную историю.
12.03.202507:11
С моей точки зрения, О. сделал следующее:
1) превысил полномочия и рамки возможностей временного опекуна, откровенно путая ответственность за несовершеннолетнего с доступной «кормовой секс-базой»;
2) занимался совращением подопечных несовершеннолетних и подталкивал их к созданию и распространению порноконтента для собственного удовольствия;
3) понимал и отдавал себе отчет в собственных поступках, если интересовался возрастом девушек.
И, по сути, это фактология без эмоций, идеологии, шока или чего-то такого. Плод нескольких дней погружения в тему.
По отдельности каждый пункт выглядят гадко, но куда более безобразно выглядит «слоеный пирог», где одно наслаивается на другое.
Все дело ведь в контексте… не будь в этой истории разницы в полномочиях, ответственности за подопечного, не будь в ней четких и понятных границ осуществления взаимодействия — была бы другая история, ромеоджульетная (и то, изрядно скепсиса). Возможно, в такой истории было бы уместно говорить и про «субъектность» девочек, и про «агентность» девочек, и про «желания», и про «ну это же могла быть любовь». Но не в случае О. и его подопечных.
Есть ситуации и даже целые периоды, когда мы объективно крайне уязвимы и зависимы от другого. Мы полагаемся на других людей, исполняющих социальные роли, где особенно важны «чистые руки»: учитель, препод, врач, тренер, священник, психолог и так далее. Мы надеемся, что эти люди 1) послужат нашему благу; 2) не возьмут больше, чем им обещано и обозначено, — но если происходит иное, это всегда негативный опыт и всегда причина задуматься о границах и безопасности для всего общества.
Подумать, поговорить, разобраться. Не впадая в крайности или оправдания, не исключая ничего, не искажая, не утрируя, не высмеивая. Подумать головой, осмыслить — и двигаться дальше, зная, как бывает. Неприятная встряска, но нужная, потому что сексуальная эксплуатация зависимых и слабых в нашем обществе принята с негласным согласием. Все эти гаденькие преподы, все эти скабрезные шуточки, все эти двусмысленные прикосновения... каждый из нас обнаружит далеко не один пример такого насилия — в свой адрес или адрес близких людей. И самое дурное, что это насилие опционально, без него можно жить, в нем нет необходимости. Оно противоестественно.
История О. — это напоминание нам быть внимательнее к признакам и «тайне» насилия, но и ясное послание тем, кто привык пользоваться подопечными людьми. Это угроза и опасность для тех, кто совершает подобные проступки, отдавая себе отчет. И, если честно, мне не хочется, чтобы они чувствовали себя в безопасности и были безнаказанными.
Есть и еще два поинта, более эмоциональных:
1) а где была агентность О., который мог выбирать, лезть ли к девочкам или нет?
2) если он такой классный и крутой, почему не нашел себе ровесницу (равного партнера), а полез к подопечным?
1) превысил полномочия и рамки возможностей временного опекуна, откровенно путая ответственность за несовершеннолетнего с доступной «кормовой секс-базой»;
2) занимался совращением подопечных несовершеннолетних и подталкивал их к созданию и распространению порноконтента для собственного удовольствия;
3) понимал и отдавал себе отчет в собственных поступках, если интересовался возрастом девушек.
И, по сути, это фактология без эмоций, идеологии, шока или чего-то такого. Плод нескольких дней погружения в тему.
По отдельности каждый пункт выглядят гадко, но куда более безобразно выглядит «слоеный пирог», где одно наслаивается на другое.
Все дело ведь в контексте… не будь в этой истории разницы в полномочиях, ответственности за подопечного, не будь в ней четких и понятных границ осуществления взаимодействия — была бы другая история, ромеоджульетная (и то, изрядно скепсиса). Возможно, в такой истории было бы уместно говорить и про «субъектность» девочек, и про «агентность» девочек, и про «желания», и про «ну это же могла быть любовь». Но не в случае О. и его подопечных.
Есть ситуации и даже целые периоды, когда мы объективно крайне уязвимы и зависимы от другого. Мы полагаемся на других людей, исполняющих социальные роли, где особенно важны «чистые руки»: учитель, препод, врач, тренер, священник, психолог и так далее. Мы надеемся, что эти люди 1) послужат нашему благу; 2) не возьмут больше, чем им обещано и обозначено, — но если происходит иное, это всегда негативный опыт и всегда причина задуматься о границах и безопасности для всего общества.
Подумать, поговорить, разобраться. Не впадая в крайности или оправдания, не исключая ничего, не искажая, не утрируя, не высмеивая. Подумать головой, осмыслить — и двигаться дальше, зная, как бывает. Неприятная встряска, но нужная, потому что сексуальная эксплуатация зависимых и слабых в нашем обществе принята с негласным согласием. Все эти гаденькие преподы, все эти скабрезные шуточки, все эти двусмысленные прикосновения... каждый из нас обнаружит далеко не один пример такого насилия — в свой адрес или адрес близких людей. И самое дурное, что это насилие опционально, без него можно жить, в нем нет необходимости. Оно противоестественно.
История О. — это напоминание нам быть внимательнее к признакам и «тайне» насилия, но и ясное послание тем, кто привык пользоваться подопечными людьми. Это угроза и опасность для тех, кто совершает подобные проступки, отдавая себе отчет. И, если честно, мне не хочется, чтобы они чувствовали себя в безопасности и были безнаказанными.
Есть и еще два поинта, более эмоциональных:
1) а где была агентность О., который мог выбирать, лезть ли к девочкам или нет?
2) если он такой классный и крутой, почему не нашел себе ровесницу (равного партнера), а полез к подопечным?
24.12.202411:28
☀️
23.10.202407:35
«Мы осыпаем детей подарками, но самый ценный для них подарок – радость общения, дружбу – мы дарим нехотя и растрачиваем себя на тех, кому мы совершенно безразличны. Однако в конце концов мы получаем по заслугам. Приходит время, когда нам больше всего на свете нужно общество детей, их внимание, и нам достаются те жалкие крохи, которые прежде приходились на их долю»
— Марк Твен
Какая печально, но поразительно точное высказывание. Помните, я предлагал вам вариант узнать о безопасной привязанности в вашей жизни, задавшись вопросом «к кому я бы поехал с удовольствием?» — и эту идею я утащил у своего терапевта.
Многие ли из нас поедут к родителям с легким сердцем? Многие ли ждут встречи с родителями? Кто едет с радостным предвкушением и желанием?
Думаю, что немногие.
Какая дьявольская ирония: в какой-то момент родители становятся детьми, такими же слабыми, зависимыми, нуждающимися, одинокими и потерянными. Фатальная рокировка: роли оборачиваются и родители получают то, что дали сами. Урожай осени жизни.
И в этом есть какая-то странная боль от «искаженной» реальности: ведь не так должно быть, ведь это родные, а они должны быть нашей опорой и любовью. Кем-то, к кому стремится сердце.
Но так не происходит, и это нарушает закон природы. Кто-то распускал руки с детьми, кто-то распускал язык, кому-то не хватало ума, терпения или времени, перед глазами других стояли призраки и заметить за ними ребёнка было трудно; кто-то просто был таким же «недоцелованным» ребенком с ребенком на руках.
И ничего не переписать, все уже сделано. На черновик не проживешь, по гарантии родителей не вернуть.
Наверное, в этом и кроется ответ на вопрос о родителях и детях: стать старше родителей и понять их наконец, увидеть в них отражение собственной боли и одиночества.
Только это невероятно сложно.
Ведь очень сложно, буквально противоестественно, отпустить мечту о любящей семье — и потом построить такую семью внутри себя и снаружи.
Если у вас получилось, вы уже достаточно мудрый человек.
— Марк Твен
Какая печально, но поразительно точное высказывание. Помните, я предлагал вам вариант узнать о безопасной привязанности в вашей жизни, задавшись вопросом «к кому я бы поехал с удовольствием?» — и эту идею я утащил у своего терапевта.
Многие ли из нас поедут к родителям с легким сердцем? Многие ли ждут встречи с родителями? Кто едет с радостным предвкушением и желанием?
Думаю, что немногие.
Какая дьявольская ирония: в какой-то момент родители становятся детьми, такими же слабыми, зависимыми, нуждающимися, одинокими и потерянными. Фатальная рокировка: роли оборачиваются и родители получают то, что дали сами. Урожай осени жизни.
И в этом есть какая-то странная боль от «искаженной» реальности: ведь не так должно быть, ведь это родные, а они должны быть нашей опорой и любовью. Кем-то, к кому стремится сердце.
Но так не происходит, и это нарушает закон природы. Кто-то распускал руки с детьми, кто-то распускал язык, кому-то не хватало ума, терпения или времени, перед глазами других стояли призраки и заметить за ними ребёнка было трудно; кто-то просто был таким же «недоцелованным» ребенком с ребенком на руках.
И ничего не переписать, все уже сделано. На черновик не проживешь, по гарантии родителей не вернуть.
Наверное, в этом и кроется ответ на вопрос о родителях и детях: стать старше родителей и понять их наконец, увидеть в них отражение собственной боли и одиночества.
Только это невероятно сложно.
Ведь очень сложно, буквально противоестественно, отпустить мечту о любящей семье — и потом построить такую семью внутри себя и снаружи.
Если у вас получилось, вы уже достаточно мудрый человек.
Показано 1 - 24 із 24
Увійдіть, щоб розблокувати більше функціональності.