Подлинный дух, который у Мамлеева предстает в параллельных и для него синонимических определениях то как «трансцендентность», то как «абсолютное постороннее» то, наконец, просто как «потустороннее» в самом глобальном и радикальном смысле, все же имеет свой знак, свое представительство в актуальном существовании. Это — субъективное начало, по принципу ускользающего от всякого определения, от всякой попытки умопостижения.
Его специфика в том, что, с одной стороны, оно совершенно внеразумно, с другой же — составляет самое интимное ядро внутреннего опыта. Оно находится «здесь» и «теперь», оно окрашивает своим неопределимым присутствием всю актуальность, вместе с тем будучи носителем «абсолютно постороннего», залогом того, что это непересекающееся с бытием постороннее подлинно реально.
Только исходя из присущего нам субъективного начала мы можем претендовать на трансцендентную перспективу. Вкус «я», этой от всего отъединенной интимной автономности, вот тот стержень, на который нанизываются этапы самораскрытия духа. Только благодаря тайнам «я» дух, не умаляясь в своем качестве трансцендентного, не переставая быть абсолютно посторонним, осваивается нами, становится внутренним фактом нашего личного бытия; иными словами, благодаря «я» сугубо трансцендентное делается предметом личной реализации.
Главный, специфически мамлеевский акцент этого — в его страшном нонконформизме, в полном отбрасывании объективного блага, «Вселенского Целого», в отказе от примирения с теологическим всеединством. Объективное — мертво, только субъективное живо. И центр жизни этого субъективного находится в том, что не здесь, в бесконечно дальнем, которое уже сейчас дано нам как чувство собственного «я», — вот смысл мамлеевского послания. Этот смысл делает мамлеевскую прозу явлением огромной важности, явлением совершенно уникальным, как в литературе русскоязычной, так и в литературе вообще. Инфернальная абсурдность жизни обнажается Мамлеевым с беспощадным и внимательным холодом и тут же сводится к своим истинным пропорциям, к тому, что она есть на самом деле: «существование несуществования», томная, незначительная тень, отбрасываемая великим и таинственным субъективным. Духовной элите необходим Мамлеев — разоблачитель разума, антигуманист, глашатай «абсолютно постороннего». И чем бы ни оборачивалось для него лично то «существование несуществования», в котором он ныне пребывает, источник его вдохновения всегда остается с нами.
Гейдар Джемаль, послесловие к подпольному изданию «Шатунов», 1983 г.
