Не случайно в Евангелии мы видим столько притч Спасителя о Царстве, притч, в которых Царство открывается как реальность скорее внутренняя, чем внешняя.
Конечно, оно никогда не остаётся лишь чем-то внутренним, так или иначе Царство всегда становится видимым и настолько, говоря простым языком, объективным, насколько вообще может быть объективной та реальность, которую мы так называем.
Однако начинается всё обычно в глубине человеческого сердца, там, откуда, конечно, нередко исходят злые помыслы, но где, с другой стороны, скрыто то данное человеку Богом дыхание жизни, которое и делает его человеком. Царство и начинается с этого дыхания, с того, сумеет ли человек его сохранить, захочет ли им жить и дышать. Если сумеет и захочет, то и Царство войдёт в его сердце, и начнётся то движение в новой реальности, в реальности Царства, которое и раскрывает в конце концов ищущему полноту жизни, принесённую в мир Христом.
Быть может, проблемой многих, ожидавших Царства в евангельские времена, было пренебрежение этим глубинным, внутренним духовным движением, без которого никакая внешняя активность не имела решающего значения. Оно, впрочем, и понятно: внешняя активность всё же обычно даётся человеку проще, чем та незаметная и кропотливая внутренняя работа, которая в конце концов делает его жителем Царства. Разбираться с врагами в известном смысле всегда легче, чем разбираться с собой: ведь себя и свои проблемы ещё нужно увидеть, а внешний враг вот он, тут, перед глазами, и что с таким врагом делать, понятно без вопросов. А уж если эти враги ещё и враги Божьи, тогда и вовсе не о чем думать и не в чем сомневаться.
Большинство и не сомневалось. А Мессия между тем готовился к Своей пасхальной трапезе.
