«Новости» и т. п. — один из способов включения субъекта в повестку, поле, нарратив, орбиту структур господства. Чтение новостей и т. п. — «примыкающая практика» (в терминологии Хоружего), по ходу которой субъект (его психика, сознание, внимание, эмоции и пр.) организуются вокруг структур господства как своего центра. — Следовательно «аполитичность» освободительна: дает место и силы альтернативе, отстройке сознания, психики субъекта вне излучений структур господства. Де-факто на 99% «интересоваться политикой» — вид досуга, потребление развлекательной информации, «опиум» — и единственный собственно политический смысл этого досуга — включение сознания в структуры господства (при какой угодно «оппозиционности»): субъект становится их медиумом, одержимым ими. Отстройка от структур господства, создание очагов альтернативности освобождает антропосоциальные, социокультурные энергии, создает автономные зоны, «партизанские районы», «Пустыню», что и само по себе ослабляет структуры господства (отток антропосоциальных, социокультурных энергий от них в Пустыню), но и готовит плацдармы ответной экспансии на территории структур господства (их перестройки по образцам, выработанным в Пустыне): динамика Ухода-Возврата (опять же в терминологии Хоружего): антропосоциальный, социокультурный фокизм. Первым тактом — эмансипация антропосоциальных, социокультурных энергий — и их сбережение, накопление, развитие — для ответной экспансии вторым тактом. Таков политический смысл «второй культуры», «ухода из мира» и т. п. феноменов. — Описанная логика работает не только с потреблением «новостей», но и с потреблением всех видов информационных, культурных продуктов, включающих психику субъекта в машины макросоциума: аскеза отцепляет психику субъекта от этих машин и создает очаги альтернативы.
Представим себе формирование абсолютизма (в самом широком, самом абстрактном смысле): немыслимо его свержение, он закрепился на века вперед. — Но жить «надо» сейчас: вот эти оставшиеся тебе месяцы, годы, максимум десятилетия. — Посвятить свой ум и эмоции (т. е. «себя» — душу свою) событию формирования абсолютизма, означает быть одержанным, захваченным им. — Но и просто обывательски жить, понятно, означало бы раствориться в повседневности абсолютизма, стать элементов воспроизводства этой повседневности. — Но всегда был и есть путь, избегающий обоих тупиков: отстройка от макросоциума, культивация альтернативных способов думать, чувствовать, жить: от инфраполитики (различных форм отклоняющегося поведения, малого сопротивления) — до Исхода в Пустыню (полного разрыва с макросоциумом и создания автономных микросоциумов альтернативного образа жизни). — Жить альтернативно макросоциуму в таких объемах и формах насколько удается в данный момент и в данном месте. — Абсолютизм может быть рухнет через триста лет, но можно выключиться из него здесь и сейчас, высвободить свое мышление и поведение из него здесь и сейчас.
Фантазии о «революции» на огромную долю есть способ оставаться включенным в структуры макросоциума при ощущении моральной правоты, «протеста», способ блокирования эмансипации антропосоциальных, социокультурных энергий. — В этом смысле, возможно, следует перевернуть частотную критику «левацких» групп как «сект»: возможно подлинно радикальным, действенно освободительным путем было и остается как раз создание и культивация групп альтернативных мышления, поведения, жизни, сепарирующихся от макросоциума (следует не критиковать, а культивировать их). — Возможно «аполитичность» (не сама по себе, а как аспект культивации альтернативности) есть подлинно радикальная политика. — Но слишком ясно, что сказанное легче засчитать за оправдание тривиальной аполитичности; но опять же не стоит ли перевернуть и сказать: «политика» есть способ оставаться в макросоциуме и воспроизводить его («грешить»), а критика «аполитичности» — способ скрыть свои нежелание и боязнь здесь и сейчас альтернативной жизни («уйти из мира»). — Жить «надо» здесь и сейчас; здесь и сейчас нужно «не грешить»: ждать триста лет когда мир извернется подходящим образом просто физически не возможно.
