Осиротевшие сестры переезжают в чужой город и оказываются втянуты в опасное расследование, которое ведут лютен - хранитель безлюдя - и еще двенадцать личностей... в его голове

– Ну надо же, – прокряхтела старушка, – такой молодой, а уже седой.
– Э-э-э… вы мне?
– Волосы. Белые, как у меня. – Она постучала по своей голове пальцем-крючком. Из-под платка, покрывавшего ее, выбились серебристые пряди.
– А-а, – протянул Дес, понимающе кивая, – это я сам… Это… просто краска.
– Зачем? – удивилась старушка.

Дес пожал плечами, не зная, как объяснить ей, почему с постоянным упорством выливал на свою голову химикаты, обесцвечивая темные от природы волосы. Одно время он полагал, что хочет выделиться из толпы, потом убеждал себя, что подражает уличным артистам, но всегда отрицал, что пытается стереть любое сходство с Дейлором-Максимиллианом Гленном, каким родился и прожил до семнадцати лет.

Он так и не нашел, что ответить. Вышла Нита и поприветствовала старушку незнакомым словом. Было это ее именем или местным диалектом, выражающим уважение к старшим, Дес так и не понял. Седовласая захихикала – шутливо и по-девичьи смущенно.
– Проверь, не растут ли на нем снежные колокольчики, – проговорила она и зашаркала дальше по своим делам, припадая на правую ногу.

– О чем она вообще? – спросил Дес.
Нита пожала плечами:
– Для здешних ты выглядишь странно. Твои волосы напоминают землю под снегом, на такой растут первоцветы.
– Как поэтично, – хмыкнул он. – Жаль, в тюрьме не было ни брадобрея, ни зеркала.