Рецепт счастья
Впервые за двадцать лет замужества я летела в отпуск одна. Правда, всего на два дня, туда и обратно, на встречу выпускников. Муж отказался, мотивируя свой отказ тем, что эта часть жизни принадлежит только мне, и он не хотел бы мешать. Меня это устраивало, поскольку главной целью моей поездки была совсем другая встреча, и это действительно никого, кроме меня, не касалось.
С одноклассниками я встретилась. Всё было хорошо. Как всегда на подобных встречах — сначала выкладываем личные достижения как свидетельство не зря прожитых лет, а после нескольких тостов, уже расслабившись, начинаем жаловаться на жизнь.
Улучив момент, я улизнула. Кому-то сказала, что скоро вернусь. Кому-то уже ничего не нужно было говорить. Танюша, — в старших классах мы дружили, — подвезла меня прямо к воротам кладбища.
Куда идти, я не знала и двинулась наугад. Больше часа, прижимая к груди букет белых роз для моей бабушки, я перепрыгивала через чужие могилы, но найти ее имя не могла. Было душно. Хотелось пить и выть.
До самолета оставалось три часа. Как же я ее найду?! Расплакавшись от досады и отчаяния, я начала кричать и звать ее, как в детстве: «Бабуленька-Буленька! Где же ты?»
— Как ее зовут? Как фамилия? — неожиданно раздался рядом хриплый мужской голос. От испуга я выронила цветы.
— Да не бойся, я не призрак, работаю тут, — ответила мне на не заданный вопрос лохматая голова из свежевыкопанной могилы поблизости. Через пару секунд я почувствовала запах перегара, — возле меня стоял мужик с лопатой.
— Рахель… Фельдман Рахель. Моя бабушка. Я давно уехала и ни разу не была на ее могиле.
— Идем, — скомандовал мужик и зашагал в противоположную моим поискам сторону. Через минут 15 на блестящей мраморной плите я прочитала: «Фельдман Рахель Мойшевна».
— А как вы знаете, кто где захоронен? — не удержалась я от вопроса.
— Так вот же, — ткнул мужик пальцем в бабушкин памятник, — не у каждого на могиле такое увидишь.
Я прочитала: «Оставляю рецепт воздушных пирожков для моих внуков и для всех-всех. Наслаждайтесь! Любите друг друга. Бабушка Рахель». Сердце мое колотилось, я узнала бабушкин почерк. А ниже был тот самый рецепт, который когда-то передала мне моя мама. Я без сил опустилась на покосившуюся скамейку.
— Твоя бабуля у нас тут звезда, — затягиваясь со смаком папироской, говорил мужик, — ее все знают. Видимо, веселая была. Это ж надо такое придумать! — и он подмигнул мне опухшим глазом. — Пирожки, между прочим, вкуснейшие, особенно, если на закуску.
Я достала из кошелька несколько купюр и протянула ему:
— Простите, мне бы хотелось побыть одной, — попросила я его. Мне так много нужно было сказать моей бабушке. Убедившись, что мужик ушел, я расстелила плащ и легла на горячую плиту, обхватив ее руками, даже не удивившись этому своему порыву.
«Бабуленька, — начала я почти шепотом, — я в Израиле, как ты хотела. У меня семья. Муж, две прекрасные дочери — твои правнучки. Работаю медсестрой. Работа тяжелая, но престижная. Квартира у нас хорошая. По миру поездили. Всё вроде бы нормально, а радости в душе давно нет. Муж сам по себе, я сама по себе. Не знаю, зачем живу, для чего? Для кого?»
Мягкий порыв ветра обдал меня неожиданной свежестью. Я прислушалась. И в детстве склоняющийся к вечеру летний день звучал таким же стрекотанием кузнечиков, шелестом листвы и шорохом травы. «Бабуличка-Буличка, я так скучаю за тобой! — плакала я, не вытирая слез. — Нигде и никогда мне не было так хорошо, как с тобой».
Я закрыла глаза. Бабушка, как всегда спокойно, без суеты, накрыла на стол — на случай, если кто-то зайдет: миска воздушных пирожков, гречневая каша, малосольные огурцы. Теплые бабушкины руки гладили меня по голове. «Доця, — неторопливо говорила мне бабушка, — ты не ищи, что кто-то сделает тебя счастливой. Не беги за разными цацками. В тебе есть пока только капелька любви, потому и тоскуешь. Думаешь, что если отдашь эту капельку, — себе не останется. А оно наоборот: когда отдаешь людям любовь, она в тебе прибывает».
