‧͙⁺˚*･༓☾ ηƴਘκυⲏы κ૦ⲏɸ૯ਘ૯ⲏ ☽༓･*˚⁺‧͙

хотел я прятаться от боли,
но она следовала по пятам.
вновь оказался я в неволе,
отдавшись ледяным цепям.
вся роскошь, камни без цены,
отрады мне не приносили —
с душою, другом сердца моего,
они меня навеки разлучили.
не ведал им свою мечту:
лишь обнажить желаю я,
черты его блаженна лика,
сулящие и смерть, и гибель для меня.
всем показать, как же остра та пика,
по нити края каковой,
они шагают слишком дико,
решив откинуться в покой.
отдался я недоброй хвори,
оберегая свет во тьме
с надеждою, с судьбою воли,
все разузнав, о том письме.
эпистола, пришедшая от власти,
трактующая лишь одно —
непозволительные страсти,
происходящие давно.
тот бунт, побег, хоть и недолгий,
запомню, друг мой, навсегда,
ведь лишь тогда, забыв о долге,
бежать хотел через моря.
скулил, что б уж казнили, сгоряча,
что б императора вернули,
но догорела вновь свеча:
очнулся я, с тобою, в барском доме.
прости, любовь моя, но вынужден тебя покинуть,
опасностью окутан мой визит,
успею в печь я дров подкинуть,
и в темень ускачу — переболит.
твердил, твержу и буду я,
который год не прекращая,
что мы с тобою лишь друзья,
о большем, Саша, не мечтаем.
все оказалось как тогда,
в том мрачном и ужасном сне:
в Сибири каторга ждала меня
и не помогут мне "из вне".
молил я господа среди когорты,
что б лишь запамятовал слово,
годами выбитое у аорты —
то имя, что давно знакомо.
это проклятие и дар,
которое, меня уничтожая,
заклятием кошмарных чар,
ему дает существованье.
и мне плевать, что изначально,
наша любовь так приторна была,
сейчас её горчащее отчаяние,
так захлестнуло, даже не щадя.
прости, мой друг бесценный,
я клялся рядом быть всегда,
но знал я цены жизней наших —
твоя, ценнее чем моя.

пущины моя римская империя
1. Пущин знал, когда Пушкину плохо, даже по почерку.
«Буквы сжались, значит, злится. Или болеет. Или снова влюблён». Тогда он сразу садился писать ответ — простой, добрый, свой.
2. Когда Пущина сослали, Пушкин хотел поехать следом.
Он даже серьёзно говорил об этом друзьям. Говорил: "А что? Кто ещё ему чай носить будет?"
3. Пушкин знал, как достать Пущина из любой хандры.
Он начинал декламировать что-то абсурдное, вплетая фамилию Пущина в каждый третий стих:
"Ты — Пущин, друг мой и... подушка!
С тобой — ни скука, ни разруха!"
4. Пушкин никогда не позволял другим шутить над Пущиным.
Он сам мог подкалывать его до хрипоты, но если кто-то из гостей позволял себе хоть намёк на насмешку — вылетал вон. "Ты его не знаешь," — говорил Пушкин с прищуром.
5. Пушкин собирал книги для Пущина.
Каждая книга, которую он считал важной, отправлялась к нему с пометкой: "Для Ивана Пущина. Читай, ты поймешь." Даже если Пущин был занят чем-то важным, он всегда находил время для этих книг.
6. Когда Пушкина вызывали на дуэль, Пущин был с ним.
Он не спрашивал, почему. Он просто был рядом. И каждый раз, стоя рядом с ним, он чувствовал, как мир изменяется — и не в лучшую сторону.
7. Пущин записывал каждое слово Пушкина в свои дневники.
Иногда эти записи становились такими длинными, что Пущин сам забывал, о чём изначально шла речь. Но в каждом слове он чувствовал — это было важно.
8. Пущин был первым, кто читал стихи Пушкина, прежде чем они стали известны.
Он знал их наизусть, и это было их маленьким секретом. Пушкин всегда ждал от Пущина самого честного мнения.