лес и сказки | Диана Чайковская

Он накрылся серым покрывалом с головой. Пропала спальня, с завитками рез на полу, с разбросанными травами, мелкими самоцветами, берестой и светецем для очередной лучины. Когда-то в ней расцветало солнце, и его лучи ласково проводили по всему этому беспорядку. Оно улыбалось губами Яры, смотрело очами Яры, обрамляло позолотой вытканный стенами мрак, развеивая его голосом Яры – а Гранко смеялся, не понимая, насколько счастлив в своём безумии, насколько глубоко проросли корни их связи, грозясь дать ядовитые – но до ужаса завораживающие – ростки.

Три века никто не приближался к скале, три века княжества утопали в собственных распрях ― а теперь все почему-то начали вспоминать, кто со страхом, кто с нескрываемым любопытством. Это походило на бред или морок. Мгла зазвенела сталью, словно возражая.

Но даже в Гданеце воздух пах кровью, гарью и злой силой. Не зря отец не пускал Марью дальше двора ― боялся, что убьют или того хуже. Он вообще держал ухо востро ― сделал собственный птичник, где старшие чародеи растили младших, дарили им крылья и учили летать незаметно.