Когда-то, в бытность журналистом, мне удалось сделать с Кар-Ваем интервью. Он не снимал темных очков, верный имиджу самого изысканного и загадочного киноавтора, творца уникального стиля, в котором неоновая визуальная палитра неожиданно сочеталась с темой томительного предчувствия любви. «Каждый мой фильм как глава в книге. Эпизоды одного фильма, финала которого я не знаю — говорил он. — Я сознательно подбрасываю в каждую из своих картин то, что соединяет ее с предыдущей». Соединить разрозненные главы в одну книгу, проследить между ними связь поможет эта ретроспектива.
«Бегство от общества, завидное одиночество, загадочные ритуалы, манящий лес: минимум действия, но заскучать не позволят ни лаконичный метраж, ни обволакивающий ритм»
«Мох» родился из прогулок по лесу, медитаций у ручейка и коллекционирования всяческих природных артефактов. Бывали периоды, когда удавалось подолгу жить на даче и улетать в это пространство с максимальной отдачей и созерцательностью. Бродил по лесу, залипая на красоту. Таскал все подряд и распихивал по баночкам. Дома собирал мертвых насекомых и делал для них гробики.
Так появился герой: странный, печальный, природный. Абсолютно чуждый социуму. Светлячок, по ошибке воплотившийся в теле человека... Постепенно возникали наметки сюжета и основного конфликта в виде персонажа отца. А потом подключились Катя с Никитой и помогли все это реализовать, за что им огромное спасибо. Снимали очень свободно, без четкого сценария, плана и бюджета. До последнего не понимали, чем все должно закончиться.
«Тот свет, блещущий апокалиптическим великолепием, оказывается увлекательным местом. Градообразующее потустороннее предприятие — отель «Аид», где соскучиться не позволит озорная команда консьержей.
Богиня и начальница подземного царства Прозерпина (Ардан) произносит фамилию композитора Вивальди с привычным французской актрисе ударением на последний слог, чем провоцирует старшую из мойр, богиню судьбы Атропос (де Пальма, актриса-талисман Педро Альмодовара), на ожесточённую и потешную перепалку: «У вас, милочка, передозировка от Генделя». Легендарным любовникам не до таких мелочей; у их чувств есть проблемы важнее...
«Мох» родился из прогулок по лесу, медитаций у ручейка и коллекционирования всяческих природных артефактов. Бывали периоды, когда удавалось подолгу жить на даче и улетать в это пространство с максимальной отдачей и созерцательностью. Бродил по лесу, залипая на красоту. Таскал все подряд и распихивал по баночкам. Дома собирал мертвых насекомых и делал для них гробики.
Так появился герой: странный, печальный, природный. Абсолютно чуждый социуму. Светлячок, по ошибке воплотившийся в теле человека... Постепенно возникали наметки сюжета и основного конфликта в виде персонажа отца. А потом подключились Катя с Никитой и помогли все это реализовать, за что им огромное спасибо. Снимали очень свободно, без четкого сценария, плана и бюджета. До последнего не понимали, чем все должно закончиться.
«Бегство от общества, завидное одиночество, загадочные ритуалы, манящий лес: минимум действия, но заскучать не позволят ни лаконичный метраж, ни обволакивающий ритм»
«Тот свет, блещущий апокалиптическим великолепием, оказывается увлекательным местом. Градообразующее потустороннее предприятие — отель «Аид», где соскучиться не позволит озорная команда консьержей.
Богиня и начальница подземного царства Прозерпина (Ардан) произносит фамилию композитора Вивальди с привычным французской актрисе ударением на последний слог, чем провоцирует старшую из мойр, богиню судьбы Атропос (де Пальма, актриса-талисман Педро Альмодовара), на ожесточённую и потешную перепалку: «У вас, милочка, передозировка от Генделя». Легендарным любовникам не до таких мелочей; у их чувств есть проблемы важнее...
Когда-то, в бытность журналистом, мне удалось сделать с Кар-Ваем интервью. Он не снимал темных очков, верный имиджу самого изысканного и загадочного киноавтора, творца уникального стиля, в котором неоновая визуальная палитра неожиданно сочеталась с темой томительного предчувствия любви. «Каждый мой фильм как глава в книге. Эпизоды одного фильма, финала которого я не знаю — говорил он. — Я сознательно подбрасываю в каждую из своих картин то, что соединяет ее с предыдущей». Соединить разрозненные главы в одну книгу, проследить между ними связь поможет эта ретроспектива.
