Все свастики, находящиеся на манекенах и в экспозициях, посвященных данному периоду, я сам лично заклеивал серебристым непрозрачным скотчем, который отлепиться сам по себе никак не мог, его нужно было отдирать ногтем или ножичком.
Я не могу утверждать, отодрали ли его в время обыска, пока мы, пройдя этот зал, были в других залах третьего этажа, а потом зашли в конференц-зал; был ли он содран предварительно, заранее, одним из посетителей экскурсии в музее, которая прошла в то время когда приехала группа ФСБ, специально, чтобы это и было впоследствии обнаружено.
Но что я знаю точно, так это то, что после выхода закона о запрещении демонстрации нацисткой символики, она была заклеена, есть фото установки этого манекена с предварительно заклеенным «пауком». Да и глупо бы выглядело то, что все свастики в экспозиции заклеены серебристым скотчем (а их около 10 предметов), а одна, на самом видном месте, открыта.
К изъятой кубанке присовокупили и изъятие Книги отзывов, наверняка, предполагая увязать положительные отзывы в ней относительно всего музея, но привязав их именно к этой кубанке и свастике на ней.
Я довольно долго – 18 лет, – создав два Мемориала, старался заниматься просвещением людей, представляя им наглядную, без фобий и искажений, объективную картину трагедии России, чтобы она вновь не повторилась в еще более страшной форме. Стремился показать ту чудовищную катастрофу, постигающую нашу страну, когда власть в ней выстраивается на вражде и ненависти одной части народа к другой; отразить то, как незнание объективной истории своего народа ведет ко всеобщей деградации во всех сферах жизни общества, из-за формируемых в ней фобий, ложных догм и порожденного, благодаря им, идеологического маразма.
Это был трудный и сложный путь. Более 15 обысков (почти каждый год по обыску), теперь уже более 600 только одних судебных заседаний по различным клеветническим доносам и сфальсифицированным обвинениям.
Но все это можно было как-то преодолевать. Однако когда в это противостояние внедряются новые методы – методы подлога, когда на абсолютно пустом месте выстраивается целая система непрекращающегося ни на один день давления, наступает предел. Ведь завтра опять в какой-то экскурсионной группе окажется некто, кто за штору у окна, в угол или под стенд подбросит некую бумажку с неким призывом, противозаконный объект или что-то подобное, а на завтра пришедшие сотрудники ФСБ его обнаружат и вот – новое уголовное дело.
Да и семья уже тоже на пределе. Если дети как-то приспособились к подобной ситуации в жизни и, хотя сильно переживая, понимают происходящее, то внуки, те, которые еще малы, довольно ранимы.
В этот раз, хотя группа ФСБ и прошла спокойно к дому, без штурма ворот и «масок-шоу», самый младший внук Тёма, гуляя по двору, увидев идущих с автоматами наперевес полицейских, жутко испугался и, обежав дом с другой стороны и войдя в него с запасного хода, бросился к взрослым, крича, что идут автоматчики. Об этом я узнал уже после завершенного обыска, и мне пришлось его успокаивать и объяснять, что это была игра.
• Поэтому, чтобы не давать повода для дальнейших провокаций относительно Мемориала и оградить малолетних членов нашей семьи от потрясений, я решил закрыть деятельность музея в Подольске и прекратить допуск по его посещению.
▲ По Мемориалу в Еланской: как я уже сказал, в это же время обыск проходил и там, хотя буквально три дня назад я там был целую неделю и монтировал там новые стенды, в которых размещены текстовые материалы по каждой экспозиции, чтобы они трактовались именно так, как они представлены, а не как вздумается их трактовать тем, кто в очередной раз будет осуществлять обыск или искать повод, к чему бы прицепиться, чтобы написать очередной донос. В прошлом году я установил их шесть, а в этом – еще 23.
Там тоже ворота не штурмовали на этот раз, им открыли, и они спокойно прошли, приступив к обыску, с находящимся там дежурным. Ничего внятного по изъятому он сообщить не смог, а сказал, что в музее изъяли «какие-то бумажки». Что это за «бумажки» и откуда они там появились, сказать пока не могу.
