Одного Николо не видел, пока перемещался: как в каждом холме образовались каменные двери с кнокерами в виде черепов. Тяжёлые, они казались совершенно неподъёмными. Одиноко летевший мотылёк, нашедший своё пристанище на одном из тех черепов, внезапно пошатнул крепкий камень. Своим крылом он открыл гранитную дверь, и красный свет вырвался из неё обжигающим пламенем, испепеляя поздно отреагировавшее существо. Мотылёк превратился в крупинки сахара, и чья-то тонкая бледная рука потянулась к ним из дверного проёма, чтобы забрать.

— Ни хрена себе! — Брайан, взглядом указал на созданий Масуми. — Я думал, что не увижу их никогда в своей жизни! Они же как легенда!
— А что это? — Патрик решил, что, обменявшись с манлио именами, он получил право задавать любые вопросы.
И Джеён действительно ответил:
— Хёсэги.

— Отличная работа, мастер Масуми, — произнес Юншен. — Нахрена мне это? Это, конечно, мило, но я же видел процесс изготовления, как-то не очень хочется прикасаться к этой обслюнявленной штуке.
Джеён достал из кармана еще один листок и карандаш и, не обращая внимания, стал что-то записывать.
— Что это вообще?
— Павлин, — коротко, но мягко и даже с гордостью ответил Джеён.
Юншен уставился на Масуми. Тот закончил писать и убрал карандаш в карман.
— Ну, павлин. Шен. — Джеён вжал голову в плечи, пытаясь объяснить. — Ты же Шен. Павлин с чайлайского.