𐙚𝐑𝐢𝐧𝐭[𝐋𝐞n]༄

🔐Ты не считаешь, сколько дней я тебе не звонил
Не отвечаешь ни по одной из своих двух мобил
И засыпаешь рядом с тем, кого я бы убил
Если только бы встретил и если хватило бы сил🌧

– «пора бы», но продолжаешь молча курить?

Третьяков нахмурился. Выдохнув последний дым, он выбросил тлеющий окурок в разгоревшийся костёр и улёгся рядом с Матвеем. Крименов же по-прежнему лежал к парню боком. Он делал слабые, тяжёлые вдохи и беспомощно хрипел, обнимая себя ладонями в попытках согреться. Его любовь во всех смыслах догорала буквально у него за спиной, оставляя за собой лишь невыносимый смрад и тепло. Но физически было холодно, даже знобило. Парень смахнул несколько капель пота со лба и снова укутался в свои искусственные объятия. Физически действительно жарко не было, но вот на душе вновь осела старая горечь.

Володя поелозил спиной по земле. Он кротко глянул на догорающий труп бедного животного и опять нахмурился. Сейчас он понимает Матвея настолько, насколько тот и не подозревает даже. Третьяков, приподнявшись, скинул с себя куртку и осторожно укрыл ею плечи Крименова. Он предпринял попытку перевернуть юношу на спину, но, получив «языком глаз» отказ, кивнул и просто остался сидеть рядом. Ландшафт сна в этот раз попался особенно "удачным", учитывая то, что и смотреть то на что-нибудь, кроме «живого костра», возможности не было. Поэтому Володя быстро перекинул взгляд на парня сбоку. Матвей вряд-ли сейчас настроен хоть на пару слов, но разговорить его стоит. По крайней мере, в жизни они точно не поговорят.

– ты расплакался из-за воспоминаний или из-за..-

– воспоминаний.

– переживаний..., – вопреки быстрому ответу, закончил мысль Третьяков. Он тихо выдохнул и положил руку на плечо Матвея. Тот даже глазом не повел.

– дай угадаю, с тех пор у тебя не было животного?

– не было.

– м-м-м..

– зачем тебе это всё? – резко повернувшись, хрипло шикнул Крименов. На уголках его глаз собирались крупные капли слез, которые незамедлительно градом скатывались по щекам. Но при этом голос у парня не дрожал, разве что, немного подрагивала нижняя губа и веки.

– не знаю, просто не хочу терять статус «всё обо всех знает», – невольно хихикнув, ответил Володя и потянулся к карману куртки, – куришь?

Ответ был очевиден.

– нет, – неуверенно ответил Матвей и услышал сдержанный смешок. Это не могло не злить, не могло не раздражать и не заставлять кровь в жилах стыть. Парень поморщился от знакомого «вкуса» травли. Над ним снова глумятся, смеются. Но сейчас Крименов не смог найти в себе сил въебать ненавистному парню, а только лениво поднял руку и издал звук, похожий на изнеможденный стон. Оба замолчали.

Неестественный сквозной ветер неприятно елозил по лицу слипшимися кудрями. Юноша изредка касался своей головы и массажировал, вернее сказать, нащупывал её подушечками пальцев, дабы быть уверенным, что она, хотя-бы, на месте. Всё так же тихо хрипел, шмыгал носом, но уже не плакал. Дикий смрад больше не мучил дыхательные пути, когда ветер, сжалившись, направил свои потоки в противоположную сторону. Но боль от причины и повода этого запаха, этого жуткого живого костра всё ещё резали лёгкие изнутри и нередко задевали своими шипами сердце.

Сравнительно терпимый табачный запах от сигарет Третьякова тем временем подозрительно спокойно парил в воздухе. Грязным серым дымом он неестественно красиво и медленно поднимался вверх, к еле видным, блеклым звёздам. Маленький огонёк на краю папироски и не думал затухать, смело отстаивая все мощные порывы ветра. У сильного воина сильный обладатель. И тогда Матвей, осторожно приподнявшись, решил поближе посмотреть на обладателя этих суровых серьёзных глаз. Но он не нашёл в них ничего того светлого, голубого и приятного, что могло остаться. Только непроглядная чернота и сочащаяся из глазных впадин вязкая жижа.

– знаешь, мне было больно,иногда вы меня подожгли.

Претворник выплюнул сигарету на траву.

– не хочешь ощутить того же?

Нащупав колёсико зажигалки в уложенной на плечи Крименова куртке, с характерным звуком он прокрутил его несколько раз.

– люблю живые костры.

В этот раз ветер смогли остановить душераздирающий крик и новый сгусток смрадного дыма.