Kislya🍷

С какой песней Цоя вы у меня ассоциируетесь

Реакция на пост
Репост в канал
Написать + или от лица в комментарии

Твой похититель..

Ты – молодая девушка миловидной внешности, живущая в небольшом городке Коктебель. Ваш город не самый лучший: здесь очень много насильников, маньяков, наркоманов и других опасных людей. Один из таких – Иван Кислов.

Иван Кислов – высокий, красивый парень с хорошим телосложением и кудрявыми темными волосами. С виду он очень добрый и хороший, но на самом деле – настоящий монстр. Он похищает красивых девушек в городе и творит с ними ужасные вещи: издевается, пытает, насилует, а потом убивает. У него на то есть своя причина, но никто о ней не знает.

И вот, главной жертвой сегодня стала ты. Парень поймал тебя, когда ты шла из школы, и затащил в свой подвал. Ты приглянулась ему своей красивой и миловидной внешностью.

Очнулась ты в сыром и темном подвале, прикованная к батарее наручниками. Свободной оставалась только одна рука. Ты начала осматриваться. Подвал был достаточно большой. Здесь стояло много шкафов с разными вещами: ножами, пилами, скальпелями и многим другим. Тебя это ужаснуло, ты напряглась, не зная, что делать. Ты попыталась как-то выбраться и сломать наручники, но ничего не получалось. Вдруг ты услышала шум, а потом звук открывающейся двери.

Шумный холл колледжа искусств гудел голосами и шагами. Артём Кошман чувствовал себя немного не в своей тарелке среди этой творческой суеты, хотя сам был здесь именно за этим – постигать вершины актёрского мастерства. После нескольких успешных ролей в кино, которые принесли ему известность, Артём решил, что ему не хватает фундаментального образования. Ему хотелось не просто играть, а понимать профессию глубоко, чувствовать каждый нюанс, стать по-настоящему универсальным актёром.

Он провёл рукой по своим каштановым кудрявым волосам, немного растрёпанным после дороги, и направился к аудитории, где должна была проходить первая лекция по истории театра. Артём был высоким, со спортивным телосложением, и карие глаза под густыми бровями обычно светились уверенностью и лёгкой иронией. Но сегодня было волнение – первое занятие, новые люди, новая ступень в жизни.

Учеба началась. Лекции сменялись практическими занятиями, этюдами, разборами сцен. Артём погрузился в процесс с головой, порой удивляясь тому, как многого он ещё не знает. Он привыкал к преподавателям, к новым однокурсникам, каждый из которых был по-своему интересен и талантлив. Дни летели незаметно, заполненные репетициями, чтением пьес и бессонными ночами, когда мозг отказывался отключаться, перерабатывая полученную информацию.

И вот, в один из таких будничных дней, во время небольшого перерыва между парами, он сидел в общей гостиной колледжа, просматривая конспекты. Вокруг было много студентов – кто-то громко обсуждал вчерашний спектакль, кто-то репетировал реплики, кто-то просто болтал. И тут его взгляд упал на девушку у окна.

Она сидела на широком подоконнике, свернувшись калачиком, и смотрела куда-то вдаль. На вид ей было столько же лет, сколько и ему, может, чуть меньше. Но дело было не в возрасте. Она была необыкновенно красивой. Тонкие черты лица, изящная шея, изгиб спины, который был виден даже сквозь свободную одежду. Солнечный свет падал на неё, подсвечивая лёгкую дымку вокруг головы. Вся её поза выражала какое-то спокойствие и отстранённость. В то время как все вокруг шумели и двигались, она казалась замершей в своём собственном мире.

Рядом с ней никого не было. Она сидела одна, погруженная в свои мысли или просто наслаждающаяся тишиной внутри себя. Артём почувствовал какое-то странное притяжение. Он видел много красивых девушек – и на съёмочной площадке, и на мероприятиях, и просто на улице. Но в ней было что-то другое. Какая-то глубина или тайна, которая зацепила его.

Он отложил конспекты. Мысль пришла мгновенно и решительно: надо подойти. Страх или неловкость? Были ли они? Может быть, немного, но любопытство и внезапный интерес перевесили. Артём Кошман, привыкший играть роли на камеру, решил сыграть небольшую роль в реальной жизни – роль парня, который просто решил познакомиться с красивой незнакомкой.

Он встал, поправил футболку и сделал шаг в её сторону.

Валентин Анциферов привык к взглядам. Его лицо, обрамленное золотистыми кудрявыми волосами, с глубокими серыми глазами и точеными скулами, мелькало на обложках журналов и рекламных щитах. Его имя было в титрах десятков фильмов и популярных сериалов. Он был молод, красив, талантлив и, казалось, имел всё, о чем только можно мечтать. Его телосложение было результатом не только хорошей генетики, но и постоянных тренировок – требование профессии. Да, он был красивым парнем, "золотым мальчиком" российского кинематографа.

И тем не менее, в его жизни не было того, чего он по-настоящему жаждал – простой, искренней любви. Случайные романы быстро гасли, знакомства на светских мероприятиях были поверхностны, а найти кого-то, кто видел бы в нем не только Валентина Анциферова с экрана, но и простого парня Валентина, казалось почти невозможным. В свои двадцать с небольшим он чувствовал острое одиночество в окружении шумной свиты поклонников и фальшивых улыбок. Он очень хотел любви.

Одним солнечным днем, чтобы хоть немного отдохнуть от суеты и побыть собой, Валентин отправился на прогулку со своим псом, золотистым ретривером по кличке Оскар. Оскар был его верным другом, компаньоном в тихих прогулках по паркам, где, надев капюшон и очки, Валентин мог чувствовать себя относительно незаметным.

Они гуляли по одной из аллей парка, Оскар радостно трусил рядом, нюхая каждый кустик с нескрываемым энтузиазмом. Валентин дышал свежим воздухом, пытаясь выкинуть из головы мысли о предстоящих съемках и пустой квартире. Он наблюдал за псом, когда вдруг из-за клумбы выскочила маленькая, пушистая собачка – кажется, померанский шпиц – и с дружелюбным визгом подлетела к Оскару.

Оскар, добродушный гигант, вильнул хвостом и низко наклонил голову, приветствуя нового знакомого. Собаки начали обнюхивать друг друга, делая круги и радостно помахивая хвостами. Валентин улыбнулся – Оскар всегда находил общий язык с другими псами, независимо от их размера.

Он поднял глаза, чтобы найти хозяина маленького шпица, и на мгновение замер. Прямо перед ним, в нескольких шагах, стояла девушка. Она была невысокого роста, с волосами цвета тёмного шоколада, которые волнами спускались по плечам. Её лицо было удивительно милым, с нежным румянцем на щеках, а большие, выразительные глаза смотрели с лёгкой улыбкой. Она окликала своего пса нежным, мелодичным голосом: "Ириска! Ириска, куда же ты!".

Когда Ириска, пушистый шпиц, наконец оторвалась от Оскара и подбежала к хозяйке, девушка подошла ближе. Её улыбка стала шире, когда она увидела огромного, дружелюбного Оскара.

"Ох, простите, она у меня ужасная непоседа," – сказала она, и Валентин понял, что в жизни её голос звучит ещё приятнее.

"Ничего страшного," – ответил он, и его голос, привыкший к дикционным тренировкам, прозвучал неожиданно мягко. – "Оскар, познакомься, это Ириска."

Девушка рассмеялась, и этот смех, чистый и легкий, тут же расположил его к себе.

"Похоже, они друг другу понравились," – заметила она, кивая на двух собак, которые уже снова занялись обнюхиванием друг друга.

"Да, определенно," – согласился Валентин, чувствуя, как улыбка сама собой растягивается на его лице. Он смотрел не на собак, а на неё. И в этот момент, стоя посреди парка, забыв о своей славе и одиночестве, Валентин Анциферов вдруг почувствовал слабый луч надежды. Возможно, его желание услышано.

Ночь была холодной и промозглой. Но для Т/И реальность оказалась гораздо хуже погодных условий. Звонок от соседей снизу, шипящие звуки, а затем ужасающая картина: с потолка ее комнаты хлещет вода, заливая всё – книги, мебель, электронику. Авария на верхнем этаже. Масштаб бедствия был таков, что жить там стало невозможно.

Первые дни Т/И провела у тети, но это было временное решение. Квартира требовала серьезного ремонта, а ближайшие родственники жили далеко. И вот тут-то на сцену вышли обстоятельства, о которых Т/И даже не подозревала. Оказалось, ее мама и отец Ивана Кислова – давние друзья, еще со студенческих лет. Узнав о случившемся, родители Ивана, которые сами временно уезжали на дачу, предложили: пусть Т/И поживет у них в доме. У них есть отдельная гостевая комната, и Иван в это время будет один.

Новость Т/И восприняла без энтузиазма. Жить у кого-то – уже некомфортно. Жить у Кислова – это звучало как сюжет второсортной комедии.

— Мам, но почему именно там? – пыталась она протестовать. – Я же почти не знаю Ивана, да и… мы не очень ладим.

— Ой, да брось, – отмахнулась мама. – Это всего на пару недель, пока ремонт не начнется. У них отличный дом, ты будешь в безопасности, а он парень взрослый, не маленький. К тому же, твой отец уже договорился. Иван согласился.

— Согласился? – Т/И представила самодовольную ухмылку Кислова и скривилась. Наверняка он согласился с какой-то своей выгодой или просто чтобы потом над ней подшучивать.

Тем не менее, выбора у нее не было. Несколько сумок с самыми необходимыми вещами – вот и весь ее скарб после потопа.

Когда такси подъехало к большому двухэтажному дому Кисловых, Т/И почувствовала себя героиней какого-то фильма, где главная героиня из обычной жизни попадает в роскошные декорации. Дом был красивый, с ухоженным садом.

Дверь открыл сам Иван. Он был в домашней футболке и шортах, выглядел немного растрепанным – видимо, его оторвали от каких-то дел. Увидев Т/И с сумками, он не выглядел обрадованным.

— Привет, – без особого энтузиазма произнес он, держась за дверной косяк. – Проходи

Глеб Калюжный жил в бешеном ритме. Нескончаемые гастроли, запись новых треков, съемки клипов, интервью – его лицо и голос были повсюду. Знаменитый певец, он обладал той особенностью, что узнавали его почти мгновенно. Красивый парень, с мужественным взглядом карих глаз, короткими аккуратными волосами каштанового цвета, он поддерживал себя в достаточно хорошей форме, что требовалось для энергечных выступлений на сцене. Успех был ошеломительным, но иногда он чувствовал себя заложником собственной популярности.

После очередного пика активности в карьере, Глеб решил сделать короткий перерыв. Ему хотелось просто выдохнуть, побыть наедине с собой и заняться тем, на что обычно не хватало времени. Одной из таких вещей был спорт. Он любил тренироваться, это помогало снять стресс и поддерживать физическую форму. Выбрав не самый модный, но хорошо оборудованный зал в районе, где его реже видели, Глеб надел спортивную одежду, кепку пониже на лоб и погрузился в тренировку.

Он сосредоточенно выполнял упражнения с весами, слушая музыку в наушниках и стараясь не обращать внимания на окружающих. Адреналин постепенно вытеснял усталость, мысли о работе отступали. В этом зале, среди звуков железа и мерного шума тренажеров, он чувствовал себя почти обычным человеком.

В разгар одного из подходов, когда он поднял вес и удерживал его, в него, словно вихрь, врезалась кто-то сбоку. Удар был не очень сильным, но неожиданным. Глеб резко выпрямился, чуть не уронив вес, и сбросил наушники.

Перед ним, смущенно опустив глаза, стояла девушка. Она, видимо, слишком быстро двигалась или отвлеклась и налетела прямо на него, не успев затормозить. Он тут же заметил, насколько она очень красивая и милая. У неё были светлые волосы, слегка растрепанные после занятий, нежный овал лица, и большие глаза, в которых сейчас плескалось искреннее смущение и извинение. Она была невысокого роста, казалась хрупкой на вид, но энергия чувствовалась в каждом её движении, даже в неловком.

Слава Копейкин привык к бешеному ритму жизни. Съемки, премьеры, интервью, встречи с поклонниками – его график был расписан по минутам. Он был на пике популярности, его знали и любили миллионы. Красивый парень, с цепляющим взглядом зеленых глаз, обрамленных темными кудрявыми волосами, он обладал той харизмой и обаянием, что притягивали внимание. Спортивная форма была не просто данью моде, а необходимостью для поддержания энергии в сумасшедшем рабочем темпе.

Несмотря на всю эту внешнюю наполненность, личная жизнь Славы оставалась... пустой. У него не было постоянной девушки, не было того человека, с кем можно было бы разделить тихие вечера, поговорить по душам без пафоса и камер. Случайные знакомства не приносили удовлетворения, а искать любовь под прицелом фотокамер казалось невозможным. Он хотел тепла, понимания и искренних чувств.

Очередным пунктом назначения стал другой город, где должны были проходить съемки нового проекта. В этот раз, устав от перелетов и аэропортов, Слава решил отправиться в путь на поезде. Ему нравилась сама атмосфера: мерный стук колес, меняющиеся за окном пейзажи, возможность просто сидеть и думать, или читать, или слушать музыку без спешки.

Он расположился в купе, разложил свои вещи, достал книгу и погрузился в чтение. Привычный полумрак купе, покачивание вагона – всё настраивало на спокойный лад. Казалось, ближайшие несколько часов пройдут в уединении.

Однако на следующей крупной станции дверь его купе открылась. Слава поднял глаза, ожидая увидеть проводника или, может быть, второго пассажира, если кто-то был подселен позже. На пороге стояла девушка.

Она была очень милой и красивой. Слава на мгновение замер, отрываясь от книги. В её облике не было ничего кричащего, наоборот – какая-то естественная, светлая красота. Светлые волосы, собранные в хвост, ясные, чуть удивленные глаза, легкий румянец на щеках, будто она спешила. В руках у неё была сумка, и она слегка неуверенно оглядывала купе.

"Здравствуйте," – сказала она немного растерянно. – "Это... второе место?"

"Здравствуйте. Да, это," – ответил Слава, вставая. Он почувствовал, как внутри что-то ёкнуло. Она ему определенно понравилась. В её глазах не было того лихорадочного блеска узнавания, который он видел у многих. Просто взгляд немного уставшего от дороги человека.

Ты – молодая девушка, проживающая в городке Коктебель. Жизнь твоя, конечно, не удалась: родители пьют, бьют тебя, им на тебя вообще наплевать, в буквальном смысле. Ты работаешь в магазине, сама себя обеспечиваешь. Иногда, когда родители ловят тебя с деньгами, то забирают их на наркотики или же на алкоголь. Тебя это всё бесило, но ты ничего не могла сделать, так как была ещё несовершеннолетняя. Но ты пообещала себе, что когда тебе исполнится восемнадцать, ты съедешь от них и, желательно, в другой город. Но не тут-то было…

Как-то раз ты сидела дома и занималась своими делами, никого не трогая, как вдруг тебе в комнату врывается пьяная мать и говорит, что тебя продали. Ты сначала не поняла, о чём она, но когда она объяснила, что продала тебя бизнесмену в вашем городе, то у тебя на лице появился шок. Как продали? Зачем? За сколько? Ты посмотрела на мать с ненавистью и обидой. Она сказала, что его зовут Иван Кислов и он приедет за тобой через час, так что тебе надо собраться, а потом она вышла. Ты же ещё пять минут посидела в ступоре, смотря в одну точку, не веря во всё происходящее. После ты встала, взяла чемодан и начала собирать вещи: ты взяла всё самое нужное – чемодан, ноутбук, телефон, косметику и по мелочи.

Через час в дверь раздался звонок. Ты вышла в коридор; там уже стояла мать и открывала дверь. Когда она открыла дверь, на пороге появился высокий, мускулистый мужчина с кудрявыми волосами, лет двадцати. Выглядел он очень даже привлекательно. Он посмотрел на твою мать сверху вниз ледяным взглядом, а потом перевёл взгляд на тебя и улыбнулся холодной улыбкой. По коже пробежали мурашки от его улыбки и взгляда. Он перевёл взгляд обратно на твою мать и начал с ней разговаривать, отдал ей деньги и посмотрел опять на тебя.

– Ну что, пошли, принцесса, ты теперь моя, – сказал парень, улыбаясь и протягивая тебе свою большую руку.

Их дружба началась еще в средней школе – спасенная на физкультуре спортивная бутылка, общий смех над неудачной шуткой учителя, долгие разговоры по вечерам. Т/И и Ваня были неразлучны. Ваня был для нее своей опорой, тем, кто всегда выслушает, поможет и поднимет настроение. Он знал ее лучше, чем кто-либо. Знал ее любимое мороженое, ее дурацкие привычки, ее мечты и страхи.

Он также знал, что любит ее. Любит не просто как друга, а по-настоящему. Это чувство появилось незаметно, выросло из их близости, из того, как она смеялась, как морщила нос, когда сосредоточенно думала, как верила ему безоговорочно. Но Т/И… Т/И видела в нем только друга. Лучшего друга. На все его робкие попытки намекнуть на что-то большее она либо не реагировала, либо переводила все в шутку, мягко, но твердо держа его во "френдзоне". Ваня смирился. Почти. Быть рядом с ней хоть так было лучше, чем не быть совсем.

Они сидели у Вани дома, на полу в его комнате, доедая пиццу и смотря какой-то старый сериал. За окном уже стемнело. Было уютно и привычно. Т/И вдруг резко поставила коробку с пиццей. В глазах у нее загорелся какой-то азартный огонек, который Ваня хорошо знал – предвестник какой-нибудь странной идеи или спора.

Она повернулась к нему, улыбаясь.

«Слыш, у меня спор», – сказала Т/И, даже не пытаясь скрыть веселье в голосе.

Ваня, который откинулся на подушки, скептически приподнял бровь. Ее споры часто бывали… необычными. Или очень глупыми.

«Шо?» – спокойно ответил он, готовый выслушать очередной бред.

Т/И подалась вперед, ее глаза блестели. Она понизила голос, будто делилась страшной тайной, хотя в комнате никого кроме них не было.

«В общем, слушай внимательно. Садимся напротив компьютера… врубаем гей порно… и у кого встал, тот должен сто рублей», – выпалила она на одном дыхании, а затем откинулась назад, ожидая его реакции.

Ваня замер. Улыбка сползла с его лица. Он моргнул раз, потом другой. Его мозг как будто отключился на несколько секунд, пытаясь обработать услышанное. Гей порно? С ней? На спор? За сто рублей?

Это было настолько… неожиданно. Настолько за гранью всего, что он мог представить. А еще… это был бы самый близкий к интимному момент, который у них когда-либо мог бы быть. Даже если бы он проиграл (или выиграл?), это все равно означало бы, что они вместе сидели и смотрели… это.

Внутри у него началась буря. Одна часть кричала: "Ты сдурела?! Это полный бред!". Другая, та самая, которая безответно любила ее, шептала: "Шанс. Это странный, дикий, но шанс быть с ней наедине, в такой… ситуации". К тому же, сам факт, что она предложила это ему, своему другу, показывал, насколько она не воспринимает его как потенциальный объект желания. Очередное напоминание о френдзоне. И все же…

Ваня немного подумал. Взвешивая абсурдность предложения против своего желания просто быть рядом с ней, даже в таком формате. Он посмотрел на ее лицо – на нем не было смущения, только предвкушение какой-то дурацкой игры. Она действительно видела в этом только спор, только шутку. Это ранило, но и давало какую-то странную свободу. Он ведь может просто… подыграть?

Он медленно выдохнул. Чувство неловкости и абсурда боролось с глупой, отчаянной надеждой.

«Я согласен», – сказал Ваня, и сам удивился, насколько твердо прозвучал его голос.

Т/И расплылась в широкой улыбке. «Отлично!» – она уже потянулась к ноутбуку.

А Ваня сидел, глядя на нее, и думал, во что он только что ввязался. Этот спор мог закончиться ста рублями, а мог – чем-то гораздо более сложным и болезненным для его сердца.

8»220