Волнение, которое отчего-то трепетало в груди уже достаточно давно, вдруг перешло в ком, плотно вставший в горле. Телефон в кармане уже несколько раз провибрировал, сообщая о новых уведомлениях. 
Он знал кто шлёт эти смски, но даже так не мог найти сил ответить именно сейчас, да даже просто поднять голову.

Все результаты созданы в развлекательных целях.

Сегодня все было слишком тихим, томящим. Ни единого лишнего шороха. Где-то в соседних комнатах разговаривают братья, шумят другие обитатели дома, но ни единого намека на почти.
Альберту уже порядком надоело вслушиваться в каждый новый звук, но он так ждал сегодняшнего письма, что весь извелся. Письма давно перестали приходить так часто, как бывало раньше, а с момента последней встречи так и вовсе минуло уже пару месяцев. Он все время был занят, слишком занят, чтобы даже написать пару строк. 
Сердце изнывало от тоски, Майкрофт так и не объявился, даже к вечеру от него не пришло никакой весточки. Он не писал уже пару дней, не отвечал на письма, хотя Мориарти был уверен, что они достигли своего адресата.
Так почему же он молчал?
Ответ искать он решил с утра, явившись на место работы своего избранника. Мало ли что-то случилось? А может, письма и правда не достигали нужного адреса.

С утра он, не завтракая, выдвинулся, потребовалось некоторое время, чтобы добраться до нужного здания. Его пропустили без лишних вопросов, раньше он часто бывал здесь, теперь же словно мальчишка с трясущимися руками боялся постучать и зайти в кабинет.
Альберт несколько раз глубоко вздохнул и лишь после наконец пару раз ударил дерево костяшками пальцев, почти сразу же проскальзывая в кабинет.
Холмс сидел погруженный в какие-то бумаги, кажется, даже не обратил внимания на названного гостя. 
—Майки?
Мужчина неохотно подвёл голову, посмотрев на пришедшего. Нахмурившись, он раздражённо выдохнул.
—Что тебе надо?
В голосе слышался металл, непривычно режущий слух. Обычно Майкрофт говорил с ним мягче, а взгляд никогда не был на столько холоден.
—Ты не отвечал на мои письма, вот я и подумал...
—Да потому что к чертовой матери не нужны мне твои письма.
Он прервал, не дав договорить. Удар ножом по сердцу, зеленые глаза расширились, а в горле вдруг встал ком.
—И ты... Мне не нужен, Альберт. Уходи. 
Холмс отвернулся, не глядя на гостя. А тот... Спустя несколько секунд вышел, аккуратно прикрывая дверь.
Ком в горле не давал полноценно дышать, но мужчина держал себя в руках. Что-то ныло в груди, а вместе с тем что-то перемкнуло. 
Боль и обида будто бы притупились, либо Альберту уже так казалось.
В любом случае... Сейчас он, тяжело волоча ноги, брёл обратно домой, к братьям, нужно было прогуляться, привести мысли в порядок, не дать младшим понять, что что-то произошло. Не дать понять другим то, что остро кололо самую душу.

Я беру внеплановый выходной, у меня чисто физически нет сил заниматься каналом.

Темнота всегда скрывает множество тайн, множество загадок, неподвластных простому сознанию человека. Тьма пугает, заманивает, чтобы погубить, впитать этот страх, но... С ней можно и подружиться.
В детстве темнота всегда пугала его, фантазия ребёнка рисовала в действительности ужасные картины, казалось, что там, в неизвестности, его поджидают и что стоит лишь подняться из постели, как тут же схватят и утащат. Верным другом стали ночники, небольшие светильники, что освещали только место рядом с кроватью.
И страх всегда только рос. Сколько Джон себя помнил, из угла комнаты за ним всегда наблюдали. Этот наблюдатель никогда не показывался, не вредил, да и взгляд не казался настолько тяжёлым, чтобы бояться. И мальчишка не боялся. 
Со временем чудовище стало ближе, и выяснилось, что это не те существа, изуродованные, вечно кряхтящие и стонущие, желающие запугать и забить в угол. А этот...
Он оказался похож на человека, лишь цвет гранатовых глаз выдавал в нем отсутствие человечной сущности. И этот «человек» из тьмы со временем стал лишь роднее.
Ватсон, ещё будучи несообразительным чадом, стал тянуться к неизвестному, что каждую ночь появлялся рядом. Он появился абсолютно неожиданно, но постепенно все ночные кошмары исчезли, будто бы он не был одним из них, а был кем-то наподобие ангела. 
К подростковому возрасту мальчишка осмелел настолько, что стал вести монологи с существом, сам назвал его Льюисом, сам придумывал какие-то истории и по ночам вещал до тех пор, пока глаза не начинали слипаться. 
И чем старше становился Джон, тем больше времени он проводил в темноте. Теперь ему отвечал и Льюис, получалось вести долгие диалоги, и каждый раз, засыпая на полу, парень просыпался на постели, бережно укрытый.
Что же до самого монстра тьмы, он возник из фантазий, страха и любопытства, и потому сильно отличался от многих «сородичей», он не зависел только от страха, не исчезал, когда проходил этот страх.
—Лу! 
В очередной раз возвращаясь домой, уже выросший Джон плотно задергивает шторы, создавая темноту и почти сразу замечая заветный гранатовый блеск. 
Пара секунд, и со спины его заботливо обнимают уже знакомые руки, сжимают и прижимают к груди. 
—С возвращением, Джон.
Знакомый голос звучит над самым ухом, будь он живым человеком, его бы дыхание точно бы обожгло ушную раковину. Хотя, чтобы смутиться, хватило и речи.
—Льюис! 
Ватсон, едва заметно краснея, отклонил голову, закрывая ухо ладонью, будто бы прячась от друга. 
Мориарти лишь хмыкнул, закатил глаза, каждодневная традиция, на которую доктор всегда возмущался, но снова и снова попадался. Хотя, скорее, даже не пытался избежать. 
Наконец-то вырываясь из объятий, он повернулся лицом к своему ручному монстру. 
—Сегодня не день, а дурдом.
Мужчина пожаловался, возмущённо всплеснув руками и продолжая вещать. Дел и правда не в проворотить, так ещё и его друг, Холмс, умудрился навернуться откуда-то, доставив кучу хлопот.
—На твоем бы месте я его бросил там же.
—Лу, так нельзя!
Мориарти саркастически закатил глаза и, улыбнувшись, посмотрел в глаза своего собеседника. Решив на данный момент умолчать свое мнение по поводу детектива.
А Джон лишь продолжил вещать.
И вот они снова сидят возле стены на полу, точно так же, как тогда, много лет назад, совсем рядом, а голова доктора лежит на плече тёмного создания, что так внимательно его слушает, мягко приобнимает за плечи.

Беспорядок, оставленный на кухне, скрылся за закрытой дверью. Сейчас не хотелось убираться, не хотелось тратить время на такое. Всё, что волновало... Как отреагирует его дорогой друг, как воспримет его поступок?
Коля, давным-давно увлекающийся пробами разных увлечений, загораюсь ими буквально на пару недель, а после бросая, в конце концов, дошёл и до готовки. Если сокращать круг, до кондитерских изделий. Пару раз он уже готовил печенья, и те получились довольно неплохими, но тут... Стоило его дорогому другу по случайности заснуть посреди дня, как в душе созрел план изготовить что-то посерьёзнее. 
Долгие разбирательства с рецептами и какими-то схемами, попытки сделать всё идеально и... Практически ничего не вышло с первого раза. Перепортив кучу продуктов, посуды, он в конце концов состряпал кривоватого вида, но довольно миленький тортик. По крайней мере, таким он сам назвал его. Теперь же оставалось лишь похвастаться перед любимым.
Судя по шуршанию в комнате, тот уже проснулся и что-то пытался сделать. Гоголь, воодушевлённый своим успехом, тут же потащил так называемый подарок на оценку. 
Фёдор, только отшил, заметив шута, на лице которого виднелся след от крема, только лишь вздохнул. Часто увлечения Николая несли и разрушительный характер, тут же он даже боялся представить, что осталось от кухни.
Но стоило избраннику с довольным видом показать свое творение, и губы тронула улыбка.
—Это тебе! 
Коля с счастливым видом протянул ему нечто кривое и несуразное, но взгляда на партнёра хватало, чтобы расплыться в дурацкой улыбке.
Не суть важно, что осталось на кухне и сколько это придётся убирать, не важно, каков получился на вид этот торт. Радостный вид Николая, что, как ребёнок, притащил ему свою подделку похвастаться, стоил всего этого.
—Иди сюда.
Он поманил избранника к себе и, ухватившись за длинную косу, чуть потянул к себе, заставляя наклониться и, пользуясь случаем, кратко целуя в губы.
От такого проявления нежностей Коля будто бы расцвёл ещё сильнее. Отставляя своё творение на тумбу, он плюхнулся рядом, наваливаясь на возлюбленного с объятиями, целуя в щеки. От чего дьявол лишь фыркнул, но, обняв в ответ, принял свою участь.