МеркачеваПрава

В период, когда случилось убийство я была членом ОНК и я в первый же день задержания сестер навестила их, проверила их условия в ИВС, а потом в СИЗО. И я услышала от одной из девочек фразу, которая меня потрясла:

«Ничего более страшного, чем с ними происходило, уже не произойдет».

Это был ответ на вопрос «боится ли она тюрьмы».

Благодаря решению суда мы четко можем понимать, что насилие было, что избиения были, что в семье происходили запредельные вещи.

Девочки были в положении жертв. И ощущение, что нет выхода, что некому рассказать, никто не поможет, и это правда, потому что из показаний других людей следовало, что у Михаила Хачатуряна были большие возможности: он был знаком с представителями правоохранительных органов и всякий раз когда мама девочек писала заявление в полицию «чудесным образом» ничего не происходило и само заявление пропадало. То есть мы видим картину домашнего насилия.

Когда мы хотим, чтобы государство и общество помогали — мы ни в коей мере не имеем ввиду, что будут разрушаться семьи. Помощь в том, чтобы работать на профилактику.

Главная задача этого решения суда для общества — предупредить подобные истории. Предупредить убийство родителей, если они ведут себя жестоко, если они невменяемы, и если им требуется помощь психиатров — дать эту помощь. И сберечь жизни, сберечь психику детей и их жизни тоже.

Не так давно у нас произошел трагичный случай, когда мать убила своих троих детей. Это тоже показатель, что в семье было домашнее насилие. Как сейчас выясняется, над женщиной издевался муж. Она помешалась, но все это стало следствием длительного процесса, и на какой-то стадии мы могли вмешаться.

Надо принимать законы, пусть это будет не закон о домашнем насилии, пусть это будет закон о помощи, закон о том, чтобы сохранить семью… давайте назовем его так. И пусть в рамках этого закона семье, которая попала в такую ситуацию, всячески помогают, в том числе, если надо изолируют, в том числе, лечение и так далее.

А главное, если такой закон будет принят, полиция не будет бездействовать. Все участники этого домашнего насилия будут понимать, что избиение, принуждение к каким-то вещам — это не есть норма, что государство четко заявляет: что это патология. И этот закон ровно об этом, он будет говорить: насилие не про наши ценности, насилие это преступление.

«Речь идет об указе Президиума Верховного Совета СССР. Тогда амнистия была объявлена этим указом и звучал документ об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией. Я думаю, что есть такое убеждение, что до того, как все не закончится, проводить амнистию как будто бы неправильно. А вот отметить этой амнистией победу — логично».

«И сейчас ставку ставят на принудработы, поскольку вообще этот, скажем так, институт наказания, он расширяется, и у нас все больше и больше исправительных центров появляется по всей стране, и речь идет о том, чтобы люди, которые там работали, они заменили мигрантов. Потому что осужденные к принудительным работам, проживающие в исправительных центрах, они часто привлекаются жилищными хозяйствами, коммунальными хозяйствами, а также строительными компаниями. То есть покрывают часть потребностей, которые есть у этого сектора».

Тюрьмы строить замком. Замку быть каменному, кругом крепку со стеною, или таким забором, чтоб из оного уход никто учинить не мог, и чтоб тою оградою уменьшено было число людей для стережения. Замки строить колико способно, где на вольном воздухе, при текущей воде, от огня и наводнения безопасно, довольно пространно и не низкое строение.

Горница, связи, казармы и двора содержать всегда в чистоте, и внутри горниц и строений переменять воздух открытием окон, зимой — на короткое время, а летом — как угодно.

О тюремных вообще обходиться человеколюбиво, но при том иметь за ними крепкое и неослабное во всякое время смотрение, чтоб сами себе и никому вреда не учинили, и для того содержать тюремного, как в которой части содержать предписано есть.

Буде кто из тюремных занеможет, то тюремщик того отделения, не мешкав, о том уведомляет тюремщика, дабы с рачением осмотрен и пользован был и не лишился бы жизни или здоровья от нерачения или непризрения.

Аз ниже именованный обещаюсь пред всевидящим Богом чистосердечно, что хочу и должен всеми силами своими отправлять стражу над тюремными так, как мне в должности предписано, и оную преступать и упущать не буду ни для вражды, ни для дружбы, ни для родства, ни для лицеприятия. Определенное тюремным пищу, питие; одежду и проч. содержание доставлять без малейшего ущербу, сурово с ними поступать не буду, но человеколюбиво, без послабления; подарков, посул и взятков ни от кого брать не буду; за подчиненными неусыпное смотрение иметь обещаюсь, дабы они, обще со иною, должность свою исправно и радетельно исполняли и отправляли.