– Тяжело, тяжело, районками занимаются буквально на общественных началах, - поставленным голосом возвестил мужчина с сединой, но молодецкой выправкой. – Сначала нас душат какими-то конкурсами, вынуждая нас заключать контракт на выпуск каждой газеты, лишь бы закупочную процедуру не проводить. А теперь и эти деньги задерживают. А вы видели эти газеты? Я принес!
Мужчина достал газету, состоящую из одного разворота.
– Вот, смотрите. На первой полосе обращение главы, - мужчина сделал странное движение, выдавшее в нем некоторое сомнение в уместности упоминания главы, и яростно развернул газетный лист. – Вот, смотрите. Какие-то объявления. Тут объявления. Там объявления. И среди них, - в голосе мужчины послышались нотки искреннего негодования, - небольшая, так сказать, заметка журналиста. И о чем? О том, что можно пойти и записаться защитником родины.
Сидящие в аудитории слушатели молчали. Кто-то не знал, как надо реагировать. Вроде как все люди с действующими госконтрактами. Но в то же время СВО – это СВО. Предпочли слушать дальше не шевелясь.
– Районные газеты на грани выживания, – продолжил мужчина. – Я помню времена, когда районные газеты выходили 100-тысячным тиражом. А сейчас, как вы думаете? Вот вы, – обратился мужчина к слушателю, в возрасте на грани зумера и миллениала. Внимание он привлек тем, что почесал нос, что было воспринято как желание ответить, – вы как думаете?
– Ну, тысячи 3…
– Ну вы совсем-то нас не унижайте. 17! А в прошлом году 15.
– Так вы растете! – раздалось откуда-то сбоку.
– Дело не в этом. Дело в том, что мы столкнулись с экзистенциальной угрозой. Это интернет. Там все пишут неграмотно. Вы представляете, они написали Питеербург, – начал заводиться мужчина. Очевидно он хотел еще и передразнить, но вовремя понял, что не знает, как говорит незнакомый ему интернет-автор, допустивший самое непозволительное в настоящей журналистике – опечатку.
Мужчина продолжил: «надо что-то делать, иначе настоящая журналистика исчезнет».
Зал молчал. Каждый думал о своем. Те, кто занял места слишком далеко от выхода, приуныли: слиться незаметно не получится, придется встать и демонстративно, пробираясь через ряды столов и стульев, проследовать на выход. А мужчина был очень важный. Обижать его никто не хотел. И только рядом с выходом журчал ручей входящих и выходящих людей, большая часть из которых не выдерживала такого накала страстей больше 10 минут.
После того, как выступили другие представители районной прессы, слово взял другой мужчина. Он не был седоват, но очевидно считал, что у него театральный дар, а потому речь он свою говорил с обязательными (нет) мхатовскими паузами. Он выступил против.
– Вот я хочу посмотреть в глаза организаторам! Ведь тут в названии нашего действа написано – районные издания. А кто тут из районок? Ну ка, поднимите руки!
В зале поднялась одна рука.
– Вы откуда, что вы делаете?
– Мы про спорт пишем.
Мужчина метафорически махнул рукой. То есть рукой не махнул, но все вокруг по его удивительно поставленному вздоху поняли: махнул.
– Понимаете, – начал свою речь мужчина, – мы не о том говорим. К нам не хотят идти молодые. А надо чтобы шли. А как они пойдут? Я хочу поставить вопрос ребром: нам надо создать такое понятие, как земский журналист. Ведь были в старину земские доктора. Так почему бы нам не сделать земских журналистов. Надо привлекать молодежь на село!
В зале было достаточное количество молодежи. Некоторые вздрогнули от того, что этот мужчина, который, судя по возрасту и манерам, лично застал земских докторов, заберет их на село и сделает земскими журналистами.
Я тоже там был. И даже в конце высказал свое мнение. Оно заключалось в простом вопросе: «почему за все это время никто из мужчин и женщин ни разу не заикнулся об аудитории». И вы знаете, ответ был дан.
– Главный наш читатель – это кто? Это глава района. И делятся они на тех, кто читает газету до выхода и тех, кто читает газету после выхода.
Отличный получился совет главредов «Будущее районных газет: борьба за читателя, тенденции развития и конкуренция с интернет-СМИ». Мне очень понравился.
