
Україна Online: Новини | Політика

Телеграмна служба новин - Україна

Резидент

Мир сегодня с "Юрий Подоляка"

Труха⚡️Україна

Николаевский Ванёк

Лачен пише

Реальний Київ | Украина

Реальна Війна

Україна Online: Новини | Політика

Телеграмна служба новин - Україна

Резидент

Мир сегодня с "Юрий Подоляка"

Труха⚡️Україна

Николаевский Ванёк

Лачен пише

Реальний Київ | Украина

Реальна Війна

Україна Online: Новини | Політика

Телеграмна служба новин - Україна

Резидент

Химера жужжащая
Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... но и во-вторых тоже нет пользы. Просто я не знаю, что это...
Для связи есть @subtilissima_bot
Рекламу не беру, никакую, на запрос даже отвечать не стану.
Для связи есть @subtilissima_bot
Рекламу не беру, никакую, на запрос даже отвечать не стану.
TGlist рейтинг
0
0
ТипАчык
Текшерүү
ТекшерилбегенИшенимдүүлүк
ИшенимсизОрдуРосія
ТилиБашка
Канал түзүлгөн датаJun 02, 2019
TGlistке кошулган дата
May 25, 2024Тиркелген топ
ХЖ
здесь жужжат
34
Рекорддор
28.03.202516:13
9.4KКатталгандар05.10.202423:59
200Цитация индекси21.03.202516:13
4.4K1 посттун көрүүлөрү19.04.202502:05
01 жарнама посттун көрүүлөрү16.04.202523:59
21.22%ER20.02.202505:56
46.36%ERR15.04.202507:37
По известной легенде при первой публикации "Я не увижу знаменитой Федры..." вместо "слабо пахнет апельсинной коркой" напечатали "слава пахнет апельсинной коркой", и Гумилёв, пришедший в восторг от столь прямого и явного вмешательства мироздания в текст, уговаривал Мандельштама так и оставить; но Мандельштам отказался. Это моя любимая история и про Гумилёва, и про Мандельштама, даже если она выдумана — журнал с опечаткой так и не нашёлся.
Мандельштама я в ней опасливо уважаю за честность, которая граничит с безжалостностью к себе, — нет никакого чуда, никаких незапных даров, еже писах, писах — но сердце моё с Гумилёвым, конечно, сердце радостно принимает своё несовершенство, поправку, внесённую чем-то бо́льшим, чем ты сам, насмешливой и ласковой Фортуной.
Сердце моё вообще всегда с Гумилёвым.
Тот самый мальчик, норовящий исправить карту звёздного неба, заносчивый, весь — ходячее чересчур, любящий дальние страны и времена, живущий в них всей силой умного воображения. Мальчик, обладающий даже в самом позёрском делании себя таким чистым верным голосом, какого не видать учёной умеренности. Канандер, невыносимый господин Чечевицын, Монготимо Ястребиный коготь, конквистадор в панцире железном.
У меня всегда про него читалось цветаевское "такие в роковые времена слагают стансы — и идут на плаху". Выдержать верную ноту до конца дано немногим, взять её так чисто и вовсе единицам. В русской поэзии ХХ века нет никого, кто так упоённо играл бы — и доиграл себя до конца, не потеряв высоты.
У него день рожденья нынче.
Мандельштама я в ней опасливо уважаю за честность, которая граничит с безжалостностью к себе, — нет никакого чуда, никаких незапных даров, еже писах, писах — но сердце моё с Гумилёвым, конечно, сердце радостно принимает своё несовершенство, поправку, внесённую чем-то бо́льшим, чем ты сам, насмешливой и ласковой Фортуной.
Сердце моё вообще всегда с Гумилёвым.
Тот самый мальчик, норовящий исправить карту звёздного неба, заносчивый, весь — ходячее чересчур, любящий дальние страны и времена, живущий в них всей силой умного воображения. Мальчик, обладающий даже в самом позёрском делании себя таким чистым верным голосом, какого не видать учёной умеренности. Канандер, невыносимый господин Чечевицын, Монготимо Ястребиный коготь, конквистадор в панцире железном.
У меня всегда про него читалось цветаевское "такие в роковые времена слагают стансы — и идут на плаху". Выдержать верную ноту до конца дано немногим, взять её так чисто и вовсе единицам. В русской поэзии ХХ века нет никого, кто так упоённо играл бы — и доиграл себя до конца, не потеряв высоты.
У него день рожденья нынче.
Кайра бөлүшүлгөн:
aliquomodo



17.04.202507:45
Отречение святого Петра. Библия в картинках. Испания, около 1197 года.
Amiens, Bibliothèque municipale, 0108, fol. 185v
Amiens, Bibliothèque municipale, 0108, fol. 185v


06.04.202510:14
Полянка пролесок из прошлой записи выглядит нынче так.
Снег полежит да стает, пролески его переживут, как всегда. Нежного слабей жестокий, Вальсингам знал, что говорил.
Снег полежит да стает, пролески его переживут, как всегда. Нежного слабей жестокий, Вальсингам знал, что говорил.
07.04.202510:13
начисто, набело
будто и не было
всё, что сложилось неладно
складывай наново
радость моя, цвети
всё на снегу теплее
ступай, он тает
чёрные зёрна во рту
прорастают алым
солнце сквозь веки
открой, синеву впусти
нет, говоришь?
но страх у тебя в горсти
станет водой
и станет весной
и станет
так провожает сестру
лучезарный Бальдр
смотрит пролесками вслед ей
с крокусов золото сыплет
снегом дорогу метит
чтобы во тьме виднелась
и Персефона слабая
щурясь, на свет выходит
мёрзнет на этом свете
пока не верит
будто и не было
всё, что сложилось неладно
складывай наново
радость моя, цвети
всё на снегу теплее
ступай, он тает
чёрные зёрна во рту
прорастают алым
солнце сквозь веки
открой, синеву впусти
нет, говоришь?
но страх у тебя в горсти
станет водой
и станет весной
и станет
так провожает сестру
лучезарный Бальдр
смотрит пролесками вслед ей
с крокусов золото сыплет
снегом дорогу метит
чтобы во тьме виднелась
и Персефона слабая
щурясь, на свет выходит
мёрзнет на этом свете
пока не верит
08.04.202512:42
На днях краем глаза зацепила по телевизору "Двух капитанов", в который раз поразилась, как это Каверину позволили осью романа сделать цитату из Теннисона, которого советское литературоведение при делении на агнцев и козлищ безусловно зачисляло во вторую категорию, как тогда говорили, "реакционных" авторов.
А потом подумала: так ведь весь роман, все элементы фабулы, все коллизии сняты через кальку на оконном стекле — а не то на стекле настольном, положенном на подлокотники кресла, с лампой на сиденье, была такая технология — с английской литературы. Диккенс, конечно, "Домби и сын" прежде всего, вплоть до пропажи и подразумеваемой гибели героя, но и "Дэвид Копперфилд", Ромашка — чистый Урия Хип.
Это, конечно, отдельная большая тема — выращивание из черенков английской литературы XIX века, причём читаемой, популярной, литературы советской; надеюсь, у кого-нибудь из коллег руки дойдут всерьёз ею заняться. Феномен в чём-то родственный фанфикерству, желание приспособить, как это называется на резиновом языке анонсов, полюбившихся героев к своей правде, присвоить их, а главное, не расставаться. Вопросы любви, как всегда.
С другой стороны, работает — не трожь. А оно работает, оно работает, как провербиальные прадедовы часы, и в книжках, и в сериалах, и в компьютерных играх, и везде, что бы ни придумали ещё, будет работать.
Наш шерлокхолмс — это не фильмы Масленникова, при всей моей к ним нежности, наш шерлокхолмс — это великие "Кортик" и "Бронзовая птица". Особенно "Бронзовая птица", этот восхитительно готический роман про пионеров, эта собака Баскервилей среди родных осин, люблюнимагу.
Бороться и искать, найти и перепрятать, как глумился мой второй класс. Лорд Альфред был бы фраппирован, но кто его спросит.
А потом подумала: так ведь весь роман, все элементы фабулы, все коллизии сняты через кальку на оконном стекле — а не то на стекле настольном, положенном на подлокотники кресла, с лампой на сиденье, была такая технология — с английской литературы. Диккенс, конечно, "Домби и сын" прежде всего, вплоть до пропажи и подразумеваемой гибели героя, но и "Дэвид Копперфилд", Ромашка — чистый Урия Хип.
Это, конечно, отдельная большая тема — выращивание из черенков английской литературы XIX века, причём читаемой, популярной, литературы советской; надеюсь, у кого-нибудь из коллег руки дойдут всерьёз ею заняться. Феномен в чём-то родственный фанфикерству, желание приспособить, как это называется на резиновом языке анонсов, полюбившихся героев к своей правде, присвоить их, а главное, не расставаться. Вопросы любви, как всегда.
С другой стороны, работает — не трожь. А оно работает, оно работает, как провербиальные прадедовы часы, и в книжках, и в сериалах, и в компьютерных играх, и везде, что бы ни придумали ещё, будет работать.
Наш шерлокхолмс — это не фильмы Масленникова, при всей моей к ним нежности, наш шерлокхолмс — это великие "Кортик" и "Бронзовая птица". Особенно "Бронзовая птица", этот восхитительно готический роман про пионеров, эта собака Баскервилей среди родных осин, люблюнимагу.
Бороться и искать, найти и перепрятать, как глумился мой второй класс. Лорд Альфред был бы фраппирован, но кто его спросит.
31.03.202519:59
Ну, и из именинника Чуковского под конец дня:
Плохие переводчики страдают своеобразным малокровием мозга, которое делает их текст худосочным. Каково Хемингуэю, или Киплингу, или Томасу Манну, или другому полнокровному автору попасть в обработку к этим анемичным больным! Похоже, что они только о том и заботятся, как бы обескровить гениальные подлинники. У таких переводчиков нищенски убогий словарь: каждое иностранное слово имеет для них одно-единственное значение. Запас синонимов у них скуден до крайности. Лошадь у них всегда только лошадь. Почему не конь, не жеребец, не рысак, не вороной, не скакун? Лодка у них всегда лодка и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Дворец — всегда дворец. Почему не замок, не палаты, не хоромы, не чертог? Почему многие переводчики всегда пишут о человеке — худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не щуплый, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Почему печаль всегда печаль, а не скорбь, не тоска, не кручина, не грусть? Плохие переводчики думают, что девушки бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой, привлекательные и мало ли еще какие!
Множество у этих людей всегда только множество. Почему не прорва, не уйма, не бездна, не тьма? Препятствие — только препятствие, а не помеха, не преграда, не препона.
Словесное худосочие надо лечить. Конечно, если болезнь запущена, окончательное выздоровление едва ли возможно. Но все же мы должны озаботиться, чтобы анемия приняла менее тяжелую форму, а для этого переводчикам следует изо дня в день пополнять свои скудные запасы синонимов.
________
"Высокое искусство", разумеется.
Плохие переводчики страдают своеобразным малокровием мозга, которое делает их текст худосочным. Каково Хемингуэю, или Киплингу, или Томасу Манну, или другому полнокровному автору попасть в обработку к этим анемичным больным! Похоже, что они только о том и заботятся, как бы обескровить гениальные подлинники. У таких переводчиков нищенски убогий словарь: каждое иностранное слово имеет для них одно-единственное значение. Запас синонимов у них скуден до крайности. Лошадь у них всегда только лошадь. Почему не конь, не жеребец, не рысак, не вороной, не скакун? Лодка у них всегда лодка и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Дворец — всегда дворец. Почему не замок, не палаты, не хоромы, не чертог? Почему многие переводчики всегда пишут о человеке — худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не щуплый, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Почему печаль всегда печаль, а не скорбь, не тоска, не кручина, не грусть? Плохие переводчики думают, что девушки бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой, привлекательные и мало ли еще какие!
Множество у этих людей всегда только множество. Почему не прорва, не уйма, не бездна, не тьма? Препятствие — только препятствие, а не помеха, не преграда, не препона.
Словесное худосочие надо лечить. Конечно, если болезнь запущена, окончательное выздоровление едва ли возможно. Но все же мы должны озаботиться, чтобы анемия приняла менее тяжелую форму, а для этого переводчикам следует изо дня в день пополнять свои скудные запасы синонимов.
________
"Высокое искусство", разумеется.


03.04.202517:57
Если верить прогнозу, к завтрашнему вечеру похолодает, пойдёт снег — а то, глядишь, и ляжет, и полежит. Но пока среди наших панельных шестнадцатиэтажек поляны пролесок, впору волшебному народцу плясать.
Здесь могло бы следовать некоторое банальное рассуждение о вообще, даже с цитатами из подобающих классиков, но не сегодня.
Сегодня жизнь, как учил наш божественный декан, опять обширнее литературы.
Здесь могло бы следовать некоторое банальное рассуждение о вообще, даже с цитатами из подобающих классиков, но не сегодня.
Сегодня жизнь, как учил наш божественный декан, опять обширнее литературы.
02.04.202519:53
Нынешняя непереносимость прилагательных меня, честно говоря, утомила неимоверно. Ах, пиши глаголами, ах, не рассказывай, но показывай, ах, школа писательского мастерства, последние три места, всего за дцать тыщ вас научат, что прилагательные пошлы и устарелы, не надо их.
Пушкин потому и наше всё, что им можно бить любую карту.
…Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провел
Изгнанником два года незаметных.
Незаметных, а?
Незаметных!
Пушкин потому и наше всё, что им можно бить любую карту.
…Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провел
Изгнанником два года незаметных.
Незаметных, а?
Незаметных!
22.03.202520:52
Много копий сломано по поводу того, стоит ли переводить говорящие имена. Я бы сказала, что стоит сперва разобраться, что именно они говорят, а уж потом решить.
Вот, например, помните профессора Слизнорта из книги, которую нельзя называть? Он в оригинале Slughorn, slug — это слизень, horn, ясное дело, рог, то есть, куда-то в сторону брюхоногих надо переводить, да?
Нет.
Потому что slughorn — это несуществующий духовой инструмент, который придумал в 1760-х несчастный поэт Томас Чаттертон. Тем, кто не сдавал историю зарубежной литературы, коротко поясним: на волне всеобщего увлечения средневековьем — вполне изобретённым веком разума, подуставшим от разума, конечно, но это несущественно — юный Чаттертон решил выдать свои стихи за сочинения монаха XV века, найденные, как положено, в старинном сундуке. Мог бы преуспеть, как до него преуспел вдохновенный жулик Макферсон, но, увы, Хорас Уолпол, провернувший схожую авантюру со своим "Замком Отранто", Чаттертона уличил и разоблачил.
Разоблачить было довольно просто, мальчик искренне думал, что, если писать все слова через Y, будет похоже на среднеанглийский. Точно так же, от малых знаний, он понял гэльское sluagh-ghairm, "боевой клич", — от которого, кстати, происходит слово "слоган" — за название какого-то средневекового духового инструмента, каковой и упоминает в поэме "Битва при Гастингсе" и трагической интерлюдии Ælla; "трагический", естественно, он писал tragycal, как иначе. В сносках Чаттертон пояснял, что slughorn — это боевая труба, "вроде гобоя".
Получив выволочку от безжалостного зубоскала Уолпола, Чаттертон сунулся в политику, там сложилось ещё хуже, и кончилось всё трагедией, совсем не стилизованной: семнадцатилетний Чаттертон отравился. Романтики много о нём писали, — и Байрон, и Виньи, и много кто ещё — он стал для них своего рода святым мучеником, поэтом, которого затравили и довели до самоубийства.
Но мы о слове slughorn.
То, что подросток Чаттертон ошибся, понять можно, но вслед за ним "боевую трубу" поднял учёнейший Роберт Браунинг в одном из самых известных своих стихотворений о Чайльде Роланде и Тёмной башне. Текст великий, без дураков, и жуткий, и заканчивается он поразительно: Роланд, последний в череде потерпевших поражение паладинов, доходит до зловещей башни, ему являются тени его предшественников, он понимает, что его, скорее всего, тоже ждёт гибель —
And yet
Dauntless the slug-horn to my lips I set,
And blew. "Childe Roland to the Dark Tower came''.
Эй, улитка, высунь рожки, ага.
Вот, например, помните профессора Слизнорта из книги, которую нельзя называть? Он в оригинале Slughorn, slug — это слизень, horn, ясное дело, рог, то есть, куда-то в сторону брюхоногих надо переводить, да?
Нет.
Потому что slughorn — это несуществующий духовой инструмент, который придумал в 1760-х несчастный поэт Томас Чаттертон. Тем, кто не сдавал историю зарубежной литературы, коротко поясним: на волне всеобщего увлечения средневековьем — вполне изобретённым веком разума, подуставшим от разума, конечно, но это несущественно — юный Чаттертон решил выдать свои стихи за сочинения монаха XV века, найденные, как положено, в старинном сундуке. Мог бы преуспеть, как до него преуспел вдохновенный жулик Макферсон, но, увы, Хорас Уолпол, провернувший схожую авантюру со своим "Замком Отранто", Чаттертона уличил и разоблачил.
Разоблачить было довольно просто, мальчик искренне думал, что, если писать все слова через Y, будет похоже на среднеанглийский. Точно так же, от малых знаний, он понял гэльское sluagh-ghairm, "боевой клич", — от которого, кстати, происходит слово "слоган" — за название какого-то средневекового духового инструмента, каковой и упоминает в поэме "Битва при Гастингсе" и трагической интерлюдии Ælla; "трагический", естественно, он писал tragycal, как иначе. В сносках Чаттертон пояснял, что slughorn — это боевая труба, "вроде гобоя".
Получив выволочку от безжалостного зубоскала Уолпола, Чаттертон сунулся в политику, там сложилось ещё хуже, и кончилось всё трагедией, совсем не стилизованной: семнадцатилетний Чаттертон отравился. Романтики много о нём писали, — и Байрон, и Виньи, и много кто ещё — он стал для них своего рода святым мучеником, поэтом, которого затравили и довели до самоубийства.
Но мы о слове slughorn.
То, что подросток Чаттертон ошибся, понять можно, но вслед за ним "боевую трубу" поднял учёнейший Роберт Браунинг в одном из самых известных своих стихотворений о Чайльде Роланде и Тёмной башне. Текст великий, без дураков, и жуткий, и заканчивается он поразительно: Роланд, последний в череде потерпевших поражение паладинов, доходит до зловещей башни, ему являются тени его предшественников, он понимает, что его, скорее всего, тоже ждёт гибель —
And yet
Dauntless the slug-horn to my lips I set,
And blew. "Childe Roland to the Dark Tower came''.
Эй, улитка, высунь рожки, ага.


25.03.202519:00
А между тем, семьсот двадцать пять лет назад один неистовый флорентиец утратил правый путь во тьме долины.
И началось.
Как переводчик скажу в энный раз, что Лозинский — бог, от него сияние исходит, это не обсуждается, и не найдёшь в русском достаточно рифм к слову "звёзды", — гусары, молчать! — и вообще то, что "Комедия" переведена, да ещё в тех условиях, в каких Михаил Леонидович её делал, есть вечный ориентир и камертон.
Но как прекрасно, что в оригинале не "солнце и светила", но "солнце и другие звёзды", il sole e l'altre stelle. То, что Солнце — звезда среди звёзд, первым в поэзии сказал Данте.
Данте жив, вот что.
Миниатюра Джованни ди Паоло в книге, сделанной около 1450 года для Альфонса V, короля Арагона, Неаполя и Сицилии.
BL Yates Thompson MS 36, fol. 179r
И началось.
Как переводчик скажу в энный раз, что Лозинский — бог, от него сияние исходит, это не обсуждается, и не найдёшь в русском достаточно рифм к слову "звёзды", — гусары, молчать! — и вообще то, что "Комедия" переведена, да ещё в тех условиях, в каких Михаил Леонидович её делал, есть вечный ориентир и камертон.
Но как прекрасно, что в оригинале не "солнце и светила", но "солнце и другие звёзды", il sole e l'altre stelle. То, что Солнце — звезда среди звёзд, первым в поэзии сказал Данте.
Данте жив, вот что.
Миниатюра Джованни ди Паоло в книге, сделанной около 1450 года для Альфонса V, короля Арагона, Неаполя и Сицилии.
BL Yates Thompson MS 36, fol. 179r
31.03.202513:39
Телефонная игрушка, в которой я временами разбиваю чашки и сердца, когда не получается пройти уровень, показывает грустную собачку и пишет:
— Пропала жизнь.
"Если бы я жил нормально, — автоматически откликается в голове Войницкий, — то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский... Я с ума схожу...".
Оно понятно, life lost, но локализаторы стреляют от бедра, переводя на предустановленный не столько язык, сколько всё то, что на этом языке сказано. А всё сказанное сплетается в сеть контекста, в которую и улавливается ум, не поверящий себя параноидально каждую секунду с корпусом текстов, и вот уже нарисованные собачки в России цитируют Чехова, что ж ты будешь делать.
Матушка, я в отчаянии! Матушка!
— Пропала жизнь.
"Если бы я жил нормально, — автоматически откликается в голове Войницкий, — то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский... Я с ума схожу...".
Оно понятно, life lost, но локализаторы стреляют от бедра, переводя на предустановленный не столько язык, сколько всё то, что на этом языке сказано. А всё сказанное сплетается в сеть контекста, в которую и улавливается ум, не поверящий себя параноидально каждую секунду с корпусом текстов, и вот уже нарисованные собачки в России цитируют Чехова, что ж ты будешь делать.
Матушка, я в отчаянии! Матушка!


01.04.202509:52
Как всегда.
29.03.202523:22
Не хотела я плодить сущности, но ладно, пусть будет отдельный канал для сказок. Частого пополнения не обещаю, буду переносить из ВКонтакте, как появятся, ну и старенькое туда сложу.
28.03.202518:14
Под выходные, под затмение — немного новостей. Даст бог, начну возвращаться в мир живых в любимом Калининграде.
02.04.202513:02
Второго апреля мы уже много лет отмечаем день крокодила — просто именно второго апреля я некогда прочла первую лекцию бестиарного цикла, именно про крокодилов.
А началось всё, как всегда, с перевода библейских цитат.
А началось всё, как всегда, с перевода библейских цитат.
Көбүрөөк функцияларды ачуу үчүн кириңиз.