👆👆👆
На нас посмотрели очень уважительно - ну вот же, ну есть ещё люди. А вы говорили.
У меня всегда было ощущение, что у грузин святая вера в то, что тепло проведенный вечер - прямо пропорционален количеству заказанных горячих блюд. Плюс ящик киндзмараули.
На ящик мы, правда, замахиваться не стали, помня как в молодости я ему поправляла капельницу, а он держал мне волосы пока я пыталась пережить 8-й коктейль за вечеринку.
2 бутылки Киндзмараули были вполне себе достаточно.
Стол ломился, вино - рекой из 2 бутылок. Обсудили всех знакомых, политику, семьи, детей. Вспомнили все смешные случаи из прошлого, все анекдоты.
Позвонили паре друзей, пригрозили физической расправой если не соберёмся в следующем месяце.
Две поварихи с улыбками выглядывали из кухни посмотреть как людям вкусно, дай им бог счастья, такой аппетит хороший, смотреть душа радуется.
Позвали Зуру поднять с нами тост. Выпили втроем. Посадили Зуру помочь с поросенком. Зура спасал плохо, позвали ещё двоих официантов присоединиться. Гио был в своём амплуа - накормить всё окружающее.
Тосты пошли долгие, проникновенные. Налили тётям в кухне, выпили за золотые руки таких волшебных поваров.
Управляющий вышел, посмотрел на всё это массовое веселье, ухмыльнулся и ушёл.
Нам погромче включили Тбилисо. Потом выключили и мы его спели всем рабочим составом.
Была уже глубокая ночь, пора было расходиться, а мы никак не могли уняться.
А потом черт меня дернул и я сглупила. Я спросила - могу ли я разделить оплату счета...
Рука Гио, держащая стакан, застыла в воздухе. Он уставился на меня взглядом, полным непонимания и экзистенциального одиночества.
Сглотнул. Посмотрел на Зуру.
Зура оцепенел.
Казалось, он перестал понимать грузинский. Он не хотел это понимать.
Где-то в глубине ресторана смолкла музыка.
Я увидела себя в варваских доспехах, с мечом, накидывающей на гордость грузинских мужчин ржавые вериги равноправия.
На моих глазах рушились вековые устои и попирались древние традиции.
Шли прахом войны чести и битвы достоинства.
Наконец к Зуре вернулось сознание.
- Раздельный счёт? - голос бывалого распорядителя звучал глухо и сдавленно.
Он сейчас упадет в обморок или уйдёт в монастырь, подумала я.
На кухне что-то с грохотом уронили и наступила тишина. Там прислушивались.
Зура медленно выпрямился и пошёл смотреть что случилось.
Дверь закрылась и три голоса энергично зашептались. Кто-то вскрикнул.
- Валентина, - медленно начал мой ретроградный друг, - ты в своих этих Европах совсем сума сошла? Как ты, всей душой кавказская женщина, такое предлагаешь.
Во-первых, ты мой друг. Не с каждым мужиком я столько прошёл, сколько с тобой.
Во-вторых, ты женщина.
В-третьих, я мужчина.
Ты что мне сейчас сказала? Ты хочешь мой инфаркт? - Гио закурил и одной затяжкой втянул пол сигареты.
Нет, грузин всех поголовно надо снимать в кино и без проб. Такие эмоции, такую экспрессию не даст ни один профессиональный мировой актер, причём искреннюю.
Вышел Зура с блокнотом в руках.
- Как вы хотели бы оплатить картой или наличными? - он неуверенно протянул чек.
В мою сторону он старался вежливо не смотреть, но губы его чуть заметно сжались куриной гузкой.
Я ещё не видела грузина, на лице которого не проступали бы все эмоции)
- Не переживай, дорогой, - Гио многозначительно посмотрел на меня и решительно приложил карту к терминалу.
- Мы столько сотен лет стойко держались, прошли столько бед и невзгод. Нам и теперь будет нелегко, но мы будем терпеливы.
Мы будем открывать двери, подавать пальто, дарить цветы, платить по счетам и забирать у них всё самое сложное до тех пор, пока наши женщины не поймут, что быть такой же сильной как мужчина - это катастрофа.
А сейчас мы поднимаем тост за сильных, умных, свободных, но таких хрупких, и прекрасных женщин.
Ради вас хочется жить.
Гагимарджот!
На кухне кто-то всхлипнул.
Зура прижимал к груди терминал, улыбался и уже почти простил меня.
Я сидела, куталась в шарф и чувствовала, как внутри, возле солнечного сплетения разливается тепло.
