Drill, baby, drill – сработает ли это и будет ли нефть по $40?
Вчера президент на встрече с бизнесом сказал, что с нашей экономикой все нормально, и я с ним в этом отношении согласен. Кризиса как такового нет – за исключением бюджетных проблем правительства, которые имели накопительный эффект (и была попытка этот снежный ком преодолеть одним ударом). Но также нет проблем и с перспективами казахстанской экономики, и я имею ввиду прежде всего планы Трампа по радикальному снижению цены на нефть, что могло бы быть для нас очень болезненной мерой. Сразу оговорюсь, что я не специалист в этой сфере, но потратил несколько дней на поиск информации и анализ. Могут быть, разве что, небольшие неточности. Итак, давайте по пунктам.
Во-первых, США и так находятся на пике по добыче нефти. С 2014 года по 2024-й суточная добыча выросла с 8,8 млн баррелей до 13,21. Аналитики говорят о том, что максимальный рост добычи возможен в пределах 3 млн нефтяного эквивалента, но из него чисто нефть – порядка 800 тыс., остальное приходится на газ в том или ином виде. Трамп даже при республиканском большинстве в обеих палатах не всесильный и указывать рынку, сколько именно нужно добывать, не сможет. Даже при снижении корпоративных налогов, которое он планирует провести, скорее всего, деньги не пойдут в новые месторождения, компании с большей вероятностью продолжат тенденции прошлых лет и увеличат выплаты акционерам. Есть и еще один нюанс – в Штатах нефтяная отрасль лучше всего себя чувствует при ценах от 70-80 долл./барр. Потенциальные 40 долларов за единицу только демотивируют американскую добычу. Роль государства в США минимальна, и наш опыт, где совсем другая модель развития, искажает оптику.
Во-вторых, санкционная политика США и ЕС снижает предложение российской и иранской нефти, в том числе и на черном рынке. Это тоже не будет толкать цены вниз. На основных потребителей (Китай и Индия) оказывается серьезное давление, что тоже не сулит роста потребления российского и иранского нефтяного экспорта. В Китае нефть из Ирана использует независимая нефтепереработка, так называемые «чайники», которые заполняют ниши, куда не идут большие государственные корпорации. Но и она тоже сокращается, как и доходы экспортеров. Отдельную иронию вызывает тот факт, что Трамп своими же руками развалил иранскую сделку, заключенную в 2015-м году, и она как раз предполагала снятие санкций с экспорта нефтегаза в обмен на отказ от ядерных амбиций. Сейчас бы она ему пригодилась, но фигур в дипломатии, похожих хотя бы на Уильяма Бернса, ушедшего с поста главы ЦРУ, не просматривается в лагере республиканцев. А значит, и новой сделки тоже не будет.
В-третьих, ключевая роль в определении цены на нефть у членов ОПЕК+, во главе с Саудовской Аравией. Но им для финансирования госрасходов и дальнейшей диверсификации экономик нужна относительно дорогая нефть, иначе придётся отвязаться от курса доллара (что чревато политической нестабильностью). Все, что сможет сделать ОПЕК+ в текущей ситуации, – это замещать объемы, выпадающие из-за все тех же санкций в отношении РФ и Ирана. Здесь широкого интереса к инициативам Трампа мы не увидим, тем более что по-настоящему однополярный мир действительно подходит к концу – азиатские экономики будут расти и дальше и формировать альтернативные рынки, где будет стабильно высокий спрос.
В общем-то, мировые цены на нефть с высокой вероятностью падать не будут, а могут даже и вырасти. Значит ли это, что нам нужно заниматься самоуспокоением? Безусловно, нет. Президент еще 2 года назад в послании говорил о том, что нам следует сосредоточиться на наших сильных сторонах – богатых полезных ископаемых, например, и заниматься их более глубокой переработкой, в том числе развивать нефтепереработку и экспортировать продукты с высокой добавленной стоимостью. В перспективе нужно думать и о том, что пора закрывать старые и нерентабельные месторождения и сосредотачиваться на современных проектах. У нашей экономики есть устойчивость, но каждую отдельную отрасль со стратегическим потенциалом нужно расшивать заново и расчищать дорогу для частной инициативы.
