Эх, Нил — единственный, кому Эндрю по-настоящему с удовольствием смотрит в глаза. Ему приходится задирать голову, если они стоят, а на нём нет ботинок с высокой подошвой. Комплекс, который он научился использовать в свою пользу, когда другие его недооценивали и насмехались. Но с Нилом это всё по-новому. Нилу хочется заглянуть в глаза, видя полуприкрытые веки из-за того, что Нил смотрит вниз, а его ресницы опущены.
И Нил — единственный, ради кого Эндрю готов приподняться на цыпочках. Впервые, когда он это сделал, Нил так глупо лыбился, но ничего не сказал. Его руки сжали бока Эндрю ободряюще, пока он позволял сцеловывать эту улыбку с лица. И потом вновь возвращение к прежней позе, вновь Нил выше, когда стопа ровно касается пола. Это не волнует, не беспокоит, взгляд Нила внизу на него даже заводит, потому что Эндрю знает, как мгновенно взгляд Нила из самодовольного можно превратить в нуждающийся. Когда он опускает Нила на кровать, и в прямом эфире видит, как поднимается его взгляд и задирается голова. Нил несправедливо смазливый в такие моменты: со своими бэмби-глазками и покрасневшими от поцелуев губами; ещё и смотрит, будто перед ним исполнение мечты его детства.
Нил — единственный, кому Эндрю позволяет прикасаться ко всем частям своего тела. Яростные поцелуи для них привычки, а изучающие ладони Нила давно стали желанны, и остаются желанны большую часть времени. Они целуются и целуются, и Эндрю в восторге, когда Нил задирает голову для поцелуев в шею, и его взгляд становится ещё более высоким. Эндрю бы сказал, Нил выше него ровно настолько, насколько идеальный партнёр должен быть для него. Ну нравится Эндрю парни повыше, и это всегда его раздражало, эта черта, словно отдающая кому-то контроль. Но Нил — то, что надо. Не напрягающе высокий, но достаточно для него, чтобы испытывать наслаждение, когда Нил смотрит свысока. Честно говоря, если бы Эндрю приходилось смотреть всегда в эти огромные глаза сверху, он бы отвлекался куда чаще. Но сейчас не отвлекается. Сейчас Нил вообще не смотрит, а его руки действуют. Они тянутся ниже пояса, и всё собирается в единую картинку, когда он осторожно сжимает ладони на карманах джинс сзади. И потом наглеет настолько, что приподнимает, и Эндрю… не против. Их глаза напротив, и Нил тяжело дышит ему теперь ровно в губы. И тянет на себя. И ведёт в новом поцелуе, заставляя Эндрю держаться на самых носочках, борясь с желанием вовсе закинуть на Нила ноги. С ним это хорошо. С ним можно. С ним это прекрасно.
Потому что Нил — единственный.
