Бар Полуночи.
Мы работаем с двенадцати до шести, два раза в месяц. Мы обслуживаем всех, кто приходит и никому не отказываем, хотя и не всех рады видеть. Так же, как не все из наших гостей рады видеть нас.
Но тем не менее мы встречаемся, потому что бары и перекрестки всегда сплетают пути всех со всеми.
Вопрос лишь в том, разминемся ли мы в итоге друг с другом, или продолжим путь вместе. И будет ли это нашим выбором.
Я включаю мерцаюший свет и с беспокойством смотрю ща темные окна. Музыкальный автомат издает странный треск и выдает древний блюз.
Candyman от Gary Davis.
Это было похоже на птицу, врезавшуюся в твое окно в вечерние ненастные сумерки. Что бы это ни значило, подобное всегда оставляет скверное предчувствие.
Но это только предчувствие. Кто бы сюда ни заявился, я придумаю, что ему налить.
Колокольчики над дверью зазвенели тревожно, и гость довольно решительно вышел на середину зала. Но к стойке не приблизился. О, я знал этого типа.
Он выглядел не старым, и не юным, зрелым, но еще до первых морщин. Дреды на голове убраны в пук на затылке. Не просто грязные дреды, а покрытые коростой от запекшейся крови. Очень неаккуратные и неприятные.
Сочная свежая кровь блестела на его лице, на его сухом поджаром торсе, и буровела пятнами на грязных джинсах. Поверх голого торса гость носил длинный черный плащ.
Глаза на лице бешеные, настолько что не просто пугали, а заражали тревогой и паникой, сами сводили с ума.
Но этот парень лишь отчасти был связан с безумием. Он был довольно последователен и методичен, и имел отношение как к клиническим маньякам, так и к профессиональным киллерам. И тех и других он понимал одинаково, и всем им помогал.
Он был убийством. Не всяким отнятием жизни, а именно убийством человека, которое обрывает начертанные линии жизни, ломает судьбу, оставляет длинный шлейф из горя, слëз и памяти. Он гость всех внезапных вдов и сирот. Он смеется когда слышит "не может быть", "как же так? ", " за что? " "этого не должно было случиться".
Его зовут Матанка. Возможно вы бы хотели, чтобы он сам рассказал о себе, но он немой.
Он приходит туда где убивают, и люди всегда убивают там, куда он приходит.
Его сумасшедшая улыбка никогда не покидает его лица, потому что насильственные смерти, внезапно опустевшие постели, разрушенные семьи, всë это для него музыка, которую слышит только он один. И если бы вы ее услышали, у вас были бы точно такие же глаза.
Что хорошо в Матанке, это то, что кровь убийц он любит не меньше, чем кровь их жертв. И очень часто его партнёры становятся его жертвами. Ему все равно чья жизнь прервется, лишь бы человек продолжал убивать человека.
Чего он хочет от меня сейчас?. Чтобы кто-то меня порезал или пристрелил. Или наоборот, я бы почувствовал как легко нож входит в трепетную податливую плоть человека, как вздрагивает его тело и начинает стремительно терять жизнь. Матанка хочет, что бы мы вместе посмотрели, как мольба и ужас в глазах жертвы гаснут, и еë взгляд замирает в вечной пустоте. Тело медленно расслабляется, опускается, может изредка пару раз вздрогнет, последним эхом своей агонии, и тогда дело совершено.
Но я сегодня не доставлю этому парню радости, разве что...
Коктейль Матанка:
Кровь 30 мл.
Томатный сок 50 мл.
Кашаса 50 мл.
Лимонный сок. 10.
Луковый сок. 10
Табаско. 20.
Ставлю граненый стакан на стойку. Я. бы, конечно, пить подобное не стал, но Матанка оценит.
Он улыбается чуть шире, словно я совершил какую-то ловкую хитрость, чтобы обмануть его, и соглашается на такой размен. Быстро выпивает, слегка облившись, подмигивает мне и уходит, так же стремительно как пришел.
- Не сегодня, бро, не сегодня. - проговариваю я себе под нос, отправляя стакан в мойку.