Почему ни у кого до сих пор не получилось поставить Довлатова?
Ни разу, нигде, никогда.
Это мы сегодня сходили на «Заповедник» Сергея Женовача в Студии театрального искусства. Ушли, еле дождавшись антракта.
А до того была куча попыток, вкл х/ф прекрасного Алексея Германа.
Почему Довлатов стилистически прекрасен, а то, что «по Довлатову» - всегда и без вариантов - говно?
Дело, полагаю, в изначальном и намеренном отсутствии драматургии. Там, разумеется, что-то происходит, но смысл Довлатова не в драматургии, а в тексте, как таковом. В тексте, как самостоятельной ценности.
Я, как многие журналисты, люблю Довлатова за то, что он - ни больше, ни меньше - создал этот новый язык перехода из двадцатого века в двадцать первый, хотя и помер раньше. Очень точный, без единого лишнего слова; ироничный, но не циничный; всегда отстраненный, но всегда человечный.
Тексты Довлатова - это предмет чистого искусства, как его же герой Митрофанов, который прочитывал за день три книги и знал абсолютно всё, но на этом его способности и заканчивались.
Такая же фигня с Венедиктом Ерофеевым: «Москва-Петушки» - гениальное произведение, сложно найти в ХХ веке что-то сопоставимое по выразительности и точности русского языка. Но его ценность - именно в ткани языка, содержание там носит вспомогательную функцию.
Довлатов - это новая аристократичность русского языка.
Многие его не любят.
Я очень люблю.
Хотя бы потому, что в XXI веке еще никто не приблизился к этой чистоте, абсолютной ясности, хрустальности русского языка.
А ставить его в кино или театре бессмысленно - просто потому, что его русский письменный невозможно перевести в русский устный.