Я с детства был фантазером – так меня называла мама, постоянно напевая Евдокимова, когда заставала меня за рисованием или игрой с пластилином. То, что я рисовал, мама ласково называла «человечками» – разноцветные ручки-ножки-огуречики, блеклые тени жителей моего подсознания.
Они никогда не были людьми. Тянуло к чему-то нечеловеческому: роботы, мутанты, волшебники, звери – вся эта сказочная шушера. Чуть позже они обросли историями, способностями, у них появились имена: человек-огонь, человек-земля, человек-магия, человек-полиэтилен. Их было много. Я мастерил из них фигурки для настольных игр, в которых они сражались, не щадя своих бумажных тел, и ни один из миров не воплощался до конца – все тетради на 96 листов не были изрисованы даже наполовину. Так я пережил все созданные мной империи. Часть уничтожил сам, а остальное унесло дворовым ветром.
В этом ветре я слышу одновременно все дорогие мне песни. Вместо пар на первом курсе я систематически посещал «Красное и Белое», гулял по набережной Васильевского, слушал «Осень» Непомнящего. Была девушка с красными волосами, с которой мы гуляли в пустом парке Победы – моём облетевшем дворце с золотисто-черными коврами, анфиладами тяжелых веток и приторно-сладким привкусом тоски. Я рассказывал, стараясь не смотреть во влюбленные, налитые нежностью глаза: здесь написалось то стихотворение, здесь – это. Она дышала студенческой жизнью, а я – идеей трагической гибели всерьёз. Мы шли и синхронно кашляли.
«Она не может тебя любить…» – стоп, снято! О, осень, краткосрочное твоё бессилие! Я ли не знаю фальши твоих слёз? Твой ветер воевал со мной с детства, и в самом первом воспоминании о тебе четырёхлетний я сокрушался, что не могу его ударить, потому что у ветра нет тела, а, значит, нет и боли, а, значит, он никогда меня не поймёт и не разделит её со мной. В твоём тумане я выискивал своих, разноцветных и нечеловеческих, а находил только почётных носителей вельветовых пиджаков, по полоскам которых можно было высчитать количество публикаций в подходящих им литературных журналах...
Сворачиваю на людную улицу. Ветер путает слова, в воздухе смешиваются «чудо» и «похавать», «долг» и «харкнуть», «густопсовый» и «чешется». Подыгрывают вывески: магазин обуви «БашМаг», химчистка «Сударь», одежда и обувь «Наш стиль», аптека «Апрель», еще одна шмоточная «Большевичка», секонд-хенд «Рехаб-Шоп», кальянная «Братва», «Донер & Плов Хаус», массажный салон «Онегин»...
"Человечки" – 2024 (отрывок)
