Пока Дилюк почти праздновал победу — старый кабель поддался его увещеваниям и отсоединился от компьютера, — его сокурсники уже погрузились в траурное молчание.
Оказывается они, всей дружной толпой госуправленцев, спутали манну небесную с яичницей. Также сытно, но попотеть им всё-таки придётся. И если на устном экзамене у старого профессора можно было с легкостью списать, то, глядя на этого преподавателя, можно было с уверенностью заявить: к нему на устный экзамен лучше вообще не попадать. А наскрести хотя бы на четверку стало новой влажной мечтой всех отличников местного разлива.

Голос госпожи Гунхильдр зазвучал взволнованно, но настойчиво.

— Послушайте, — увещевала она, — мне необходима правда. Вы ведь и сами видите: если мы закроем на всё глаза до возвращения магистра, проблемы могут разрастись до колоссальных масштабов. И тогда... Тогда мы уже ничего не сможем сделать. Разве этого вы хотите для ордена? Этого хотите для своей семьи, близких?

Молодой человек молчал. Его даже потряхивало: он бился в сомнениях, не зная, чему верить и что выбирать.

Но Джинн продолжала настаивать.

— Я сделаю все, чтобы обезопасить вас. Никто не выйдет на вас и не узнает, что я получила какие-либо сведения. Я знаю, вам трудно поверить, но прошу: это действительно важно. Как исполняющему обязанности магистра, мне нужна реальная власть, и реальная информация. Прошу.

Парень таки поднял на госпожу взгляд.

— Прошу меня простить... Но мне нужны гарантии. Хоть какие-то. Я не могу пойти на такой риск за одну лишь идею.

Справившись с очевидным волнением, молодой человек осторожно добавил:

— Поверьте, госпожа: вполне вероятно, мы с вами разделяем одни и те же суждения. Но вы должны понимать: если что-то пойдет не так — вас пощадят, в той или иной степени, а меня запросто могут ждать большие неприятности. Настолько серьезные, что лучше будет оставить все, как есть, либо мне, как рискующему, получить небольшую... Подстраховку.

Как ни странно, девушка осталась спокойна.

Она выложила на стол маленький мешочек синего цвета, вышитый золотыми нитями. На нём значилась монограмма К. А.

Хоть инициалы и вводили в ступор даже такого подкованного в знании знатных фамилий человека, как помощник казначея, он всё же принял этот, как видно, заранее заготовленный дар. Такой подход со стороны юной леди значил одно: на него давит не одна девушка, а целая коалиция. Возможно, с более влиятельным лицом, чем представлялось ранее. И отказаться для него будет стоить дороже, чем сдаться наконец этой новой силе.

— Я подготовлю все нужные вам документы... — начал было он, но был прерван.

— Во-первых, — голос леди становился все более жестким, — я жду все сведения уже к следующему утру. И если кто-либо за это время поинтересуется их наличием и запросит их, сожгите и скажите, что их нет. Отправили другому человеку, украли, что угодно. Содержание напишите потом, перед самой передачей мне лично в руки. Это ясно?

— Да, госпожа.

— И во-вторых. — Голос леди внезапно посветлел, и она даже улыбнулась. — Как вас зовут? Даже когда меня направили к вам, я так и не узнала вашего имени.

Тот долго молчал.

— Отто, — наконец сказал он. — Просто Отто.

Просто Отто.

Для Джинн всё прояснилось в этот же момент.

С молчаливого согласия она развернулась, дабы попрощаться и уйти, но была остановлена последним вопросом.

— Госпожа, это простое любопытство, но... Вы следуете не только долгу перед народом, верно? Скажите: сведения о нападении на экипаж Рагнвиндров нужны вам в первую очередь для личной мести, ведь так?

Нечто странное появилось во взгляде девушки. Отто, однако, его так и не увидел.

Зато услышал.

— Верно. Но месть — не только моя.