Мы живем во времена, когда прежде всего в силу цифровизации нашего бытия далекое, даже очень далекое, — вплоть до потустороннего, — облекается большей ценностью, аффективной и символической, нежели фигура ближнего. Как не связать это с тем, что наша жизнь — работа, семья, повседневные дела — волей-неволей вызывает неудовлетворенность и разочарование, в то время как некая форма присутствия на расстоянии — в ореоле, где свет и нет боли, — создает впечатление безопасности и возможности «разруливать» многие и многие ситуации как нам заблагорассудится.
Необычна в нем не столько даже информация о событиях, сколько авторский взгляд на них, а точнее, личность рассказчицы. Княжна Мария Илларионовна Васильчикова родилась в 1917 году в Петербурге. Родители увезли ее в эмиграцию двухлетним ребенком, то есть набоковской (и не только) тоски по утраченной российской жизни, сложной и прекрасной, у нее не было и быть не могло. Но была такая поразительная стойкость перед любыми внешними невзгодами и такой ясный взгляд на жизнь, который свойствен очень немногим людям. (…)
Притягательность дневников этой девушки — беспечной, бесстрашной, здравой, не пытавшейся изменить жизнь, потому что она была не в силах это сделать, и всеми силами пытавшейся спасти дорогих ей людей, несмотря на то что она была не в силах это сделать, — просто невероятна.
…Думаю, я к ней еще не раз вернусь. Потому что захочется погулять вместе с автором среди гор, захочется поймать теплоту и нежность в разговорах между супругами, захочется удивиться тому, как появление нового существа в доме открывает что-то новое в тебе самом, захочется подсмотреть, как продолжать двигаться, даже если мир вокруг рушится…
…Для меня эта книга — о рождении слова, о пойманной идее, которая воплощается в текст. Очень часто мы теряем этот момент в процессе работы, а когда стараемся выразить его. У Клоди Хунцингер получилось. У неё и в грязи, в копошении муравьёв рождается сопоставление с копошением грифеля по бумаге. Собака — лишь повод для наблюдения за собой как за живым существом…
Мы живем во времена, когда прежде всего в силу цифровизации нашего бытия далекое, даже очень далекое, — вплоть до потустороннего, — облекается большей ценностью, аффективной и символической, нежели фигура ближнего. Как не связать это с тем, что наша жизнь — работа, семья, повседневные дела — волей-неволей вызывает неудовлетворенность и разочарование, в то время как некая форма присутствия на расстоянии — в ореоле, где свет и нет боли, — создает впечатление безопасности и возможности «разруливать» многие и многие ситуации как нам заблагорассудится.
