В другом КФ был интересный вопрос про поведение ОС в бэкрумсах. Показалось интересным.
(Я не знаю точно как устроены бэкрумсы, поэтому если что, то плюньте мне в лицо).
Константин Протуберанский
Его собственная жизнь имеет для него мало значения, поэтому есть вероятность что он даже не попытается найти выход. Он уже оставил записи Ласточкину, поэтому его идея продолжит жить и без него. Это его главное счастье в жизни. Больше он миру в принципе не нужен, а значит и сам в себе не видит смысла.
К тому же Константину 50 с лишним лет и на мир он насмотрелся. Он так считает.
Единственная тоска, что своего "рая" он так и не увидел. Всё равно бы не увидел. Не дожил бы.
Наверное Константин решил бы, что это загробная жизнь.
Стал тихо и со счастьем бродить, ощупывая каждую стенку с чувством странного благоговения и радости. Да, он оказался не прав. Но важно то во что люди верят по ту сторону, а не то что их ждёт в конце на самом деле.
Если смерть найдёт его, то он встретит её спокойно какая б она не была.
Если он останется жив, то не ища убежища, просто продолжит путь, прерываясь на чудесные сны, где всплывут прекрасные образы, которые он видел в той жизни. Этот маленький кусок дома в голове не заставит его плакать. Наоборот, он будет благодарен, что сознание позволяет ему видеть родное.
Вероятно его рассудок угаснет довольно быстро, размывая эту грань между существованием и с нами. Но он этого не заметит.
Если ему покажется что он нашёл выход, то он туда не пойдёт. Окончательно решив, что жизнь должна идти уже своим чередом. Без его человеческой фигуры. Должна жить его идея. Он сам только помешает. Мир итак простился с ним ещё до его попадания сюда.
Есть вероятность, что иногда Константин будет нацарапывать или писать где-то свои мыслишки. Несмотря на все слова выше — он всё ещё разумен и подчинëн своей тяге к философии.
Геннадий Котов
Сначала решит, что всё это один из его затяжных гиперреалистичных снов.
Осознав излишнюю затянутость попытается себя убить.
Но из-за слабоволия, страха и боли не сможет этого сделать.
Впадёт в панику. Паника продержится до первой опасности или до первого дискомфорта.
Природная трусость и осторожность Котова не позволит ему слишком быстро помереть если позволит помереть вообще.
Начнёт отчаянные поиски выхода.
Если не найдёт, то постепенно смирится. Хотя теперь тревога и тоска с ним навсегда.
Найдёт укромный уголок, где и поселится. Определённо пойдёт искать вещь которой можно писать и на которой можно писать. После начнётся странный процесс копинга.
Сначала Котов станет переписывать по памяти свои собственные произведения (он писатель). Потом из памяти будут вытаскиваться и писаться произведения других авторов. По памяти.
Так рано или поздно мы получим Котовскую версию многих классических произведений и странные их амальгамы, потому что Гена за свои 46 лет некоторые вещи забыл.
Будут кривые стихи (Котов не поэт, но ему нельзя забывать ничего), кривые песни. Некоторые стихи он будет восстанавливать прозой (то бишь вспоминать только смысл и те картины, которые описаны словами).
Появятся описания всех памятных мест, описания важной для человечества/страны архитектуры и скульптуры. Описания быта, культурных особенностей, биографии писателей...
Любое произведение искусства — диалог с автором. Котов хочет иногда разговаривать.
Котову важно восстановить "книжную полку", чтобы полностью не погрузился в быт и выживание.
Котову нужно как-то коротать вечера.
Поначалу этого процесса он ещё будет пытаться искать выход. Но потом его начнут одолевать мысли в роде "вот я сейчас туда пойду и не смогу вернуться обратно".
Так он совсем закроется в своей "библиотеке".
В какой-то момент Гена привыкнет к окружению. Успокоится. Тогда вероятно у него начнут появляться идеи для своих собственных произведений.
Он начнёт писать без надежды что это кто-то прочитает кроме него самого.
Он испишется когда-нибудь. Ему понадобятся новые ощущения.
И в итоге Котов примет решение покинуть свой дом с самыми важными из записей. Он ясно ощутит, что "библиотека" его тяготит.
