Все знали, я не скрывал это. Я твердо веровал.  Вот под обстрелом ползешь, рядом рвутся снаряды. Или сидишь и мерзнешь в окопе, а рядом свистят пули. Но я был с Богом, читал молитву и надеялся. Под Ржевом был такой огонь! Мы там воевали всю зиму. Там я был простым солдатом, а на Курской дуге был уже связистом. Господь меня спас и сохранил. Господь допустил ранение. Монахиня сказала маме: «Драгоценная, не печалься, он скоро придет без одного крыла». И вскоре мне перебило руку.

Верующих мне немного приходилось встречать в огне под Ржевом и на Курской дуге. Были, конечно. Даже те, которые не верили, крестились и молились, но особо не были заметны верующие. Я и еще несколько человек открыто крестились и молились.

Я выполнял свой долг… Шёл за Родину и всё… Мне родители внушали, что нужно быть с Богом, что если будут принуждать, то нельзя отказываться, потому что Господь не будет долго терпеть безбожников. Я был с Богом… На фронте пообещал служить Господу, выжил чудом, Господь помог!

Незадолго до рукоположения снова случилось чудо — правая рука, которая так нужна священнику обрела подвижность!

Был такой курьезный случай в Белоруссии, под Минском. Я стоял часовым на посту у штаба. Сдал пост и пошел на аэродром за 12 километров, а на пути храм. Ну как не зайти? Захожу, батюшка посмотрел на меня и остановил чтение в раз. Певчие тоже замолчали. А ведь я прямо с боевого поста, с карабином. Они и подумали, что я батюшку арестовывать пришел…

В годы войны священники служили не только в храмах. На полях сражений, в общем строю, сами шли в бой с молитвой и молились за своих товарищей, пусть и не верующих.

В 44-ом на Украине, я

Только ночью на пару часов уходил батюшка отдохнуть, и так почти трое суток.

Основная масса в армии была крестьянская и рабочая. В этих семьях искони воспитывали детей в любви к Отечеству. Несмотря на то, что после революции крестьянство страшно попирали и уничтожали.

И когда Родина оказалась в опасности, все встали на ее защиту. Народ в массе своей вырос в семьях, где еще были живы старые люди, да и многие родители все еще были верующими.

Нравственные заповеди там были беспрекословны и обязательны. От этого в армии у нас тогда и не было никакой дедовщины.

Помню, мы пришли — поколение молодых ребят, я приехал из сержантской школы, — и нас солдаты буквально расцеловали. Без их совета мы не смогли бы воевать.

Мы заключили сделку. И я предполагаю, что они будут её соблюдать. Я поручил это дело Скотту (Бессенту), и он всё прекрасно объяснил, но плодов этой сделки мы пока не видели. Полагаю, ещё увидим.