Роули смотрел на нее, облокотившись на крышу авто.
- Я никогда еще так не злилась, — неловко призналась Софи. — Ангелы просто бесчувственные козлы!
- Тут я с тобой полностью согласен. — Аластер улыбнулся ей, и на его разбитой губе выступила кровь. — Ты в порядке?
В этом вопросе, заданном вроде бы небрежно, она услышала тщательно скрываемую заботу. Он видел ее слабой, испуганной, ранимой. Однако теперь Софи чувствовала в себе стержень, костяной стержень, тянущийся от нимба внутрь тела.
— Я в порядке, — ответила она и открыла дверь машины.
Роули взялся за свою часть работы: сдвинул скамьи в одну кучу, не произведя ни звука, а после улегся на одну из них, насвистывая.
- Ты что делаешь? - сердито прошептал Фауст.
Демон поднял голову.
- Как что? Вывожу тебя из себя.
– «Святой отец! Сново нет денег на покер?
Что Вы натворили? Ты и Фауст в тандеме – худшее что могло случится с этим миром!
«Небось такой страшной уродилась, что и до греха никто не довел» – злорадно подумал Аластер.
— Ты мое чудовище. — Он приподнял ее подбородок, сдерживаясь, чтобы не прижаться губами к прохладной коже. — Иногда, Софи, нужно быть им, чтобы выжить. И это не делает тебя полностью плохой, как не делают меня полностью хорошим некоторые добрые дела.
Босая и растерянная, она упиралась, но не кричала и не звала на помощь, хотя улица уже ожила с приходом солнечного света. Открывались фастфуд-закусочные, туристические кофейни и обменники валют. Грохотали на соседней улице утренние трамваи, везущие работяг на их скучные работы, тихо выла мусороуборочная машина, а мужчина, методично вытряхивающий из контейнера всякую дрянь, оставшуюся после ночных гуляк, был похож на сосредоточенного зомби. Обведя улицу взглядом и не заметив ничего опасного, Аластер втащил монашку в подъезд.
Роули смотрел на нее, облокотившись на крышу авто.
- Я никогда еще так не злилась, — неловко призналась Софи. — Ангелы просто бесчувственные козлы!
- Тут я с тобой полностью согласен. — Аластер улыбнулся ей, и на его разбитой губе выступила кровь. — Ты в порядке?
В этом вопросе, заданном вроде бы небрежно, она услышала тщательно скрываемую заботу. Он видел ее слабой, испуганной, ранимой. Однако теперь Софи чувствовала в себе стержень, костяной стержень, тянущийся от нимба внутрь тела.
— Я в порядке, — ответила она и открыла дверь машины.
Это монашка мне не нравится, Фауст.
Тебе никто не нравится, Роули!
И пахнет она странно.
Девушка воскресла в теле мумии, чем по-твоему она должна пахнуть? Фиалками?
Их любовь была всепоглощающей, уничтожающей все живое, но такой прекрасной. 
Босая и растерянная, она упиралась, но не кричала и не звала на помощь, хотя улица уже ожила с приходом солнечного света. Открывались фастфуд-закусочные, туристические кофейни и обменники валют. Грохотали на соседней улице утренние трамваи, везущие работяг на их скучные работы, тихо выла мусороуборочная машина, а мужчина, методично вытряхивающий из контейнера всякую дрянь, оставшуюся после ночных гуляк, был похож на сосредоточенного зомби. Обведя улицу взглядом и не заметив ничего опасного, Аластер втащил монашку в подъезд.