А что еще делать в СИЗО? Ну, конечно, спать. А когда спишь, иногда снятся сны.  И почему бы их не записать… Занятно может выйти.

Итак, начинаем публикацию цикла «Тюремные сны о чём-то большем Паши Синельникова». Сон первый. Суд имени Чехова.

И вот снится мне: судят какого-то коррупционера. Не то из министерства образования, не то из министерства науки, не то вообще из Роснано, но, короче, из-за его взяток, мол, много людей пострадало, чуть ли не до смерти. Он, понятное дело, сперва предлагал взятку следователю, чтобы его отпустили и дело замяли, что-то не срослось, ну а теперь, стало быть, судье.

Судья — мужик седой, которому видимо пора на пенсию — ну типа нашего Шидловского. Говорит: «А вот вы сейчас прям сможете это сделать? Чтобы вот прям здесь, вынь да положь? Сможете моей любовнице цать квартир купить?».

Подсудимый  делает знак, что может, мол, говно вопрос! Судья ему: «Знаете, я бы вообще мог вас приговорить к казни ножницами!». Уходит в совещательную комнату. Возвращается.

«Суд постановил: передать дело по подсудности … в Санкт-Петербургский областной суд имени Чехова!». Сквозь сон сознание  мне подсказывало, что этот суд — самый беспринципный, там можно откупиться от чего угодно. Только, конечно, не от политических  дел — тут, что называется не взыщите, влепят по максимуму!

И вот почему-то я выхожу из суда и почему-то прохожу мимо своего университета АлтГУ и  вижу вывеску «КАУФОФО», что, как всем известно, означает: «Кафедра уфологии и фотошопа». И начинает у меня  просыпаться сознание уже другое, дневное, логическое. «Суд имени Чехова? Вот же умора!». И я дохихикался во сне до того, что проснулся….    

Продолжение следует.

Я не собираюсь давить на свидетелей, тем более, что я их показания анонимны, и я их не знаю; не собираюсь связаться с другими участниками так называемого экстремистского сообщества; не собираюсь скрываться от суда и правосудия.

Единственное доказательство против этого утверждения привёл прокурор во время судебного следствия, ссылаясь на чат, в котором якобы обсуждался вариант покинуть Россию, при этом процитировав одно единственное сообщение из данного чата от пользователя под псевдонимом Арден «вот была бы украинская "Весна"». Интересно, что для восстановления признаков возбуждения ненависти и вражды необходима целая психолого-лингвистическая экспертиза, а для установления признаков желания уехать — честное слово следователя.

Как финальный довод, скажу про одну экспертизу психолого-психиатрическую, которую в рамках данного дела проводили в отношении меня в Москве, в Алексеевской больнице.

Я, конечно же, искренне отвечал на все вопросы, к сожалению. В конце на комиссии самый главный эксперт вот что мне сказала: «Как вы говорите? Суицидальные мысли были? Хотели умереть? С балкона спрыгнуть? Видимо, на самом деле, не хотели умереть».

Справедливости ради надо сказать, что, несмотря на вопиющий непрофессионализм сказанного, она была права: не хотел умирать и не хочу, не хотел уезжать и не хочу.

«Пока в нашей стране есть такое явление как политические заключённые, мы будем делать всё возможное, чтобы помочь им. Призываю всех принять участие независимо от того, какую сумму вы готовы пожертвовать», говорит Кирилл Гончаров, организатор и ведущий Аукциона, заместитель председателя Московского «Яблока».

- Будут озвучены сведения, которые относятся к личной жизни участников дела, — отметила прокурор.

- Там какая-то интимная жизнь? — попыталась уточить судья Ирина Фурманова. — Такой интересный процесс вы решили закрыть!

Сон второй. Кулинар-котофил

Как-то давно, ещё в Капотне, приснился мне такой вот сон. Сижу я почему-то с… Пригожиным. Не с тем, который муж Валерии, а совсем наоборот, который кулинар.Так как он арестант необычный, то на прогулку мы выходим не в прогулочный бокс,  а прямо на территорию СИЗО. Там он подкармливает местных котов: он очень, очень любит котов! И вот сидим мы вечером в камере и слышим по радио президентский указ: всех бродячих котов, мол, немедленно выловить… и усыпить! Ответственный – Патрушев. И не стало больше котов на территории СИЗО… Пригожин сидит грустный за столом, курит и говорит: «Знаешь, а зря я тогда до Москвы не дошёл…». Тут, я конечно, проснулся,  никакого кулинара….
Продолжение следует.