Незадолго до того прочтенное мною сочинение Вамбери помогло мне сказать витиеватую приветственную речь в чисто восточном вкусе и когда ее переводил мой джигит, то хан все повторял слово «хош», выражая тем свое удовольствие, но в конце речи я упомянул о его гуманности и отмене в тот день смертных казней и выразил надежду, что скоро смертные приговоры будут в виде исключений, воры не будут калечиться, а заключаться в тюрьмы; но хан сказал, что он очень сожалеет, что мы опоздали и не видели, как он в то утро кормил преступником двух огромных сомов, живущих в садовом пруде. Каждый четверг одного из приговоренных к казни с полусвязанными ногами бросают в пруд с отвесными берегами против стеклянной галереи ханского гарема. Брошенный старается переплыть и вылезть на противоположный берег бассейна, где нет стражи, но и опытные сомы не дремлют и хватают за голые ноги осужденного, стараясь тянуть его в глубь. Несчастный, которому обещана жизнь, если он выберется на берег, отбивается от этих прожорливых рыб, имея свободными лишь руки, а на эту борьбу, оканчивающуюся всегда победой рыб, с хохотом любуются хан и его гарем.

Когда позже Коканд был взят русскими, то один из сомов еще был жив, и раз рядовой 2-го Туркестанского стрелкового батальона, полоща в том пруде рубаху, был схвачен за руку подкравшимся сомом, о котором не знали или забыли. К счастью, солдатик отделался сильным поранением пальца о зубы рыбы. Сейчас же выпустили воду из бассейна и на дне, между человеческими костями, лежал толстый сом около сажени длиною. Его убили, а мясо, по распоряжению командира стрелковой бригады, роздали на ротные кухни, но, понятно, этой ухи никто не ел, и после отсылки пробных порций начальству ее вылили из котлов.